-- Вы столько знаете об этом, -- удивилась я.

   -- Боги часто действуют в согласии друг с другом, равно как и их служители. Плетельщику дозволяется вносить Видящего в свой расклад.

   -- И Видящий согласится?

   -- Почему бы и нет? -- Райнер снова усмехнулся. -- Если я тоже от этого только выигрываю.

   -- То есть?

   -- Ты поймешь. Со временем поймешь.

   -- Надеюсь.

   Пока что я ничего не понимала. Все эти слова интриговали, завораживали, как случается обычно при соприкосновении с тайной, но я не могла определить ни собственного отношения к этой тайне, ни то, какое отношение она имеет ко мне.

   Из намеков Райнера напрашивался вывод, что речь идет именно о моей судьбе. Но верить я не спешила. Как там говорила Атейнара? Быть внимательной и слушаться знаков? Слушаться -- не знаю, а вот прислушиваться я готова.

   Но это только пообещать легко -- мол, прислушаюсь. И даже поверить, что кое-какие знаки уже были и я их приняла. На самом же деле во мне боролись два противоположных чувства: с одной стороны, это воспринималось как интересная игра, и я, охваченная азартом, пыталась разглядеть знаки даже там, где их и быть не могло, с другой -- вызывало протест, ибо быть частью чужой игры очень не хотелось.

   И кто сказал, что судьба, искусственно созданная кем-то могущественным, -- именно моя? И кто же он, этот кто-то, выплетающий мой путь?

   По всему выходило -- родня,особенно если принять во внимание намеки Видящего насчет крови. И из-за этого во мне рождалось недоверие к собственным незнакомым родственникам. Чего они добиваются? Если я им нужна, то зачем была выброшена и оставлена в одиночестве? Если не нужна, то для чего все эти игры? И мне больше, чем когда-либо, хотелось узнать, откуда я такая взялась.

   Первые недели в доме Райнера оказались удивительно спокойными, прежде я и не знала такой жизни -- мне не надо было никуда спешить, ни от кого прятаться, у меня не было никаких обязанностей. Я гуляла по городу, исследовала дом, избегая, впрочем, спускаться в обиталище духов, проводила много времени в саду.

   С хозяином мы встречались за трапезой и вечерами в библиотеке, где я читала ему вслух. А иногда мы просто разговаривали там -- как когда-то с Бьяртой, с той лишь разницей, что эти беседы были просто беседами, а не уроками, и я могла спрашивать обо всем, что приходило в голову, не опасаясь нарваться на холодный взгляд и сурово поджатые губы.

   А вопросов у меня было множество. Иной раз сказанное Видящим оседало в моей голове и ждало своего часа, чтобы повернуться ко мне не замеченной прежде гранью. Вот тогда-то и рождались вопросы.

   -- Райнер, а вы...

   -- Ты. Мы же договорились.

   И правда, Райнер настоял на этом уже на третий день моего пребывания в доме, но я все никак не могла привыкнуть.

   -- Райнер, ты говорил, что у меня в крови дар Арнастры... А разве такие дары могут передаваться с кровью?

   -- Дар Идьярда -- нет. А вот плетельщики зачастую появляются в одних и тех же семьях, как правило, через одно-два поколения, и потомки могут отследить плетения, начатые предками. Другое дело, что боги никому не навязывают своего дара, и если наследник не захочет принять его, то дар так и остается спящим.

   -- Это хорошо, -- кивнула я.

   Меня это действительно устраивало -- со своей судьбой разобраться бы, а уж в чужие лезть -- и вовсе лишние хлопоты. Правда, тут имелся соблазн: возможно, раскрытый дар позволил бы мне понять, что от меня хотели неведомые предки. Впрочем, не факт, что именно они.

   -- А та, что предсказала тебе мое появление, была мне родней?

   -- Не могу сказать, -- усмехнулся Райнер, -- я не видел ее крови. Только твою.

   Вот так. Загадка осталась загадкой. И даже никаких намеков.

   -- А второй мой дар, о котором ты упоминал, он откуда?

   -- Он не божественный, как я тебе уже говорил. Дар видеть незримое и существовать на грани, передающийся с кровью.

