- Не совсем корректно.
- Если хотите, то да, - он слабо улыбается. - Но вчера мы побеседовали довольно мило: Лебедев все начисто отрицал. Собственно.., он даже не отрицал, а молча выслушал, сделал изумленную мину и эдаким фальшивым голосом заявил: " Коля, да неужели же ты принял всерьез показания этого варвара от программирования? Скажу тебе по секрету, он вчера уснул за пультом. Часа так полтора спал - ты меня знаешь, врать не буду. Ну, и, видимо, пригрезилось..."
М-мда. А ведь эта ситуация на моей совести. Правда, Лебедев сам просил о переводе, но можно было их как-нибудь... утрясти. Ведь толковые ребята и делить им вроде нечего... Ой-ли! Так-таки и нечего? А полированные столы и мягкие удобные кресла? А места в президиумах и на трибунах? Дачи, импортные гарнитуры, персональные колеса? Ведь все это нужно как-то делить. А если каждому дать по креслу и трибуне, они уже никого не поманят, да и где их взять на всех желающих?
Но ведь и без них как? Стимулы! Вот, скажем, если меня сейчас перевести на ставку младшего научного сотрудника, то уже и не потяну. Интересная вещь - потребности. В молодости казалось, что директорская зарплата - нечто сверхъестественное, прорва какаято. Сейчас же и дети вроде бы сами по себе, а сальдо на конец месяца еле-еле положительное. Парадокс, ей богу!
Ну, и все-таки, что же делать с Дорофеевым. Ведь настырный - не отстанет. Что называется, вступило в голову!
- Вот что, братец, не уйти мне, чувствую, от тебя и не деться никуда. Неизвестно, правда, как ты себе представляешь свое выступление...
- Очень просто. Я встану и расскажу все, что знаю.
- А они пожмут плечами, и хрупкое здание твоего авторитета развалится как карточный домик.
- Ну, так что же, риск, как известно, - дело благородное. Но подумайте, Андрей Иванович, что поставлено на карту!
- Ты не шулер, Коля, ты - ученый.
- Ученый? - он вскинул брови. - А как вы определили? По каким признакам? Статьи в журналах, монографии?
- Не люблю циников!
- И я не люблю. Дело в том, что я действительно ученый. Я не испытываю никакого удовольствия от писания программ, рисования блок-схем и вычисления интегралов. Но я довольно образованный человек и у меня неплохая интуиция. И сейчас она мне подсказывает, что налицо тот самый случай, который сопутствует открытию. Я не все вам рассказал...
- Стоп. Пожалуй, мы сделаем вот что. Ты у меня не сидел, и мы битый час не толкли воду в ступе. В план заседания совета твой вопрос я не включаю...
Он тяжело вздыхает и порывается встать.
- Ты погоди дышать, и нервы свои побереги до вечера. А вот вечером ты попросишь слово для внепланового сообщения, и я тебе его дам. А там уж мы разберемся. В моей лояльности, во всяком случае, ты можешь быть уверен. Устраивает?
Дорофеев встает, и я поразился его бледности.
- Андрей Иванович!... Я в бога поверю, и буду молить его о продлении ваших дней!
- Ну-ну... Что-то ты запоешь, когда в план твоей лаборатории вобъют подачу заявки на изобретение искусственного интеллекта ко дню Полярника?
Он улыбается и выходит из кабинета, а я принимаюсь размышлять, почему Лебедев занял такую странную позицию?
Потом нажимаю кнопку звонка. В кабинет заглядывает Наташа.
- Наталья Сергеевна, предупредите, пожалуйста, товарища Лебедева, что его присутствие на сегодняшнем заседании ученого совета крайне желательно, вплоть до того, что уж совсем обязательно.
- Хорошо, Андрей Иванович. Чай принести?
- Да, да, несите...
Она выходит, а я перехожу к текущим вопросам. Рецензии. Отзыв. Статья неизвестно о чем - я соавтор. План - график... Мура!
Нет, определенно у меня сегодня интеллектуальный нуль. Нужно конфиденциально переговорить с Наташей, чтобы она попросила своих подружек сделать распечатку моих биоритмов. В конце концов, имею я право хоть раз в жизни воспользоваться благами компьютеризации. Стыдно, а что делать? Таксистов в рейс не выпускают, если совпадают хотя бы два нуля, а директор НИИ чем хуже?
