Внезапно, терзающая его машинерия затряслась и начала разваливаться на части. Повсюду вокруг него начали обрушиться массивные балки и перекладины, когда находящийся внутри раздавленный пони начал прорываться на свободу. Я пятилась назад, пока он разрывал кабели и сгибал сталь. В конечном итоге, с лязгающим шумом падающих металлических конструкций, его голова прорвалась на свободу, и он выкрикнул одно единственное слово, прокатившееся эхом по всей этой равнине резни.

Не «Пизда».

«Почему?»

Серый жеребец, гигантский и одинокий, сидел на земле, не двигаясь с места, всхлипывая и истекая кровью. Я помедлила, находясь в нерешительности, а затем приблизилась к его громадному лицу.

— Я не знаю «почему», Дуф. Прости, но я не знаю, почему кто-то обрёк тебя на такие страдания, — ответила я. Я всего лишь была последней в его долгой, наполненной болью и страданием, жизни. — Я просто знаю, что ты хочешь быть более хорошим пони и, всего лишь, хочу дать тебе ещё один шанс.

Он всхлипывал, рыдая в центре этой долины. Он, в конце концов, вытер глаза.

— Мне больше не так больно. Это сделала ты?

— Вполне возможно, что да, — произнесла я, нервно ухмыляясь.

— Почему? — спросил он, смотря на мою светящуюся, призракоподобную фигуру.

— Потому что… а кто бы поступил иначе? — грубовато ответила я, вопросом на вопрос.

— Любой, если он считает тебя мразью, — ответил он, глубоким, рокочущим голосом. — Если ты мразь, то ни кто не обратит на тебя внимание. Они предпочтут смотреть, как ты умираешь, вместо того, чтобы хоть немного помочь, потому что ты облажался и ты это заслужил.

— Ну, мне плевать на то, мразь ты или нет. Никто не заслуживает такого.

Огромный Дуф просто пристально смотрел на меня. В нём по-прежнему оставались металлические шпоры и шрапнель. Часть из них находилась уж слишком глубоко, чтобы я могла их вытащить. Я просто знала это. Существует предел того, как много я могу для него сделать, находясь здесь.

— Рампейдж в беде, — пророкотал он.

— Да, это так, — произнесла я, а затем замерла. — Ты имеешь ввиду что-то конкретное, или, в общем и целом?

Он указал вперед, и в воздухе появилось огромное окно. Изображение было зернистым, будто бы увиденное через камеру. В окне можно было разглядеть Рампейдж, стоящую лицом к лицу с Когнитум, за пределами загородного клуба Райские Кущи, и…

«Что, во имя Принцесс, она сотворила с моим телом?» — Помимо двух энергомагических лучевых винтовок, добавленных ею на бока, с флангов над ней парили два маленьких робота, каждый из которых выставлял на показ длинное лучевое энергомагическое орудие. И, ко всему прочему, она обзавелась шипами. Шипами! Они закрывали маленькую кобылку и выгравированную кьютимарку, и из-за них она выглядела очень нелепо. — «Интересно, это было добавлено до, или уже после её маленькой речи?».

Полосатая кобыла начала ухмыляться. Затем зарычала. А потом прыгнула на Когнитум. Кибер-кобыла, невозмутимо и эффективно, остановила её поднятым копытом, затем подняла телекинезом в воздух и с силой ударила о землю, раз, второй, третий. После чего парящий робот её дезинтегрировал.

Внезапно, перекрестие прицела навелось на Когнитум и Деус помчался в её сторону. Когнитум одарила машину прохладным взглядом. Я прямо могла представить себе, как она идеально просчитывает способ уничтожить его всего за один удар. Вдруг, маленькая Рампейдж поднялась на копыта и, бросившись вперёд, встала на пути машины. Танк тут же остановился.

— Нет, Деус! Она нужна мне! — разревелась Рампейдж. — Остановись, дубина стоеросовая!

— Интересно, — промурлыкала Когнитум, увидев, как Деус утих. Взглянув вниз, на жеребёнка, она улыбнулась. — Ты получишь желаемое лишь тогда, когда я так решу. Возможно, через век или два. Но позволь мне тебя уверить, что если я умру, у тебя будет целая вечность на размышления о своём бессмысленном, ничтожном существовании, Рампейдж. Лишь я могу подарить тебе смерть, которую ты так долго ищешь.

