— Флаттершай! Флаттершай! — Ответа не было. Его взгляд метнулся к лесу, а затем на вершине близлежащего холма он увидел проблеск жёлтого и розового.

Он начал взбираться по склону. Там, на вершине, сидела Флаттершай. Взгляд её постаревших бирюзовых глаз скользил по крышам Понивилля, а по щекам стекали слёзы. Жёлтые пёрышки медленно дрейфовали по ветру в его сторону, а грива с посеревшими кончиками колыхалась от доносящихся отголосков ударных волн.

— Флаттершай… — выдохнул Голденблад, остановившись. Она не обернулась. Вообще его не заметила. Тогда он шагнул ближе. — Нам нужно в…

Больше он ничего не успел сказать. Из травы метнулась белая ракета и ударила его, словно пуля. Жеребец отшатнулся и белое размытое пятно принялось таранить его снова и снова. Он заскользил вниз по холму, пока не смог остановиться.

На обломке скалы сидел белый кролик, решительно глядя на Голденблада. Не отрывая от него глаз, он протянул лапку за спину и, будто из ниоткуда, вынул таблетку Бака, которую немедленно сгрыз. Другой лапкой он указал единорогу туда, откуда тот пришёл.

— Пожалуйста, Эйнджел, мне нужно с ней поговорить. Она не может… — взмолился Голденблад, пытаясь снова вскарабкаться к пегаске, но лапка в размытом движении врезалась ему в лицо и удар снова отбросил его вниз по склону. Голденблад поднялся и рог его засиял.

— Чёрт возьми! Дай мне поговорить с ней в последний раз.

Белый кролик снова начал приближаться. Достав ингалятор, он трижды встряхнул его и вдохнул одной долгой затяжкой. Голденблад пошёл вверх и кролик снова сшиб его назад. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Пять раз Голденблад пытался прорваться мимо Эйнджела и пять раз тот сбрасывал его обратно.

— Будь ты проклят! Мне нужно с ней поговорить! Она… — и тогда кролик перестал сдерживаться. Серией ударов, таких быстрых, что зверька едва можно было разглядеть, он подбросил Голденблада в воздух, сбросил вниз по склону и стал избивать с такой силой, что тот мог лишь лежать, сжавшись в комок. Каждый раз, когда его рог начинал светиться, белая пушистая лапка ударяла в него, сбивая фокус.

Ударом заставив Голденблада разогнуться, кролик уткнул его лицом в грязь, завернул переднее копыто ему за спину и жёстким пинком запрокинул ему голову назад, снова указав в сторону Понивилля. Флаттершай по-прежнему не пошевелилась. Она смотрела вперёд, печальная и сломленная. Голденблад снова попытался двинуться и Кролик Эйнджел ударил его ногой по позвоночнику. Раздался оглушительный треск. Голденблад закричал от боли, но его задние конечности мгновенно онемели.

Его крик умер у него в горле, когда щит, укрывающий Кантерлот, замерцал. Затем он лопнул, словно мыльный пузырь и воздух вокруг города наполнился розовым: розовый газ рванул в небо, а розовая вода каскадом обрушилась вниз, всеуничтожающим ядовитым потоком. Кролик Эйнджел соскочил с искалеченного жеребца и бросился обратно, чтобы обнять плачущую кобылу. Голденблад лежал, распластавшись на траве. Медленно, он попытался подтянуть себя в сторону холма, волоча задние ноги. Даже когда пузырь исчез и гас рассеялся, ядовитое облако цеплялось за шпили, будто собираясь задержаться навсегда. Долгое время он смотрел на расходящиеся испарения, по мере того как они закрывали небо сползали по склону горы. Почти пять минут спустя по земле прокатился рокочущий грохот.

Через несколько минут после этого, Понивилль осветился тремя огромными взрывами жар-бомб, прокатившимся через лес.

— Белохвостый лес… зачем? — слабо пробормотал Голденблад, его взгляд расплывался и затуманивался. Медленно, он продолжил подъём. Сантиметр за сантиметром.

— Я только… должен сказать ей. Потом Эйнджел может убить меня, если захочет… но она должна знать…

— Предатель Голденблад? — позвал жеребец, и Голденблад повернул голову, чтобы взглянуть на возвышавшегося над ним гвардейца ночного пони. В воздухе зависли ещё трое.

— Прошу… — взмолился Голденблад, затем протянул копыто в сторону Флаттершай. — Пожалуйста…

— У нас приказ взять вас под стражу для допроса, — доложил жеребец. — Я не знаю, как вы сбежали сюда, но я не могу ждать, пока вы всё нам расскажете.

