-- В княжеской семье Риатаны в последнем поколении не было девочек.
-- Но... как же?! Я видела во сне -- это было воспоминание. До сих пор я верила, что оно настоящее, -- я всхлипнула, не в силах расстаться с ускользающей надеждой.
-- Быть может, тебе привиделся не твой дом. Что если твои родители были дружны с княжеской семьей и просто гостили во дворце?
-- Может быть, -- кивнула я, -- может быть...
Однако в глубине души я не принимала этого объяснения. Потому что во сне та маленькая девочка знала, что она у себя дома.
***
Здравствуй, Тень!
Знаешь, в последнее время мне стало неловко обращаться к тебе так -- неправильно, что у тебя нет имени. Не только потому, что это несправедливо. Просто теперь все предметы и явления вокруг меня обретаю собственные имена. Жизнь стала более явной, осязаемой, настоящей. И люди настоящие -- не чета тем бесцветным фигуркам во дворце, для которых я просто не существовала, как и они для меня.
Теперь всё другое. И качающаяся палуба под ногами -- когда пытаешься удержать равновесие, чувствуешь себя на удивление живой, от твоей ловкости кое-что зависит. И соленый ветер, заставляющий дышать полной грудью. И моряки -- грубоватые, но веселые, пахнущие потом, табаком и крепким ойолом. Они тоже живые.
Впрочем, теперь это уже позади -- мы сошли на берег. Здесь тоже все оказалось ярким и живым. Не так многолюдно как в Гредраме, зато можно разглядеть отдельные лица. Оказывается, прежде мой взгляд скользил по поверхности, а теперь я научилась видеть, и мне стало гораздо интереснее жить.
Городов здесь, кроме побережья, почти нет -- все больше поселки старателей и фермы.
На первое время мы с мужем сняли жилье у одной вдовы, и теперь Иан ищет работу. Вообще-то денег у нас достаточно для безбедной жизни в ближайшие несколько лет, можно и дом свой купить, и поселиться в нем, ни в чем не нуждаясь. Правда, серебро мы зря сюда везли, оно здесь не в цене, поскольку в Новых землях открыты богатейшие месторождения этого металла. В последние лет десять даже ограничили его ввоз в Старые земли (так здесь называют наш материк), чтобы оно и в королевствах не обесценилось. Но это не страшно, золота у нас тоже достаточно. Просто Иан заглядывает вперед и хочет сразу создать себе имя и репутацию. А потому он целыми днями пропадает где-то, а я стараюсь не скучать в его отсутствие.
Подружилась с нашей квартирной хозяйкой миерс Оланой. Миерс -- так здесь обращаются к замужним женщинам и вдовам. Так что я теперь тоже миерс Ауста. Или миерс Нэлисса. Впрочем, хозяйка почти сразу начала обращаться ко мне просто по имени -- потому что я 'совсем молоденькая'. Я и не возражаю. Миерс Олана знает множество историй и рассказывает их мне, пока готовит обед. Я пока не лезу к ней с помощью, но внимательно наблюдаю -- мне не повредит научиться готовить, ведь когда-нибудь мы с Ианом обретем собственной жилье.
Еще миерс Олана учит меня простому рукоделию -- плетению из нитей. Здесь этим в основном маленькие девочки занимаются, мастерят себе немудреные украшения, но вдова машет рукой -- мол, пусть и не принято, но это приятнее, чем вязание, а что практического применения никакого, так это ерунда -- для души ведь. Мне тоже нравится -- когда пальцы осваиваются и начинают сплетать узлы сами по себе, мысли в голове текут гладко, спокойно и... правильно, что ли. И тревога из души улетучивается...
***
На сей раз 'письмо' принцессы я восприняла куда более спокойно -- как будто это в порядке вещей. Только после завтрака, вместо того чтобы отправиться гулять по городу или засесть в библиотеке, я, послонявшись некоторое время по дому, спустилась на кухню.
Честно признаться, меня несколько уязвило то, что изнеженная принцесса, не знавшая прежде труда, с энтузиазмом учится простым полезным вещам и не находит в этом ничего зазорного. Я, правда, тоже не находила. но... все равно ведь обидно, что не додумалась сама. Не век же я буду жить в доме Видящего, и кто знает, что мне может пригодиться.
