Тетя Наташа, обнимая его каждый раз, сетовала, что Антон выбрал для себя такую трудную профессию, как десантник. Это ведь так опасно прыгать с парашютом. Илюша, внук тети Наташи, ни на шаг не отходил от него, уговаривая пойти на охоту.

- Дядя Тоша, ты приехал, теперь соберется вся семья. Понадобиться много пельменей. Нам просто необходимо пойти с тобой на охоту и убить медведя, а без медвежатины какие могут быть пельмени.

- Ты прости меня, Илюша – отвечал Антон, – я теперь не охотник, а солдат. Солдату на охоту ходить не разрешается. Военные на охоту не ходят. Только гражданским разрешается. Ты старайся, как можно больше есть бабушкину кашу. От каши ты быстро вырастешь, вот тогда ты сам сможешь убить медведя. Согласен со мной?

- Согласен, – проворчал недовольно малыш, – но пообещай мне, что когда я вырасту, ты научишь меня стрелять из настоящего ружья.

- Хорошо, – улыбаясь, ответил Антон.

- Ты только посмотри на него. Больше года прошло, а он до сих пор помнит эту проклятую охоту и не дает нам с дедом покоя. Мы с дедом уже ружья прячем от него. Не ровен час возьмет и уйдет в горы. Мы с Егором так и ходим по очереди за ним следом.

- Ничего, скоро перерастет. Вон как за год подрос, скоро деда догонит.

- Дай-то бог, вот только дед наш стал хандрить последнее время.

- Что, сердце беспокоит?

- И сердце беспокоит, но в основном он сильно по Тугаю тоскует. Хоть и старается вида не показывать, но я-то вижу, как он мается. Люди говорят, он часто приходит на могилку, и долго сидит там, о чем-то все говорит с ним. А тут еще и ты уехал, он вообще раскис. Он ведь больше тебя любит, чем своих родных детей, кроме, конечно, внуков.

Антон попытался возразить, но она его перебила:

- Нет-нет, Антоша, пойми меня правильно. Я не в претензии и не обижаюсь на это. Его можно понять, как люди говорят: первые дети – это не дети, а вот внуки это и есть настоящие дети, – пойми, ты, когда появился у нас, наши дети были уже взрослые, а ты был маленький и рос вместе с нашими внуками у нас на руках. Мы любили тебя как родного и переживали так же, как и за любого нашего внука. Не мудрено, что Егор так к тебе привязался. К тому же, ты напоминаешь ему Тугая и его самого в молодости. Ты как губка впитал в себя все, что умели они. Ты и рыбак, и охотник, да и вообще на все руки мастер. Этим ты отличаешься от наших детей. Это огорчало его. Ему очень хотелось, чтобы хоть один его сын стал таким как он, но его надежды воплотились только в тебе. Ты только пойми меня правильно и не обижайся на мои слова.

- Ну, что вы такое говорите, у меня даже в мыслях такого не было, – он обнял ее и поцеловал в морщинистую щеку, – вы значите для меня больше, чем родная мать, и люблю я вас также как в детстве. Я прекрасно осознаю, сколько вам досталось, пока я рос. Вы лечили меня, порой ночами сидели у моей кровати, кормили, когда я хотел есть. Да и вообще, мы хоть и жили с дедом отдельно, но мы жили одной семьей. А все, что касается материнской любви и ласки, я в полной мере получил только от вас. Как же после этого я посмею на вас обижаться. Я после этого перестану себя уважать как человека.

- Спасибо, сынок, за теплые слова, ты только не забывай нас, приезжай чаще.

- Ну, что вы, теперь я буду учиться в училище. У нас будут два раза в год каникулы, так что, буду приезжать к вам два раза в год.

- Егор, иди сюда, – позвала она мужа.

- Что там такое? – отложив газету, выглянул он из соседней комнаты.

- Ты послушай, теперь Антон будет два раза в год приезжать к нам. А летом на полтора месяца.

- Вот это здорово, будет мне с кем на рыбалку ходить, а зимой на охоту.

- Будет тебе, любитель охоты. Иди лучше читать свою газету, здоровья больше останется.

- Да ладно тебе, разворчалась, – выходя из комнаты, он крикнул, – Илюша, пойдем со мной снасти готовить, завтра по утру пойдем на реку переметы ставить.

- Никак не уймется, и Илюшу за собой таскает. Боюсь я лишний раз выпускать их из дому. Сердце больное, а внучек мал еще, в случае чего и помочь не сможет.