С довольной ухмылкой на лице, Когнитум помчалась прочь, от чего мне тоже захотелось переехать её танком. Но тут, меня кое-что насторожило. Я вновь повернулась к раскаявшейся серой горе.

— Почему ты заботишься о Рампейдж? — Было бы здорово, делай он это для того, что бы защитить её или еще чего-то, но мне казалось, что причина здесь была в другом.

Он приподнял свои величественные, коричневые глаза.

— Всё потому, что… она моя дочь.

— Что? — с трудом спросила я. — Она… как? Как ты можешь знать?

Возникло еще несколько окон воспоминаний. «Ого, неужели я действительно изобретаю словарь для этих мысленно-магических штучек?» Совет из пони сидел напротив Дуфа. С дальнего края виднелся Вэнити. Сидящая в самом центре единорог в рясе судьи резко ударила молотком.

— Запрос о праве визитов отклонён. Суд не видит ни одной причины давать подобные права заключённому со столь недостойным актом поведения. — Находящиеся за палатой пони начали покидать суд.

Дуф бросился вперёд, но четыре охранника остановили его.

— Дайте мне её увидеть! — взревел он. — Я вас, пёзды, всех переебу, дайте мне увидеться с собственной дочерью!

Вэнити остановился у выхода. Белый жеребец выглядел… уставшим. Его виски покрыла седина, а под глазами были мешки. С презрением, он взглянул на Дуфа.

— Хватит тебе, Дуф. Через двадцать лет ты окажешься на свободе. Возможно даже раньше, если МиМи проведёт с тобой курсы психологического урегулирования. Хватит мучить Твист этими бесконечными апелляциями.

— Через двадцать лет, она уже не будет моей дочерью. Она… она станет лишь какой-то незнакомкой! Я хочу увидеть её! Хочу знать, как она хоть выглядит, — возразил Дуф, толкая охранников вперёд, пытаясь дотянуться до единорога.

Вэнити безжизненно смотрел на него, после чего достал из своего жилета маленькую фотографию. Он левитировал её к лицу Дуфа. На ней была Твист, Шуджаа и маленькая кобылка с кудрявой гривой.

— Мать решила назвать её Пепперминт — прохладно произнёс Вэнити.

— Могу я оставить её себе? Пожалуйста, позволь мне, Вэнити! — умолял Дуф.

На секунду показалось, что единорог готов уступить. Затем одна из охранниц оттеснил Вэнити в сторону.

— С дороги, нам нужно вернуть заключённого в камеру, — резко сказала кобыла. Вэнити поколебался, затем вернул фотографию в карман и отошёл в сторону, пропуская охрану. Те окружили Дуфа, пытаясь вывести его за дверь.

— Пёзды вы! — взревел он, пытаясь вырваться. — Я всех вас убью! Всех вас!

Окно поблекло и исчезло.

— Полоски другие, но я никогда не забуду мою маленькую кобылку. — Открылся десяток новых окон с изображениями. Одинокая Арлоста на Стадионе. Кобылка Рампейдж разделывается с рейдером в четыре раза крупнее её. Картинка, где кобыла кладёт на голову Горгона радтаракана, а затем, когда это у неё не получается, в качестве альтернативы начинает бороться с монстропони. Картинка, где её награждают бронёй. Я почти могла вообразить как Дуф смотрел на неё.

— Ты никогда не говорил ей? — спросила я.

— Я был Деусом. Худшим ублюдком из всех, что порождала Пустошь, и у меня не было никаких доказательств. Кроме того, не похоже, что ещё делают тесты на отцовство. Я попытался устроить так чтобы у неё было место среди Потрошителей. С другой стороны, если бы я был мягок с ней, это могло быть использовано, чтобы причинить боль нам обоим. Потрошители не действуют мягко, — сказал он тихо и медленно. — Кроме того, кто же захочет иметь в отцах монстра? Лучше я просто останусь в стороне.

— Но она хотела бы узнать, — ответила я.

— Это не приведет ни к чему хорошему. Я даже не могу быть рядом с ней в таком виде, — пробормотал он. — Я просто думал… думал, что у неё много проблем. Я хочу, чтобы она была счастлива и не могу помочь ей таким образом. Ты можешь пообещать мне… ты можешь пообещать мне, что поможешь ей?

— Мне не нужно обещать. Я помогу ей. Она мой друг, — решительно сказала я, — Я не сдамся только из-за того, что она облажалась.