— Привет, — прохрипел он.

— С вами был Дэнни, да, такой маленький паренек? Вы его люди?

— Лэм, вы хотите сказать? — спросил Блэр, мысленно вздохнув.

— Да, именно. Из министерства внутренних дел. — Труман полез в карман брюк, пошарил там, затем посмотрел вверх.

В зеркальной стене рядом со столиком, где сидели близнецы, открылась дверь. Через нее вышел огромный детина в деловом костюме.

Труман повернулся к Хизам. Одной своей осанкой он дал им понять, что они должны идти за ним. Блэр обернулся в поисках Лэма, взглянул на брата, который вытирал слезы с темных очков кончиком рубашки, и наконец поднялся со стула. Близнецы молча пошли за мужчиной по коридору, через еще одну дверь, которая резко открылась. За ней была дорожка из ламп, освещавших длинный коридор. Труман повел близнецов в комнату размером с супермаркет; она была черная, с пятнами глянцевого света. Здесь была стена из мутного стекла — одностороннее зеркало — с видом на мини-бар. Толпа за стеной была как на ладони. Зайка пристроил очки на лоб. Он понял, что они находятся в мезонине. Под ними, за затянутыми тканью перилами, был первый этаж, чьи стены также являлись окнами, с видом на различные зеркальные бары.

— Добро пожаловать в рубку, — сказал Труман.

Блэр застрял у окна. Его глаза метались, обозревая тела, дергающиеся с другой стороны. Они ничего не подозревали.

— А такое подглядывание законно?

— Конечно, законно. Вот женский туалет — это было бы незаконно. А это — вполне. То же самое, что камера слежения, только живьем.

Труман провел близнецов во внутренний офис, увешанный фотографиями самого Трумана с разными звездами, некоторые из которых, подумал Зайка, должно быть, точно померли до того, как родился этот американец.

Труман показал близнецам на диван и подождал, пока они устроятся, напевая что-то и закатывая глаза. Затем повернулся, одернув манжеты.

— Ребята, вы, кажется, не знаете, кто я.

— Нет, — ответил Блэр.

Мужчина с улыбкой наклонился к близнецам.

— Слова «Гепетто Глобал Либерти» вам о чем-нибудь говорят? Потому что, как бы это сказать, — он показал зубы, сверкнувшие на свету, — вы сидите в нервном центре европейских и ближневосточных операций. Как вам такая информация?

— Ну… — напрягся Блэр.

— Я знаю. Иногда даже я это чувствую. Сюда попадает далеко не каждый. На самом деле сюда никто не попадает. Но что-то подсказывает мне, ребята, что вы делаете хорошие дела. И вы должны знать — я это ценю.

Верхняя губа Блэра дернулась, как будто сдерживая чих. Его глаза скакали вверх и вниз.

— Ну, если честно, Зайка вот не работает. А я, к сожалению…

— Черт возьми, Боб, ты знаешь, что я говорю о тебе. Ты же все понимаешь.

— Ну, я хочу сказать, что…

— Где ты работаешь?

— Ну, «ГЛ Солюшнз». Но это только испытательный срок, если честно, и я не…

— «ГЛ Солюшнз»?

— Проект аппликатора сандвичей.

— Слушай, Бобби, эта передовая технология — дитя моего интеллекта. Даже не спрашивай, как мне приходят в голову такие идеи. Однажды за обедом я просто подумал: а зачем накладывать майонез ложкой? Ба-бах! Аппликатор сандвичей: чисто, аккуратно, вкусно и приятно. Вот так просто: между игорным бизнесом и нефтяной сделкой…

— И британской системой здравоохранения, — подсказал Зайка.

— Британской системой здравоохранения и коктейлем… — Труман замолчал. — А теперь вот передовая технология для вас — «Порох», самый тонизирующий напиток в мире, уже готовый, разливается в пакеты. Это шаг вперед, ребята, это навсегда изменит взгляд людей на отдых, возможно, даже их взгляд на жизнь.

— Класс, — сказал Зайка, — его надо смешивать с алкоголем?

— Нет, все уже готово, законсервировано, в пакете. Какой же из меня хозяин, если я не дам вам попробовать, ребята?

Он привстал, чтобы нажать кнопку на столе. Через секунду показалась восточного вида девушка в нарядном сатиновом платье. Она была такой стройной и с такими правильными чертами лица, с такой нежной длинной шеей, что казалась прекрасной болотной цаплей. В руках у нее был поднос с бокалами, кувшин и чайница, наполненная фольговыми пакетиками. Она лучезарно улыбнулась мужчинам.

