- Конечно, скажу. Васька – это мой самый любимый котик. Он почему-то пропал, и я не могу его найти. Ты ведь милиция, а милиция ищет всех, кто пропадает. Мне так мама говорила. Ты найдешь моего Ваську?

- Мы обязательно найдем твоего Ваську, но только, чур, ты будешь помогать мне, хорошо?

- Хорошо. Только давай быстро искать, а то Ваське уже кушать пора.

- А что твой Васька любит больше всего?

- Ты что не знаешь? Он любит рыбу.

- Вот и прекрасно. Ты сейчас беги домой и принеси маленький кусочек рыбы. Потом мы с тобой пойдем искать твоего Ваську.

Нюшка убежала, но уже через три минуты вернулась, неся в руке маленького пескаря.

- Вот рыба.

- Молодец, А теперь, пойдем вон к тому дереву и вместе позовем твоего Ваську.

- Васька, Васька, – стала звать Нюшка, подойдя к большому тополю.

Почуяв запах рыбы, кот спустился вниз, став перед Нюшкой на задние лапки, стал мяукать, прося хозяйку дать ему рыбку.

- Вот видишь, Нюха, как быстро мы с тобой нашли твоего Ваську. Теперь забирай его с собой и беги домой, и не теряй больше.

Нюха быстро подхватила кота на руки и счастливая убежала домой. Вот так, продолжал вспоминать Петр Ильич, ко всем мог найти подход Егор.

А вот с этим рыжим пентюхом никак у него не получалось. Ведь сколько раз с ним разговаривали, а результат нулевой.

Может, он злиться на Егора за то, что люди до сих пор идут за помощью к Егору, так кто ему виноват, сам себя поставил в такие условия. Интересно, как сейчас поступит Егор, какой ключик подберет. Его мысли прервал Егор:

- Ну что, Григорий, – тихим спокойным голосом начал Егор, – воспитывать мы тебя не будем, да и не к чему этим заниматься, все равно не получиться ничего. То, что ты стал таким никчемным человеком, в этом есть, пожалуй, и моя вина, этого я не отрицаю. Вот скажи мне, Петр Ильич, сколько мы с ним нянчились с самого его детства? Он каждый раз клятвенно обещал исправиться, но все повторялось опять. Когда ушел служить в армию, думали, что вернется взрослым возмужавшим мужчиной. Надеялись, что три года проведенные на службе перевоспитают его, но и здесь мы ошиблись. А как мы обрадовались, когда он поступил в школу милиции. Вот подумали, наконец, парень за ум взялся. Надеялись, что теперь став милиционером, он сам уже будет наставлять заблудших на путь истинный, женится, заведет детей и все у него будет хорошо и ладно. Мы опять ошиблись, все повторилось, и заметь, повторяться стало в геометрической прогрессии. У меня складывается впечатление, что каждая детская его пакость, со временем возводится в квадрат. Вот, казалось бы, стал милиционером. Распределили тебя в хороший совхоз, на хорошую должность, и главное рядом с городом, что еще молодому человеку нужно, живи, работай честно да радуйся судьбе. Но нет, ты и там сумел отличиться, тебя как нашкодившего котенка вышвырнули, к нам в глушь, подальше с глаз.

Гришка резко вскинул голову, и зло, но с удивлением посмотрел на Егора.

- Что так смотришь на меня? – не дождавшись ответа, продолжил. – Ты думал, что в далекой глуши никто не узнает о твоих похождениях, напрасно, друг мой. У меня, да будет тебе известно, не только в районе есть знакомые, но и много друзей в городе, да и по всей области их и не сосчитать. Везде меня знают и уважают. Через три дня, после того как я передал тебе дела, я уже знал, почему ты здесь оказался, и за что тебя заслали к нам. И знаешь, я не был так сильно удивлен, видимо, внутри у меня что-то предполагало, что так и будет. Но я не мог даже предположить, что ты опустишься до мелкого шантажа, будешь заниматься мелким вымогательством, а самое скверное это то, что ты начнешь мстить людям, которые ничего плохого тебе не сделали, а наоборот, многие даже помогали тебе. Знаешь, Гриша, у меня внутри есть уверенность в том, что это не последняя твоя выходка. С таким отношением к людям как у тебя, как правило, своей смертью не умирают, и даже если остаются жить, то большую часть жизни проводят в тюрьме, и поверь мне, я редко ошибаюсь.