Дома меня сегодня не кормят - жена в отъезде, а у племянницы зачет. Стало быть на "Волге" в ресторан?... Нет. В ресторанах прилично кормят только вечером и ходить по ним желательно с дамами. Пусть старомодно - но на том стоим!
А почему бы не сделать инспекторский визит в наш институтский буфет? Во-первых, экономия, а во-вторых, нелишне продемонстрировать свой демократизм. Вот, кстати, один из моих друзей - тоже директор - регулярно питается в своем буфете и утверждает, что начал реорганизацию института именно с него, что несказанно увеличило производительность труда научных работников. К сожалению, я не воспользовался в свое время ценным опытом и сегодня налагаю на себя епитимию... Или эпиталаму. Решено. Обедаю в буфете.
Институтский буфет располагается не первом этаже напротив бухгалтерии и кассы, что, видимо, способствует оборачиваемости средств и доставляет массу удобств финансовым работникам. Во всяком случае, нет проблем с очередью, и я это замечаю сразу, поскольку ее хвост высовывается из дверей, а между тем личный состав во главе с главным бухгалтером - милейшей Ксенией Юрьевной - уже на рабочих местах и обсуждает, предположительно, статью о разводах из последней "Литературки". Увидев меня, женщины делают круглые глаза и здороваются (почему-то шепотом). Непринужденно кланяюсь в дверь и поворачиваюсь к очереди:
- Добрый день, товарищи, кто последний?
Очередь мнется. Ей, видимо, кажется, что пристроить директора в хвост будет верхом неприличия, и она десятком глаз подталкивает меня к раздаче.
Так-то, милейший! Интересно, как ты теперь будешь выкручиваться? Пойдем к барьеру или будем проявлять демократизм?
Но тут я замечаю в передних рядах Дорофеева спасительный ход найден. Бодрым шагом подхожу к нему.
- А, Николай Евгеньевич, извините, я задержался. Надеюсь, вы предупредили товарищей, что заняли очередь и на меня. Он хлопает глазами, но быстро приходит в себя.
- Я предупредил, но товарищ, стоявший за мной, куда-то убежал, вероятно, забыл выключить осциллограф.
В дверях хихикают, и чей-то бойкий голос сообщает:
- Он яблоки покупает, на улице за углом.
Делаю солидное лицо.
- Надеюсь, это не яблоки, раздора. - И становлюсь в очередь перед Дорофеевым.
Что тут у нас сегодня?... Ага, ромштекс - это не для моего желудка... Так.., суп-харчо.., суп с лапшой домашней это хорошо.., ветчина.., компот. Не густо, но приемлемо.
Мне передают поднос, и зардевшаяся буфетчица наделяет всем, что необходимо для удовлетворения желудочных потребностей. Несу поднос к столику под фикусом, Дорофеев, помедлив, идет следом. Садимся, интеллигентно хлебаем суп. Явственно ощущаю, что Дорофеев сидит как на иголках, и только потом понимаю причину: в противоположном углу сидит угрюмый Лебедев. По-видимому, с утра между ними что-то еще произошло. А вот что именно - этого они мне, конечно, не расскажут. Попробовать вызвать Дорофеева на разговор еще раз?.. Не стоит. А между тем, вечером заседание ученого совета, где он взорвет свою бомбу... Неужели таки решится?
Доедаю ветчину и принимаюсь за компот.
- А Что, Николай Евгеньевич, ваши планы не изменились?
- Какие планы? - он не отрывает взора от тарелки.
- Относительно выступления на ученом совете?
Боковым зрением замечаю, что Лебедев смотрит в нашу сторону. Дорофеев молчит.
И тут меня охватывает какое-то смутное беспокойство. А что, если до обеда между ними произошел еще один разговор или, скажем, ссора? И Дорофев решил не выступать. Хм... Дорофеев не выступит, Лебедев вообще поведет себя так, будто ничего не было, а кто же остается - Никешкин. Но кто такой Никешкин?! Для наших китов это просто полный нуль, если не сказать больше! А я? Как в этой ситуации должен вести себя я? Нет, погодите, товарищи, так ведь нельзя! Пустил на самотек вопрос с искусственным интеллектом - прохлопал, можно сказать, в зародыше и сижу, пью компот!