- Надеюсь, вы немного ознакомились, и поняли, что собой представляет планета Земля?
- Все так странно и удивительно, многое конечно не совсем понятно, но в общих чертах мы все же смогли понять, многое нам стало ясным, – снова за всех ответила Лола.
- Ну, раз основы вам понятны, тогда отправляйтесь готовить ужин, а рассказ мы продолжим завтра, мне теперь нужно собраться с мыслями
На следующее утро дети уже не плескались так долго, как накануне. Они быстро искупались, позавтракали и подсели ближе к Антону, требуя продолжение рассказа.
Глава 9
Ранняя весна 1942 года выдалась на удивление очень жаркой. На западе страны шла ожесточенная война. А в это время далеко от войны, в Забайкалье, по пыльной дороге шел израненный солдат.
Для него война закончилась в тот момент, когда рядом с ним разорвался снаряд, от взрыва которого ему оторвало часть ноги. Отлежав положенное в госпитале, солдат был комиссован в чистую и отправлен домой, на родину, привыкать к гражданской жизни, но уже инвалидом.
Трудным для него оказалось возвращение. За три недели измотанный и уставший он, наконец, добрался до своего родного района. Не став дожидаться попутной подводы, понимая, что в период сенокоса он наврядли ее дождется. Он не стал тратить время, а решил идти пешком, благо с костылями уже научился справляться, к тому же в душе теплилась надежда, что по дороге его подберет попутная подвода.
Солдат уже несколько часов был в пути, но так и не дождался попутной оказии. Измученный, с натертыми руками он с трудом двигался, мысленно подсчитывая расстояние до дома. А до дома ему, по здешним меркам, оставалось совсем чуть-чуть, всего километра три осталось до Возвышенки, а от нее немного правее и его родное село Привольное, уютно расположенное почти у самого слияния двух рек Ингоды и Ононы. Почувствовав себя почти дома, солдат воспарял духом. Напевая незаурядный мотивчик, поспешил подняться на ближайший холм. Он знал, что наверху есть удобное место для отдыха, между двух больших камней, где он сможет, наконец, немного отдохнуть и перекусить последними остатками сухаря.
Подъем отнял, как казалось, последние остатки сил. Изнемогая от усталости, он, наконец, дошел до заветных камней. Отбросив костыли, рухнул на пахучий ковыль, раскинув руки. Отдохнув немного, солдат съел остатки сухаря, попил воды из фляжки. Затем, свернув самокрутку, с удовольствием закурил, любуясь красотой родного края.
Докурив самокрутку, он уже хотел, вставать, когда его внимание привлекла подвода, спускающаяся с соседнего холма, двигающаяся ему навстречу. Он этому, конечно, не придал бы значения, если бы не один нюанс. На телеге стоял мужчина и несчадно хлестал и без того уставшую лошаденку. На телеге вместе с ним сидела женщина, прижимая к груди сверток. Она все время оглядывалась. У солдата сложилось впечатление, что за ними или кто-то гонится, или они куда-то очень сильно спешат, что было мало вероятным. Солдат, оставаясь за камнями, продолжал внимательно следить за повозкой.
Вскоре он заметил, что на холме показались трое всадников. Они неслись во весь опор и уже через минуту настигли беглецов. Солдат видел, как между ними завязался спор. Они громко кричали и размахивали руками. Вдруг раздался выстрел. Солдат вздрогнул от неожиданности, не поверив собственным ушам, но сомнений быть не могло, это действительно был выстрел.
Провоевавший год солдат безошибочно мог отличить выстрел от любого другого звука.
Женщина упала на телеге. Мужчина, увидев ее лежащую без движения, пронзительно закричал, и, соскочив с телеги, бросился на всадника. Раздался еще один выстрел, больше солдат ждать не стал. Он поднял вверх костыль и громко закричал. Всадники, по-видимому, приняли поднятый костыль за винтовку, и, пришпорив лошадей, в течение несколько минут исчезли за соседними холмами, по направлению ближайших гор.
Солдат спешил к телеге, и видел, как возница, постояв немного, вдруг пошатнулся, и упал на землю, подобрав под себя руки. Хоть солдат и спешил, но ему все равно понадобилось несколько минут, прежде чем он достиг цели. Подойдя к телеге, солдат увидел ужасную картину. Он не мог до конца осознать, то, что здесь в глубоком тылу далеко от войны гремят выстрелы и льется кровь.