Блэр напрягся, стрельнув глазами на Зайку.

Девушка развязала пояс платья. Оно упало, обнажив крошечный треугольник белого шелка. На ней больше ничего не было, только кустик волос между ног. С церемониальной четкостью она налила прозрачную жидкость в бокалы, взяла пакетик с подноса и высыпала содержимое в напитки. Жидкость загорелась, сначала красным, потом голубым, прежде чем снова стать прозрачной. Затем женщина вылила содержимое себе в рот, задержала там, не глотая, толкнула Блэра пальчиком в грудь и забралась на него верхом. Она сжала его бедра коленями, выгнула спину и поднесла к нему свое лицо с полным ртом.

Блэр стрельнул глазами на брата.

— Давай же, — махнул рукой Труман, — это вкусно.

Выгнувшись к лицу Блэра, девушка уселась на его пах, выдохнула через нос, как птенчик, и вылила напиток в рот Блэра. У Блэра опустились плечи. Его рука затрепетала в ее волосах. Он проглотил, хмыкнул и кашлянул.

Девушка откинулась назад, элегантно слезла с его коленей. Она несколько секунд смотрела, как клиента захлестывает волна наслаждения. Затем снова улыбнулась и повернулась к Зайке.

По его бедру поползли мурашки.

— Думаю, я сам свой выпью.

— Подожди, Заяц, — сказал Блэр. — Мы даже не знаем, что это такое. Я никогда не видел пламени, как в этом бокале, это просто жидкий фейерверк. Странно. Слишком странно, извини, конечно.

— С тобой-то ничего не случилось, приятель.

— Тише, тише, ребята. — Труман сделал жест руками, они раздвинулись, и он уселся между ними на диване. Он посмотрел по очереди на одного и на другого. — Вы какое-то время были не в седле, я понимаю. Я хочу, чтобы вы знали: мы здесь пытаемся вернуть вас к реальности. Это яркий, новый мир, до него рукой подать. То есть вы хоть понимаете, где мы находимся?

Четыре глаза обежали комнату. Две головы одновременно покачались: нет.

Зайка прочистил горло:

— Что вы хотите сказать?

— А вы как думаете? Во времени и пространстве!

Близнецы съежились.

— Скажу проще: в вашей жизни вы предпочитаете счастье или нищету?

Близнецы минуту подумали. Их ресницы затрепетали.

— То есть с позиции Аристотеля? — рискнул Зайка. — То есть, например, драматич…

— Я хочу сказать, вы, блядь, хотите веселиться или грустить?

Близнецы подались от него прочь. После долгой неловкой паузы Зайка скривил бровь:

— Да что вы хотите сказать?

Труман сжал руки братьев и положил к себе на колени, терпеливо глядя в потолок.

— Ребята, ребята, давайте я кое-что расскажу вам о наших видах. Всем известно, что тело гуманоида, в научных кругах известное как гомосакс, за десять тысяч лет ни хуя не эволюционировало. То есть с тех пор, как мы вышли из болот. Но… наши мозги развились до невероятного уровня. Вы думаете, это случайное совпадение? Нет! — Труман наклонился к лицу Блэра. — С этого момента эволюция стала разумной. Мозг движется вперед. Вы с этим согласны?

Близнецы переглянулись.

— Ну да, типа логично, — сказал Зайка.

— Хорошо. Дальше, скорость нашей эволюции означает, что мы не демонтируем старые системы в уме, мы просто добавляем к ним новые слои. Это означает, что избыточные схемы — эмоциональные конфликты, внутренние противоречия — по-прежнему находятся под землей. Поэтому, хотя мы и можем летать на высоте в сорок тысяч футов и скачивать порно со скоростью звука, мы по-прежнему, в сущности, привязаны к болотам. Понимаете? Это все равно что пытаться присобачить высококлассное программное обеспечение на печатную машинку. Природный факт. Согласны?

Братья сидели абсолютно неподвижно. Труман принял это как знак согласия.

— Это означает: манипулирование этими умственными структурами содержит ключ к нашему постоянному успеху. Так? Механизмы человеческого прогресса состоят в охвате концепций, которые двигают нас вперед, в уходе от рутины, которая тормозит нас. Потому что, если честно, ребята, качества, которые, по утверждению многих, делают нас людьми, это кол в жопе. Парень гонит мяч на край поля, боже мой, это так по-человечески. Моя жопа. Людьми нас делает способность не гнать, не плакать, не двигаться назад.