— Слушай, ты так быстро это делаешь! — восхитился он. — Чего ты не пошел в колледж?
— Ты что, издеваешься?
— Да нет же. Ты умнее всех, кого я знаю. Тебя стопудово взяли бы в колледж.
Я взглянул на него, пытаясь понять, прикалывается он или нет. Глаза у него были преданные, как у пса, ждущего подачки от хозяина. И снова уткнулся в инструкцию.
— Наверное, амбиций не хватило.
Правда же заключалась в том, что я не получил даже среднего образования. В один прекрасный день я ушел из школы номер 105 города Нью-Йорка и ни разу не оглянулся. А вернее, не заглядывал вперед. Я помню, как сидел на начальном курсе алгебры и следил за артикуляцией учителя, ни слова не понимая из сказанного. Я сдавал на проверку свои работы и каждый раз получал «посредственно», даже когда их переделывал. В то же время никто из моих одноклассников не жаловался. Они только смеялись надо мной, когда я в который раз просил учителя объяснить мне разницу между удвоением переменной и возведением в квадрат. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять: мне здесь не место.
Шаг за шагом я начал продираться сквозь таблицы устранения неисправностей. Так… Засоров не обнаружено. Перейдите к разделу «Диагностика механических повреждений», том 3. Я вытащил еще одну папку и начал торопливо листать страницы.
— А вообще, тебе просто не с кем сравнивать. Мы тут все, прямо скажем, не Нобелевские лауреаты. — Я посмотрел на кабинет Сьюз. — Разве умные люди стали бы работать в такой дыре? — Сьюз снова хмурилась на меня сверху. Я нейтрально помахал ей рукой. — Вот видишь?
Чи пожал плечами.
— Не знаю. Я раз двадцать пытался читать эту инструкцию, пока сидел на толчке, и все равно ни черта не понял. Если бы не ты, полгорода уже давным-давно плавало бы в дерьме.
На панели управления замигал еще один огонек: желтый, желтый, красный… И остался красным.
— Через пару минут они будут плавать кое в чем похуже. Поверь мне, приятель, есть вещи гораздо неприятнее дерьма. Меркати, до того как ушел на пенсию, показывал мне список. Вся эта хрень, которая плавает в воде и которую наши помпы должны очищать: полихлорированные бифенилы, бисфенол-А, эстроген, флалаты, гептахлор…
— У меня от всей этой дряни есть пластырь. — Чи задрал рубашку и продемонстрировал штуковину, которая была прилеплена у него на коже под правым ребром. Желтый смайлик, похожий на те, что я получал от дедушки, когда на того вдруг находил приступ щедрости. На лбу у смайлика было написано: «Суперочистка».
— Ты что, ЭТО покупаешь?!
— Конечно. Семь баксов за семь штук. Беру каждую неделю. Теперь я могу пить воду из-под крана. А если захочу — так прямо из Гудзона.
И он снова принялся царапать свой череп. Я посмотрел, как он скребется, и вспомнил, что несколько этих штуковин пыталась продать Мэгги прыщавая Нора, перед тем как они пошли искупаться.
— Ну-ну. Я рад, что на тебя это действует. — Я отвернулся и начал одну за другой нажимать клавиши, чтобы перезапустить насосы. — А теперь давай-ка посмотрим, сможем ли мы включить заново шестую помпу, чтобы те, кто этих пластырей не покупает, не обзавелись кучей маленьких трогов. Дернешь рубильник по моей команде.
Чи перешел к удалению данных и положил руки на рычаги перезагрузки.
— А в чем разница? Я тут как-то шел по парку, и знаешь, что увидел? Трога-маму и пятерых маленьких трогов-лялек. Какой смысл не давать приличным людям рожать трогов, когда их там, в парке, как грязи?
Я обернулся к Чи, чтобы возразить, но в его словах был смысл. Подготовка к перезапуску закончилась, и индикаторы помпы номер шесть показывали, что в нее заливается вода.
— Три… два… один… Заправлена полностью, — сказал я. — Давай, давай, давай!
Чи рванул рычаги, панель озарилась зеленым светом, и где-то глубоко внизу, под нами, помпы снова начали откачивать воду.
Мы взбирались по обшивке «Кьюсовик-центра», поднимаясь к небесам, поднимаясь к «Вики». Мэгги, Нора, By, и я — ввинчиваясь в повороты лестниц, продираясь сквозь груды каменных блоков, раскидывая упаковки презервативов и расшвыривая, словно осенние листья, пакетики эффи. Гул синтезированных ксилофонов и японских тимпанов звал нас все выше и выше. Троги и беспонтовые тусовщики, не имевшие таких связей, как у меня, завистливо смотрели на наше восхождение и перешептывались, когда мы проходили мимо, поскольку всем известно, что Макс обязан мне по гроб жизни и что я прохожу без очереди, ведь благодаря мне как часы работают туалеты.