На телеге лежала молодая женщина. Плоток слетел с ее головы, длинные, черные как смоль волосы, прикрывали лицо. Солдат аккуратно убрал их. Перед ним лежала молодая очень красивая цыганка, и только маленькая струйка крови, стекающая по щеке из раны на лбу, портила все впечатление о красоте. Солдат прикрыл женщине глаза, перекрестился, и тихо прошептал:
- Господи прими ее душу грешную в царствие свое.
Подойдя к мужчине солдат, опустился на колени, затем перевернул его на спину. Перед ним лежал еще молоденький мальчишка, на вид не более восемнадцати лет. Голубоглазый с белокурыми волосами парень, судорожно сжимал обеими руками рану на животе, из которой через пальцы сочилась кровь.
Солдату достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что парень уже не жилец на этом свете. В этом деле опыт у него был большой.
Парень застонал, открыл глаза. В глазах парня не было страха, в них читалась мужественность, и сожаление что в таком юном возрасте ему приходится умирать. А у солдата не было сомнения, что парень знает о своей близкой смерти. Превозмогая боль, он через силу улыбнулся и спросил.
- Дядя, как вас зовут?
- Игнат Петрович, а фамилия моя Савельев, но ты помолчи, сынок, тебе нельзя сейчас разговаривать, тебе силы нужно беречь.
- Дядя Игнат, не надо меня успокаивать, я ведь знаю, что скоро умру, вы лучше скажите, как там моя жена и сын?
- Прости, сынок, мне больно говорить тебе, но твою жену эти изверги убили.
Лицо парня стало мрачным после этих слов. Но, справившись с эмоциями, он спросил:
- Вы, пожалуйста, посмотрите там, в телеге под соломой должен быть мой сын.
- Хорошо, сынок, подожди немного, я сейчас посмотрю.
Игнат Петрович подошел к телеге, в соломе, действительно, нашел сверток, в котором оказался ребенок.
- С твоим сыном все в порядке, он жив и здоров, просто спит, – и положил ребенка рядом с отцом.
- Дядя Игнат, положи мне, что-нибудь под голову, и разверни мне его, хочу в последний раз взглянуть на своего сына.
Игнат подложил под голову парню свой рюкзак, и, развернув наполовину ребенка, показал его отцу. От налетевшего легкого ветерка ребенок поморщился, захныкал, но тут же перестал, и вновь уснул, не обращая уже на ветер внимания.
Лицо парня прояснилось, глаза наполнились слезами, но на губах заиграла улыбка.
- Спасибо вам, дядя Игнат.
- За что, сынок?
- За то, что вы в последнюю минуту были рядом.
- Ну, перестань думать о плохом, сейчас я посажу тебя в телегу и отвезу в деревню, в деревне есть доктор, он обязательно поможет тебе.
- Дядя Игнат, я вижу, что ты на костылях и в военной форме, значит идешь с фронта. Значит, смерть ты видел не раз, и понимаешь, что жить мне осталось всего несколько минут. Я уже не чувствую ног, так что времени у меня совсем мало. Ты, дядя Игнат, не перебивай меня, а то я не успею все сказать.
- Хорошо, сынок, я тебя слушаю.
- Меня зовут Максим, фамилию называть не буду, не хочу, чтобы она потом повлияла на судьбы других людей, в том числе и на сына. Скажу только одно, что моя мать – учительница, отец – инженер. Отца объявили врагом народа и посадили. Чтобы не посадили всех, моя мать вынуждена была отказаться вместе с моим младшим братом от моего отца. Я не захотел это делать, так как знал своего отца, он не способен был на измену родине. Боясь ареста, мне пришлось сбежать из дома. Я бродяжничал, но меня поймали, но так как я не сказал им свою фамилию, тогда меня определили в детский дом.
Там я и постиг все тонкости наших приютов. Насмотревшись на унижения и издевательства, я убежал, и долго скитался по всей стране, пока не прибился к цыганскому табору. Там я встретил и полюбил мою ненаглядную Раду. Мы полюбили друг дружку, но пожениться нам все равно не разрешили, и нам пришлось бежать. Мы пытались укрыться в доме моей матери, но нас кто-то предал. Мы уже в бегах почти два года, но нас все это время продолжают искать. Мы решили под видом переселенцев скрыться в здешних местах, но как видишь, не успели.