— Нет… мне нужно… пожалуйста… — бормотал Голденблад.

Одна из ночных кобыл приземлилась рядом с Флаттершай, держась на расстоянии от неё и кролика.

— Министерская Кобыла Флаттершай? Вам нужно… что-нибудь?

Пегаска не ответила. Она лишь медленно покачала головой.

— На счёт неё у нас распоряжений нет, — подал голос жеребец, поднимая Голденблада и забрасывая его себе поперёк спины. — Нам нужно поспешить обратно в Цитадель.

— Нет… — умолял Голденблад. — Прошу…

Ночная кобыла переводила взгляд с единорога на пегаску.

— Эм, мэм? Мистер Голденблад хотел бы с вами поговорить? Это было бы приемлемо?

Флаттершай не проронила ни слова. Не взглянула на него. Закрыв глаза, она опустила голову так, что бледно-розовая грива оградила её от его взгляда. Затем она едва заметно покачала головой. Голденблад смотрел на неё сквозь слёзы.

— Уходим! — сказал жеребец и они поднялись в воздух.

— Нет! Нет! Флаттершай! — закричал Голденблад, поднимаясь в воздух и не отрывая взгляда от жёлтой кобылы, что становилась всё меньше. — Флаттершай! — с надрывом прокричал он в последний раз, а затем, рыдая, обмяк на спине ночного пони, и всё заволокло чернотой.

* * *

Я почувствовала, что моё тело сдвинулось. Я сидела на чём-то, на этом твёрдом, похожем на гладкий пластик ничём, из которого состояло это место. Луч белого света выхватывал меня из окружающей пустоты.

— Итак, ты всё-таки пришла, — тихо проговорил Голденблад у меня за спиной.

Я обернулась к единорогу, сидящему в другом пятне света. Он выглядел таким, каким я его помнила: средних лет, покрытый шрамами и уставший. Взгляд его жёлтых глаз встретился с моим и его губы едва заметно изогнулись.

— Блекджек.

— Голденблад, — отозвалась я, повернувшись к нему лицом. — Это ведь ты, да? Не… голограмма? Не компьютерная симуляция?

— Это я, — спокойно ответил единорог. — Я рад тебя видеть. Я знал, что однажды ты или Когнитум воспользуются случаем найти меня. И я знал, что только ты будешь способна оценить всё, что я сделал.

— Что ты сделал? — переспросила я, чуть нахмурившись.

— Преступления, которые я совершил, — пояснил он. — Ты наконец-то пришла осудить меня за всё, что я натворил.

Я чуть закатила глаза.

— Нуу… нет. Вообще-то я здесь, чтоб задать тебе пару вопросов и убраться восвояси. А ты можешь продолжать переживать свою чудовищность, сколько хочешь.

Несколько секунд Голденблад мог лишь беззвучно открывать и закрывать рот, будто пытаясь в никнуть в то, что я только что сказала.

— Блекджек, ты ведь знаешь, что я сделал. Ты лучше, чем кто-либо из ныне живущих знаешь, кто я такой. В перерывах между сессиями, я использовал соединения этой машины с системами Хуффингтона, чтобы не терять тебя из виду. Смотрел, что ты делала. Как ты можешь ничего не сделать с моими преступлениями?

Ох, братишка. Я потёрла лицо копытом.

— Голденблад, ненавижу тебя прерывать, но тут дело не в тебе. Я согласна, ты неслабо накосячил. Признаюсь честно, я и сама в этом деле не промах, но ты меня уделал по всем статьям. Мои тебе поздравления. — Я вяло похлопала копытами. — Но сейчас, всё, чего я хочу, это чтобы ты рассказал мне о Горизонтах.

Голденблад отвернулся.

— Убирайся.

Я заморгала.

— Прошу прощения?

— Ты меня слышала. Если ты здесь не для того, чтобы убить меня, значит, очевидно, ты не стоишь внимания. Прощай.

Он поднялся и направился прочь из пятна света.

— Ну да. И ты, значит, собираешься ждать ещё пару сотен лет, пока кто-нибудь спустится сюда, ответит на твои маленькие загадки, чтоб одарить тебя мучительной смертью? Что-то я сомневаюсь, — сказала я со всем возможным презрением. Жеребец замешкался. — Собираешься вернуться обратно к воспоминаниям и подглядыванию за Пустошью, оставив её гнить? Отлично. Может у меня получится по-настоящему хорошо отсосать у короля, чтоб он меня выпустил. Я сделаю всё, что должна сделать. Но у тебя есть ответы, Голденблад. Ты можешь мне помочь, если только на пару минут вынешь башку из своей мазохистской, эгоистичной, самоненавистнической жопы!