– Ну, подруга, я буду думать. А пока смотри, какой снежок кружится! Да и мы с тобой ещё ого-го! Помирать нам рановато!

На другой день Петровна пришла домой к подруге серьёзная и озабоченная.

– Я всю ночь думала, и вот такой мой ответ, – она переводит дыхание. – Давай-ка мы вместе переберёмся в тот дом престарелых. Во-первых, куда мы друг без дружки, а во-вторых, надо мне оставить Полину одну в квартире, – Петровна ловит удивлённый взгляд подруги. – Пойми, ей уже 25 лет, никакой личной жизни у неё нет. И не будет, пока я с ней в этой однокомнатной квартире, это я точно знаю! Девушке нужна хоть какая-то степень свободы. А вдвоём нам с тобой не будет там хуже, я так думаю.

Ты вспомни, как я её родила в 50-то лет! – улыбается воспоминаниям Петровна. – Все врачи в штыки! Опасно, рискованно! А то не понимали, что я на крыльях счастья, и нет мне преград! Я думала родить её на радость. Так и вышло! Это моя умница! Но вот теперь я понимаю, что должна устраниться и не мешать ей. Давай договоримся не рассказывать Полине того, что я сейчас поведала. Будем стоять на своём и всё тут! Жаль, что муж не дожил и не увидел, какая ягодка стала Полина! – в голосе Петровны нотки гордости за дочь, смешанные с печалью о муже.

Эти слова болью отозвались в Фёдоровне, у неё-то ситуация совсем иная:

– Наверно, хорошо, что мой Иван погиб, когда дочери было 15, иначе бы не вынес того, что у нас теперь. О-хо-хо, тяжело мне!

Полина, услышав слова матери о доме престарелых, не знала, смеяться или плакать. Ни одной клеткой своего существа она не могла этого допустить.

– Мамуля, когда это нам было тесно вместе? Мне всегда будет хорошо с тобой!

Петровна, убеждённая в том, что действует для счастья дочери, была неумолима, делая упор на Фёдоровну.

– Дочка, ну ты же посуди, как я брошу на произвол судьбы свою давнюю подругу! Ну, кому она там будет нужна? – убеждает дочку Петровна. – Ты же у меня девочка душевная! Видишь, как жизнь закрутила. Но мы же будем видеться, общаться. Ты не бери в голову!

Полина была так расстроена, что пыталась найти поддержку у сослуживцев. Кто-то подмигивал и советовал на радостях собрать вечеринку. Этих она от возмущения даже не удостоила ответом. Другие вполне допускали такой вариант и убеждали её, что маме действительно не будет хуже. Кто-то завидовал: одна в квартире!

Таким образом, вся контора оказалась вовлеченной в эти разговоры.

В тот первый день без мамы Полина не могла найти себе места. Она буквально физически страдала! Но, навестив на второй же день, немного успокоилась: подруги разместились в одной комнате, где было уютно, почти, как дома. Висела программа активного досуга.

Тем не менее, Полина не перестала страдать. И хоть она гордилась своей мамой, её верностью подруге, чувство вины не покидало её, и душевное спокойствие не приходило. Прошли уже месяцы, а боль не оставляла. Она ходила на работу, смотрела передачи по телевизору, посещала фитнес центр, а боль была с ней.

Примерно в то время в соседний отдел устроился на работу новый сотрудник по имени Николай. Он был среднего роста, с копной светлых волос, с глазами серьёзными, но добрыми. И пошла о нём молва из отдела в отдел, поскольку он сразу проявился, как дельный, знающий сотрудник. Правильно мыслил, принимал достойные решения, при необходимости разруливал трудные ситуации. И при этом не зазнавался, не ставил себя выше других. Был вежлив, спокоен. И скоро стал любимцем в коллективе.

Но было одно «но»: в 30 лет он не был женат. Это было его осознанное решение, о котором он никому не рассказывал.

Уже со школы Николай мечтал стать программистом, а потому должен был уехать из родного города сразу после выпускных экзаменов. На каникулы он не приезжал, потому что не мог позволить себе жить на деньги матери. Он всегда находил работу и пытался жить на эти средства.

Но тесная, крепкая, добрая связь с мамой поддерживалась письмами.