Егор замолчал. В наступившей тишине слышно было, как в коридоре от жаркого пламени потрескивают дрова в печке, и стук пишущей машинки, за которой работала машинистка, печатая документы.

Помолчав с минуту, Егор заговорил снова, как бы продолжая прерванный разговор, но уже с председателем колхоза.

- Видишь ли, в чем дело, Петр Ильич. Когда Гришка с направлением приехал к нам в колхоз на мое место, он мне сказал, что сам изъявил желание работать в своем колхозе. Мотивировал он тем, что сильно скучает по своему родному дому, и в городе пошли ему на встречу, назначив его участковым на мое место. У меня, конечно, промелькнула мысль, что не так все просто, но потом подумал, а вдруг я ошибаюсь, и парень решил начать новую жизнь, и начать ее решил в своей родной деревне, где все знакомое и родное. Я, как положено, передал ему все дела, учил его как нужно работать. Объяснял ему, что нужно разговаривать с людьми, быть в курсе их забот и проблем, быть внимательным ко всем, помогать людям, вести профилактическую работу среди молодежи и знать историю каждого жителя деревни. И вот тогда тебя люди станут ценить и уважать, а в худую годину всегда придут к тебе на помощь. Предотвращение правонарушений и помощь людям – вот основные заповеди участкового, – и обращаясь уже к Гришке, продолжил. – А ты что нам проблеял? «Я этого китайца не знаю и знать не хочу», – передразнил Гришку Егор. – Так знай, мы с Тугаем – не просто друзья, мы с ним больше, чем братья. Оскорбив сейчас Тугая, ты в большей степени оскорбил меня. А я за своего брата порву любого, не взирая на чины и звания. Помнишь, я тебе говорил, что нужно чаще общаться со стариками, они бы тебе много рассказали о людях нашего села, глядишь, и не сидел бы сейчас в этом кабинете, и не выслушивал мои наставления. А, поговорив со стариками, знал бы, кто такой Тугай, и что нам с ним пришлось в жизни пережить. Я за Тугая, хоть сейчас, готов жизнь отдать, и можешь мне поверить, это не просто слова, это действительно так. Ради него и его близких я готов на все. А также уверен, что для меня он сделает тоже самое. Вот таким манером нас связывает жизнь. Но чтобы тебе было немного понятнее, я все же расскажу тебе кое-что из нашей жизни. Ты сейчас в таком положении, что тебе хочешь или не хочешь, но придется слушать, – и, обратившись к председателю, спросил, – Петр Ильич ты ведь у нас не коренной житель, и многого тоже не знаешь?

- Да, я переехал сюда следом за родителями, это было за два года до войны. Нам с супругой нужно было работать, чтобы поднять детей. Вот и решили, что мы будем работать, а родители присмотрят за детьми, и, переехав к родителям, обосновались здесь.

- Вы правильно тогда поступили, и детей подняли, и за стариками присмотрели. Они вам помогали, чем могли, но и ваша помощь для них была безменной. Для стариков умереть на руках у своих детей, это большая радость.

- Да, свой долг как сына я исполнил. Заботился о них до самой их смерти.

- Это я знаю, а вот как в председатели попал, я как-то упустил, мой грех, признаю.

- Ну, это совсем просто. Ты ведь знаешь я с детства инвалид. У меня одна нога короче другой, это результат несчастного случая. Я с самого детства любил горы. Вот однажды мы с ребятами решили забраться на одну из самых высоких скал. Опыта, конечно, у нас не было, я и сорвался со скалы. Результатом падения оказался перелом ноги в нескольких местах. Ребята, конечно, принесли меня на руках в деревню, но врача у нас в деревне не было, а дома как могли, наложили шины, вот кости и срослись не правильно. Я так и остался хромым на всю жизнь. После того, как я переехал сюда, началась война, всех здоровых мужиков взяли на фронт. В то время в деревне остались я да еще несколько стариков. Когда от инфаркта умер бывший председатель меня и назначили на его место, как самого молодого, вот и мучаюсь до сих пор. Я уже неоднократно обращался в райком, чтобы освободили меня, и поставили кого-нибудь моложе, но там упираются, обещают, а сдвигов как видишь, нет. Ну, что говорить обо мне, ты обещал рассказать о себе и о Тугае. Я с удовольствием послушаю, может, почерпну и для себя что-нибудь интересное.