Пока я пыталась осознать услышанное, Видящий поднялся, коротко кивнул мне и вышел из столовой.
Мне не надо было объяснять и напоминать, что я должна сделать -- мы обо всем давно договорились. Справившись с потрясением, я поднялась в библиотеку. Рукописи, за судьбу которых я теперь несла ответственность, давно уже были сложены в заказанный Райнером ящик, но до сих пор оставались в доме. Сейчас пришло время спрятать их.
Ящик оказался тяжелым -- я с трудом стащила его по лестнице. По земле можно было бы и волоком, это легче, но тогда останутся следы. Пришлось вздыхать, пыхтеть, ругаться на себя, запустившую тренировки, но тащить.
Не меньшим испытанием стала и лопата -- до сих пор мне не приходилось держать в руках этот инструмент. Теоретически я хорошо представляла себе, что должна делать -- аккуратно подрезать дерн, снять пласт, затем выкопать яму, уложить в нее сокровище и снова прикрыть ее дерном. Однако на практике мне вновь пришлось познать свою криворукость и никчемность.
Осенняя погода отнюдь не облегчала мой труд. Мало того, что раскисшая земля казалось неимоверно тяжелой, так еще и дождь холодными струями стекал мне за воротник, смешивался со злыми слезами на щеках, и мокрые пряди волос липли к лицу, заставляя меня поминутно встряхивать головой. Давно не стриглась. Распустилась. Стыдно и обидно.
В результате моих усилий ладони были покрыты кровавыми мозолями, а уголок сада, который я выбрала для своего клада, выглядел так, словно там порезвилось стадо кабанов. Оставалось надеяться на то, что это место не просматривается с дорожек, а осенние дожди прикроют следы моей неумелости. И еще на то, что мне больше никогда не придется брать в руки лопату. Мозоли-то можно залечить, а вот пострадавшее самолюбие склонно болезненно аукаться в воспоминаниях.
К обеду Райнер не вышел, и я, обеспокоившись, явилась к старику в спальню. Видящий лежал на постели в той же рубашке, в которой я видела его утром, укрытый легким покрывалом. Голова его была бессильно откинута на подушку, но глаза -- открыты.
-- Что, совсем плохо? -- почему-то шепотом спросила я.
-- Все в порядке, -- откликнулся старик, -- как и должно быть.
-- Может, принести тебе поесть?
-- Не стоит. Иди спокойно обедать. А вот потом... -- Райнер прикрыл тяжелые веки, то ли пытаясь сладить со слабостью, то ли прислушиваясь к чему-то внутри себя. -- Потом, когда я уйду, тебе придется покинуть дом в ту же минуту. Ни в коем случае не оставайся здесь после моей смерти. Поэтому собери заранее свои вещи, а после ужина, когда кухарка уйдет, приходи снова сюда уже с мешком, чтобы потом не тратить времени на сборы. Поняла?
Я кивнула.
Сборы, как ни странно, заняли не один час Я подолгу рассматривала вещи, оправдывая это тем, что решаю, какие из них могут пригодиться в дальнейшей жизни. На самом деле причина была в другом -- оказалось, что каждая из этих вещей содержит в себе какое-нибудь воспоминание, связанное с жизнью в доме Видящего. От прежних скитаний не осталось ничего -- даже котелок и охотничий нож я приобрела себе новые, более качественные. Только пояс с зельями и метательными ножами был все тем же -- но это уже почти часть меня.
Наконец мешок был уложен, каждой вещи нашлось свое место. Последнее, что я сделала, прощаясь с этим этапом своей жизни, -- обрезала волосы, отросшие за последние месяцы.
После ужина я вновь поднялась к себе и присела на краешек кровати, напряженно прислушиваясь к затихающему дому. Вот горничная, закончив уборку в столовой, прошуршала к выходу. Вот захлопнулась дверь за кухаркой...
Всё, мы с Райнером остались вдвоем, если не считать Сьюнара и Лию. Я по-прежнему не могла видеть духов, но в их существовании больше не сомневалась. Просто мне не нравилась мысль о том, что рядом присутствует еще кто-то, кого я не вижу, а потому я старалась думать о них поменьше. Вот только сейчас это не получалось -- меня тревожили слова Видящего о том, что мне опасно оставаться в доме после его смерти. Уж не с духами ли связана эта опасность?