– Дорогой сынок, сегодня ко мне приходили ученики заниматься литературой. Такие смышлёные ребята! Я очень рада общению с ними! Приятно, что мои знания им нужны. И всегда вспоминаю, как мы с тобой читали и разбирали произведения классиков. Ты отличался оригинальным мышлением. Ну, не буду, не буду! Я знаю, как тебе не нравятся похвалы. И твою критическую самооценку тоже помню.

– Сегодня был праздник города. Мы с тётей Ниной и тётей Дашей (помнишь наших соседок по квартире?) ходили на площадь смотреть концерт. Замечательно там танцевали и пели! Это были самодеятельные коллективы. Какие молодцы: не пинают жизнь ногами, а в свободное время танцуют! Очень достойно!

– Ты береги себя, сынок! Зимой всегда одевай шарф. Тёплая шея удерживает тепло во всём теле. И питайся хорошо. Я тебе скопила немного денег, отделяя постепенно от пенсии. Купи на них новое пальто. И старайся не всё время корпеть над учебниками, отдыхать тоже нужно. Как же я хочу увидеть тебя! Мой же ты сладенький мальчик! Ну, не буду, забылась немного.

Николай хранил все письма, которые получил от мамы за пять лет учёбы. Правда, за месяц до защиты дипломной работы письма перестали приходить. Но в том напряжённом ритме он не сразу осознал это.

В день вручения дипломов наконец-то пришло долгожданное письмо. Но на конверте Николай увидел чужой почерк и чужой обратный адрес. Нетерпеливо разорвав, прочитал:

– Коля, ты меня не знаешь, меня зовут Мария Петровна, я соседка твоей мамы по комнате. Прожив вместе в доме престарелых уже четыре года, мы неизбежно подружились, а потому я воспринимаю тебя, как своего собственного сына.

Николай пошатнулся: какой дом престарелых? У его мамы своя двухкомнатная квартира. Ещё отец, когда был жив, получил её. Старшая сестра живет отдельно. Правда, письмами она его не баловала. Присылала открытку раз в год, из чего он мог узнать, что у неё всё хорошо и что мама не болеет.

– Сообщаю тебе, что твоя мама долго болела и три дня назад умерла, хотя так мечтала увидеться с тобой. При встрече я тебе всё подробно расскажу и передам от неё подарки, которые она бережно собирала для тебя.

Николай побелел. Новость выбила почву у него из-под ног. Скорее лететь домой! Как он собрал чемодан и что делал потом, он помнил с трудом.

И вот он примчался к сестре. Она давно отвыкла от него, да и не ожидала скорой встречи, надеясь, что брат после получения диплома останется работать там, где учился.

– Что это?!– он тряс перед ней письмом Марии Петровны.

– Это было решением мамы: чтобы я продала её квартиру и купила своей семье большой дом, а ты, она сказала, не пропадёшь в жизни. Она добровольно ушла в дом престарелых.

– А про то, что мамы уже нет, ты и не думала мне сообщить? У тебя в мыслях только квартиры да вещи?

Глаза сестры забегали по сторонам. Она не приготовилась к такому разговору. Николай смерил её презрительным взглядом.

И вот он сидит на скамейке в тихом сквере рядом с Марией Петровной. Открывается, что сестра, от просьб переходя чуть не к угрозам, принудила мать отдать ей квартиру. А мама, интеллигентная и добрая, не захотела ей перечить.

Вот тогда Николай произнёс слова:

– Раз родная сестра оказалась способна на такое, значит все они, женщины, такие! Никогда женщина не войдёт в моё сердце!

Такой большой коллектив, как тот, в котором работала Полина, похож на пульт управления атомным реактором, где всё на виду, и все кнопки «живые» и тесно связаны между собой, потому что иначе никак нельзя.

Николай не раз видел Полину. И то, что у неё были большие серые глаза и красивые губы, только ещё больше отталкивало его от неё.

Полина, конечно, тоже была наслышана о новом сотруднике и о его, как передают, высоких деловых и человеческих качествах.

В тот день Полина взяла нужную документацию и пошла в отдел, где работал Николай. Все четверо, сидя на стульях, расслабленно беседовали во время десятиминутного перерыва. Трое парней при появлении Полины встали, а Николай и не подумал. Те были удивлены безмерно. Как? Их обходительный, культурный, воспитанный Николай, который служил им примером эти три месяца и которого, чего скрывать, они уже уважали, не встал для приветствия женщины?!