Клуб громоздился на самой верхушке «Кьюсовика», там, где раньше была куча брокерских контор. Макс убрал стеклянные перегородки и древние цифровые экраны, которые когда-то транслировали торги Нью-Йоркской биржи, — и пространство реально раздвинулось. Правда, зимой в этом заведении не очень уютно, потому что однажды ночью мы как-то особо разбуянились и повыбивали все окна. И пусть теперь здесь шесть месяцев в году собачий холод, оно того стоило: эти падающие окна были самым крутым зрелищем в клубе. Даже спустя пару лет об этом ходили легенды, и я до сих пор помню, как медленно стекла вываливались из рам, парили в воздухе и обрушивались вниз. А когда долетали до земли, то разбрызгивались по улицам, словно гигантские ведра воды. К тому же летом свежий воздух был очень даже кстати, особенно с этой экономией электричества, из-за которой вечно вырубались кондиционеры.
Я принял дозу эффи еще в дверях, и меня втянуло в водоворот первобытной плоти, в дикарское сборище потных скачущих обезьян, местами облаченных в деловые костюмы. И вот уже все мы сходим с ума и пучим глаза, пока наши лица не станут такими же большими и блеклыми, как у рыб, барахтающихся на дне океана.
Мэгги улыбалась мне в танце, и наша утренняя битва на сковородках была совершенно позабыта. И это было здорово, потому что после прошлой, вилко-розеточной битвы она целую неделю вела себя так, будто это я во всем виноват, хотя и говорила, что простила меня. Но сейчас, в пульсации танца «Вики», я снова был ее белым рыцарем, и мне нравилось быть рядом с ней, пусть даже ради этого пришлось волочить за собой Нору.
Весь путь вверх по лестнице я старался не пялиться на ее усыпанную прыщами кожу и удерживался от шуточек насчет ее распухшего лица. Но она явно читала мои мысли и каждый раз, когда я предупреждал ее об осыпающихся ступенях, бросала на меня испепеляющие взгляды. Глупо, конечно, с ее стороны. Впрочем, она вообще умом не блещет. Вот уж чего бы я никогда не стал делать, так это пить воду из местных водоемов или купаться в них. Это все из-за моей работы: слишком много знаешь о том, что попадает в систему и что из нее выходит. Такие люди, как Нора, просто вешают между сиськами кулон Кали-Мэри или приклеивают на задницу смайлик Суперочистки и надеются на лучшее. А я пью воду из бутылок и принимаю душ только с фильтрующей насадкой. Конечно, и у меня иногда кожа шелушится. Но хотя бы гнойной сыпи нет.
В глазных яблоках пульсирует ритм тимпанов. Сейчас Нора танцует с By в дальнем конце зала, и теперь, когда эффи пинками вгоняет меня в раж, я начинаю замечать в ней и привлекательные черты: двигается быстро и яростно… волосы черные и длинные… прыщи похожи на соски… Такие припухшие…
Я бочком подобрался к ней и хотел извиниться за то, что не оценил ее раньше, но за этим шумом и моими попытками обслюнявить ей кожу, наше общение как-то не задалось. Она убежала, не дождавшись моих извинений, и дело кончилось тем, что я в одиночестве прыгал в ритме тимпанов, а вокруг набегали и отбегали людские волны, и эффи все нарастал пульсациями океана, которые прокатывались от глазных яблок до промежности и обратно, толкая меня все выше, выше и выше…
Какая-то девчонка в гольфах и с манерами монашки мяукала в туалете, когда Мэгги нашла нас там, оторвала друг от друга и повалила на пол, а вокруг ходили люди и пытались использовать по назначению желоба стальных писсуаров, но потом Макс сгреб меня в охапку, и я точно не знаю, то ли проблема была в том, что мы делали это на барной стойке, то ли я просто отлил не там, где надо, но только Макс все жаловался на пузырьки в джине и на разгром, разгром, РАЗГРОМ, который его ожидает, если эти эффиманы не получат свое пойло, и он затолкал меня вниз, под стойку, где из бочек с джином и тоником торчали трубки, и это было как будто плывешь в брюхе осьминога в волнах тимпанов, рокочущих где-то сверху.