- Ну что вы, разве вы их удержите на месте. Дядя Егор всю свою жизнь охотился и рыбачил, и сейчас посадить его дома, это смерти подобно. Сейчас для него движение – это жизнь. Самое главное, чтобы не переутомлялся. А то, что Илюша с ним ходит, так это очень хорошо. Для дяди Егора хорошее общение, одиночества он просто не выдержит. Для Илюши хорошая школа будет. Я когда-то тоже через это прошел, и благодарен им обоим за науку и терпение, которое они потратили на мое учение. Уроки эти не прошли даром. С хорошими навыками мне легче теперь идти по жизни. Кто знает, может этот опыт мне в будущем не раз спасет жизнь.

- Я, Антоша, все прекрасно понимаю, и полностью согласна с тобой. Для меня главное, чтобы они не отходили далеко от дома. Боюсь, если зайдут далеко, и случится что-нибудь плохое, то погибнут оба, помнишь, как погибли отец твоего деда и его внук.

- Помню, – с грустью ответил Антон.

- Ой, Антоша, какой-то разговор у нас получился грустный, пойдем лучше чаю с малиновым вареньем выпьем. Может тебе наливочки нашей налить?

- Вот этого точно не надо. Я почему-то даже запах спиртного не переношу. Табачный дым это совсем другое. Сам я не курю, но запах дыма мне нравиться. Не знаю, что за натура у меня такая.

- Ну, слава богу, что не пьешь и не куришь. Пойдем лучше чай пить.

Отпуск пролетел как одно мгновение. Встретившись, как и договаривались с Василием на вокзале Читы, они через несколько дней уже получили документы в сваей части и были зачислены в высшее училище ВДВ на факультет по подготовке командиров взводов разведывательно-диверсионных подразделений.

Антон и Василий с головой погрузились в занятия. Нужно было догонять однокурсников, так как программа двигалась быстрым темпом. Будучи зачисленными с опозданием почти на два месяца, они старались, как могли, нагнать программу.

Что касается Антона, то он с этой задачей легко справился, и уже через месяц чувствовал себя на уровне остальных. Чего нельзя сказать о Василии.

Все, что касалось боевой и специальной подготовки, он освоил блестяще. Общеобразовательные предметы давались ему с большим трудом. С высшей математикой и химией он кое-как справлялся при помощи Антона, но вот с иностранным языком было совсем плохо.

Чтобы как-то к концу года сдать зачеты и уехать на каникулы, Антон прибёг к небольшому шантажу. Василий очень хотел выучиться игре на гитаре, утверждая, что все девчонки любят гитаристов. Антон решил заинтересовать друга и предложил ему.

- Значит так, братишка. Я не отказываюсь учить тебя музыке, но ты должен заплатить мне за это.

- Все что угодно, только не деньги, их у меня просто нет.

- Деньги мне не нужны, и вообще друг называется. Как ты мог подумать, что я потребую от тебя деньги.

- А что тогда?

- Вот смотри, берем книгу на английском языке, ты учишь примерно до этого абзаца. Потом рассказываешь мне, что выучил. После этого, я в течение часа обучаю тебя игре на гитаре, понял?

- Понял. Только непомногу, пожалуйста.

- Пойми, дурья твоя башка, нам обязательно нужно уехать на каникулы. Если ты не сдашь зачеты, то мы вместо каникул будем сидеть в училище и зубрить за тебя гранит науки. Теперь понял?

- Да ладно тебе, ты поедешь, а я останусь, и буду зубрить до потери сознания.

- Сволочь ты, Васька. По-другому я тебя назвать не могу. Ты прекрасно знаешь, что без тебя я не поеду и буду вместе с тобой здесь сидеть и учить тебя. Совести у тебя нет. Знаешь ведь, что я пообещал своим приехать на каникулы. Теперь я буду выглядеть в их глазах лгуном, не сдержавшим свое слово.

- Извини, Антоха, я как-то не подумал об этом.

- А кто должен думать? Я один что ли?

- Ладно, не злись. Согласен, и постараюсь до нового года подтянуться. Хотя для меня этот английский как бревно поперек горла встал.

Началась усиленная борьба за знание иностранного языка. При помощи Антона и преподавателя Василий, наконец, понял смысл самого языка, и учеба пошла легче. По окончанию училища он свободно говорил на чистейшем английском языке с лондонским акцентом.