   Прежде я полагала, что это не дар, а умение, которое взрастила во мне моя наставница. Правда, прощальная записка Бьярты посеяла некоторые сомнения. Чародейка ведь писала, что это умение доступно не каждому. Просто тогда я не придала значения ее словам -- некогда мне было размышлять о непонятном, я была озабочена своим выживанием и одержима мечтой о грядущей свободе.

   И вот я освободилась. Не сказать, чтобы окончательно, но границы моей клетки расширились до размеров целой страны. Не совсем то, о чем я мечтала. Но зато сейчас, когда я не бегу по этой стране загнанным зверем, у меня появилось время поразмыслить, и отдельные детали начали понемногу -- очень медленно -- складываться в картину.

   Итак, есть девочка -- без имени, без памяти о прошлом, без видимых связей с семьей. И есть люди, которых некая Плетельщица (Райнер же говорил -- 'она') втянула в построение судьбы этого ребенка: маг и алхимик Бьярта Солнум, потратившая на меня годы жизни (хотелось бы мне знать, чем ее так прижали); слуга Идьярда Райнер, который много лет ждал моего появления в этом доме. Наверняка имелись и другие, о которых я пока не знаю. Например, провидица Атейнара, давшая принцессе знать о предстоящем выборе. Но главное -- была сама Плетельщица, заинтересованная в том, чтобы я оказалась в нужное время в нужном месте. Знать бы еще, когда и в каком. И зачем. И мне казалось, что ответы на эти вопросы стоит искать в моем прошлом, которого я не помнила.

   Свои поиски я начала уже знакомым мне способом -- копаясь в книгах. У Райнера в библиотеке нашлась книга 'Аристократические роды Тауналя, их родовые знаки и общие сведения о происхождении и генеалогических связях' более раннего издания, чем то, что я листала во дворце. День за днем я шуршала страницами, вглядываясь в изображения родовых знаков, но -- увы! -- не находила ничего похожего на тот, что увидела однажды во сне. По всему выходило, что он не принадлежал ни одному из таунальских аристократических семейств. Значит, я не отсюда. И как тогда меня занесло в эту страну?

   В конце концов я решилась обратиться к всезнающему Райнеру. Сон я подробно пересказывать не стала -- слишком уж личным это было, -- просто описала знак и спросила, кому бы он мог принадлежать.

   Видящий мои надежды оправдал. Он не стал ничего говорить, просто поднялся с кресла и подвел меня к участку стены между двумя книжными шкафами, потом нажал на невидимый рычажок, и стена отъехала, открывая проход в небольшую комнату без окон.

   Почувствовав мое удивление, Видящий рассмеялся:

   -- Ты могла бы увидеть эту комнату, если бы дала себе труд приглядеться.

   Райнер не впервые беззлобно подтрунивал над моей 'слепотой', которой, по его мнению, не должно было быть, и я не обижалась. Но на сей раз мое удивление -- даже, скорее, смятение -- было вызвано ассоциацией, слишком живым воспоминанием о совсем другой тайной библиотеке, в которую я однажды зашла без спроса, за что и поплатилась. Только у Видящего здесь хранились не колдовские гримуары, а совсем другая литература -- книги тех стран, которых больше не было на карте нашего материка.

   Проведя пальцами вдоль ряда корешков, хозяин вытянул с полки книгу, на обложке которой значилось: 'Княжество Риатана, общественное устройство и землеописание'. Я осторожно приняла из его рук массивный том, и мы вернулись к креслам.

   Книгу я открывала не без трепета. Не читала -- просто листала страницу за страницей. Искомое обнаружилось почти сразу -- золотая волна и серебряная птица на голубом поле оказались знаком правящего рода...

   -- Райнер... -- начала я внезапно осипшим голосом. -- Райнер, это родовой знак моей семьи.

   Хозяин приподнялся в кресле, напряженно вглядываясь в пространство, в нечто, видимое только ему одному... или не видимое, потому что он опустился -- почти упал -- обратно, вздохнул и покачал головой:

   -- Нет... Нет, не может быть. Ты ошибаешься.

   -- Почему?