Вздохнув, я подхватила свою поклажу и пошла к Райнеру. В последний раз. Наверно, в последний.
Старик, казалось, пребывал в забытьи, но когда я осторожно взяла его за руку, сжал пальцы, давая понять, что он еще здесь. А я сидела и смотрела на изборожденное морщинами лицо и пыталась принять то, что вот-вот произойдет.
Так получилось, что Райнер стал первым человеком, к которому я испытывала привязанность. Бьярта -- наставница. Жесткая, неумолимая, холодная, знавшая, что делает, но не считавшая нужным посвящать меня в свои планы. И кажется, она сама старалась не допустить, чтобы я слишком привязалась к ней. Нэл -- вторая половинка искусственно созданной связи. Мы долго притирались друг к другу, но так и не научились доверять до конца. И только теперь, когда нас разделяет океан, возникла некая странная близость, и я пока не поняла, что она для меня значит.
С Райнером же все было по-другому. С самого начала, несмотря на разницу в возрасте и уровне знаний, Видящий вел себя со мной, как с равной. Учил, но не выказывал своего превосходства. Его дом стал для меня тихим прибежищем, где я получила возможность спокойно поразмыслить над своей жизнью и избавиться от некоторых страхов. И пусть даже сейчас не сбудутся слова о том, что мне откроется путь, если я останусь с Видящим до конца, я не пожалею о месяцах, проведенных рядом с ним.
Словно в ответ на эти мысли, пальцы старика снова сжали мою ладонь, глаза открылись, и губы шевельнулись с усилием.
-- От огня уходи в тень, -- проговорил он.
Веки снова сомкнулись, пальцы выпустили мою руку. Я прислушалась тревожно, чтобы уловить последний вздох, после которого наступила тишина.
Надо было уходить, а я все никак не могла отвести взгляда от лица Райнера. Я никогда прежде не видела смерть так близко. Убитые мною -- не в счет. Это другое. Впервые на моей памяти ушел человек, которого я... любила. Да, любила. Поэтому я мешкала, не решаясь признаться самой себе, что это конец.
Встрепенуться меня заставили звуки за спиной. Я обернулась: Лия и Сьюнар -- видимые и, кажется, вполне материальные -- открывали окно, впуская в дом бушевавшую за его пределами совсем не осеннюю грозу. Сполохи молний озаряли небо, дождь хлестал так, словно грозил затопить всю землю.
Завороженная, я смотрела на светящиеся стрелы, ворвавшиеся в комнату. Молнии ударили в несколько точек сразу. Россыпь искр -- и комната занялась пламенем. Все еще не веря собственным глазам -- так не бывает! -- я нащупала свой мешок и закинула лямки на плечи.
Поздно -- пламя разгорелось сразу в нескольких местах, перекрывая мне выход. Захлестнула паника -- я боялась огня еще с того самого столкновения с зачарованной книгой в доме Бьярты. Можно было, наверно, прорваться сквозь огонь, но вместо этого я, как маленький ребенок, забилась в угол за кроватью и заскулила от безнадежности, даже не вспомнив о последних словах Видящего. Зато почему-то всплыло сказанное на прощание Бьяртой: 'Если очень понадоблюсь -- зови. Но только в самом крайнем случае'. И я позвала, вкладывая в этот мысленный вопль весь свой страх и отчаяние.
Нет, Бьярта не возникла чудесным образом среди пламени, но ее присутствие я ощутила -- казалось, кто-то взглянул на мир через мои глаза, а потом в голове раздался полный раздражения голос наставницы:
'В тень! В тень уходи, дура!'
Первым моим порывом было забиться еще глубже за кровать, куда пока не проникали свет и жар пламени, и лишь мучительно долгие мгновения спустя я догадалась перейти в теневую форму. Вжалась в стену -- и тут же ощутила, что эта надежная, казалось бы, опора, исчезает за моей спиной. И провалилась в темноту.
Часть IV. ТЕНИ -- ОТ ТЕНЕЙ
Неловким движением стряхнув мешок с плеча на дощатый пол, я скорчилась, пытаясь сладить с тошнотой и головокружением. Огня больше не было, но я все еще не могла осознать, что со мной произошло. Понимала только, что ушла. Как и куда? Потом, всё потом. Сейчас главное прийти в себя.