Ведь что я умею, кроме как железяками махать? Ни-че-го! Умные разговоры вести? Тоже мне достижение! Шпионить? Несомненно, полезное искусство, только больно уж... грязное. В травах, конечно, разбираюсь, но лес не люблю, и особого удовольствия мне эта возня не доставляет. Хотя умение составить сбор от простуды, приготовить укрепляющий отвар или мазь для обработки ран и ушибов тоже можно отнести к полезным, однако нужно оно не слишком часто. И это, пожалуй, хорошо.
Зато стирать без магических приспособлений я так и не научилась, и моя одежда после полосканий в лесных озерах, несмотря на все усилия, чище не становилась. Меня, впрочем, во время странствий это не слишком волновало -- достаточно было осознания того, что я ее постирала.
А готовка?
Свои первые кулинарные опыты я до сих пор вспоминаю с содроганием. Ну да, я знала из книг, что добытую птицу нужно сначала ощипать и избавить от внутренностей, но книжных знаний было явно недостаточно, чтобы справиться с этой работой. К концу моих издевательств над птичьей тушкой и собственными нервами я вся взмокла и... покрылась перьями с головы до ног. Впору было саму себя ощипывать! Не говоря уж о том, что я не догадалась своевременно обзавестись солью. Мало того, я даже не сразу поняла, отчего мне так невкусно! Потом, конечно, я позаботилась о том, чтобы в запасе всегда были соль и немного круп, но аппетитным содержимое моего котелка можно было назвать только с голодухи.
И вот теперь я наблюдала за работой кухарки, как за священнодействием, и старалась быть очень внимательной, чтобы ничего не упустить.
Увы, я могла только смотреть и запоминать -- доводить бедную кухарку до сердечного приступа своей незримой 'помощью' в мои планы не входило.
Правда, вечером, когда слуги покинули дом, я все же пробралась на кухню, чтобы поэкспериментировать.
Ну что сказать? Новый опыт оказался... очень поучительным. Чистка овощей со стороны выглядела куда более простым делом. А когда я решила порезать то, что осталось после моих вдохновенных трудов, выяснилось, что я впервые в жизни держу в руке нож. Ну, по правде говоря, так оно и было: все же кухонный нож с охотничьим мало общего имеет, особенно когда приходится заниматься непривычной работой. Но собственная криворукость немало огорчила меня. В довершение ко всему я умудрилась порезать палец, и мне пришлось потратить некоторое время на залечивание болезненной ранки.
Словом, в библиотеку, где меня поджидал Райнер, я явилась с большим опозданием и в расстроенных чувствах.
Старик, услышав о моих злоключениях, расхохотался, и от его веселья моя глупая обида на собственную беспомощность куда-то улетучилась. На душе сразу стало легче. Что-то такое было в Видящем, отчего в его присутствии мелочи утрачивали свое значение, а на первый план выходило действительно важное. И если важного не случалось, то можно было просто помолчать вдвоем. И это тоже было общением.
И теперь меня удивляло, почему люди считают Райнера безумцем. Почему я сама при первой встрече шарахнулась от него?
-- Деточка, -- пояснил старик, -- с этим как раз все ясно: я живу замкнуто, избегаю общения, а если все-таки выхожу к людям, то говорю странные вещи. Те, к кому относятся мои слова, как правило, понимают их, пусть и не сразу, а остальные считают их бредом сумасшедшего.
-- И боятся?
-- Боятся. Как всего странного и непонятного. Если человек безумен, кто знает, чего от него ждать? Несколько раз меня пытались обвинить в преступлениях, случившихся в округе, но правда выходила наружу... не без моей помощи. Однако слухи никогда не проходят бесследно, и репутация у меня препаршивая: то ли опасный безумец, то ли злой колдун. Впрочем, одно другому не мешает.
-- Я тоже не всегда понимаю тебя. Просто стараюсь запоминать твои слова -- может, когда-нибудь смысл прояснится.
