— Что поделать, Фань, — невесело усмехнулся Цинь-ин, — других у меня нет.

— Надо дать каганам бой, — решительно завил полководец У. — Мы разобьём их, как тогда на дороге, и у нас снова будет вдоволь еды и кони.

— Полководец, — тяжело вздохнул Чин, — я же говорил вам: каганов не вдовое и не втрое больше чем нас. Тэнгэ-богатур ведёт за собой больше сотни опытных, отлично обученных воинов на сытых конях. Они не оставят от нас и мокрого места.

— Это слова труса, — вспылил полководец У. — Мы проявили мужество тогда и, проявив его сейчас, сможем одолеть каганов, сколько бы их не было!

— Довольно, — прервал его разглагольствования Цинь-ин. — У нас, действительно, нет сил, чтобы драться с каганами. Однако и бегать от них мы больше не можем. Очень скоро они нагонят нас, вы все это понимаете, и придётся драться с ними там, где нас сведёт судьба. До этого момента мы должны сами выбрать место для боя. Полководец У, вы займётесь этим, вам помогут Фань и Чин.

Полководец удовлетворённо кивнул. Наконец, будет хорошая драка, бегать ему надоело до смерти. Если бы Цинь-ин решился на это раньше, они были бы куда свежее чем сейчас и сражаться с каганами было б куда сподручней.

Утром следующего дня трое воинов отделились от отряда и проехали по окрестностям, ища место для боя с каганами. Мнение всех троих сошлось на том, что лучше всего встретить врага в небольшой рощице неподалёку от дороги, по которой они уходили в Боян-Обо. На горизонте же уже были отлично видны фигуры каганов, мчащих во весь опор. Близость цели, казалось, подгоняла неистовых всадников диких степей.

Вскоре весь небольшой отряд циньцев развернулся и весь направился к рощице, как бы пытаясь спрятаться от преследователей. Однако обмануть бывалого воина Тэнгэ-богатура им не удалось.

— Хотите свести на нет преимущество моих коней, — усмехнулся он, поигрывая вынутой загодя из ножен саблей. — Умный ход, вот только вам он не поможет.

… Полководец У расположил своих людей вдоль маленькой тропинки, проходящей через всю рощицу, солдаты же из Боян-Обо должны были принять удар каганов, расположившись прямо посреди тропки. Они поворчали, однако стоило Чину прикрикнуть на них и все тут же замолчали, построившись боевым порядком. Предварительно они наломали молодых деревьев, заострив их с одного конца. Когда каганы, как обычно, налетят на них лавой, их выставят, подперев с обратного конца. Такой манёвр применили несколько десятков лет назад виистские пехотинцы, обороняясь от тяжёлой билефелецкой кавалерии, о нём поведал своим людям Чин, много чего знавший о делах за пределами Отпорного хребта.

Каганы налетели на них, на скаку стреляя из своих сёдельных луков. Плохонькая кожаная броня солдат из Боян-Обо не выдерживала попаданий их стрел, многие падали пронзённые ими. Однако боевой дух солдат поддерживал Чин, стрелявший из-за их спин — его стрелы наносили не меньший урон в стена врага. Удар конницы был страшен, но никто не побежал. Трещали стволы молодых деревьев, словно жалуясь на жестокую судьбу и раннюю смерть под топорами жестоких людей. Солдаты из задних рядов упирались в спины, стоявшим впереди, помогая им своим весом выдержать могучий удар.

— Бей их! — воскликнул Чин, пуская одну стрелу за другой.

Солдаты из Боян-Обо побросали отслужившие своё обломки стволов и принялись неистово рубить замешкавшихся от неожиданности каганов. Поначалу это было форменное избиение — каганы смешались, не понимали, что творится вокруг, многие были выбиты из сёдел, ещё больше — ранены, вокруг свистели стрелы, неизменно находившие свою цель, клинки мечей и шуанов отсекавших головы и конечности. Однако прирожденные воины, каганы, очень быстро пришли в себя, их сабли и короткие копья принялись прорежать ряды солдат из Боян-Обо. Это была неравная битва, преимущество кочевников с численности играло главную роль, также как и то, что они сидели в сёдлах, нанося мощные удары сверху вниз своими тяжёлыми саблями. Солдаты из Боян-Обо по приказу Чина, у которого закончились стрелы и он присоединился к ним, выхватив гибкий дан гьен великолепной работы, в первую очередь рубили лошадей и многие падающие на землю каганы попадали под удары сабель своих товарищей, уже не слишком разбиравших кого именно рубят.

Именно сейчас по замыслу полководца У он и должен был атаковать из засады свежими силами, однако сделать этого он не мог. Тэнгэ-богатур разделил своё войско на две части и теперь полководец отчаянно рубился с каганами, у которых правда не было такого численного преимущества, как перед солдатами из Боян-Обо, однако и никаких уловок полководец У не применял и дрался он против вполне готовых к бою врагов. Многие погибли под стрелами, пущёнными степняками ещё на подходе по не ожидавшим нападения воинам, хотя доспех их был гораздо лучше чем у солдат из Боян-Обо и многие стрелы пропали втуне.

— Там идёт бой, — заметил Са, указывая на маленькую рощицу неподалёку от дороги. — Вмешаемся?

— Обязательно, — кивнул Сандзо. — Друзья Вэй-ли, скорее всего, там. Вперёд!

Мы бегом бросились в эту рощу, хотя я не очень понимал, как могут пятеро человек чем-то помочь в битве, что шла там. Даже при условии, что двое из них были горными монахами, а ещё один великолепно обращался с да-дао. Из моей памяти как-то стёрлись воспоминания о столкновении с демоном-каганом в Горном монастыре.

— Са, Вэй-ли, налево! — крикнул нам Сандзо. — Там тоже идёт бой! Гоку, следи за Чо!

— Ну вот, — буркнул Гоку, — как налево, так Са, а как при Чо, так — я. Где справедливость?

Его никто не слушал. Мы разбежались в разные стороны и влетели в рощицу. Главный бой шёл на небольшой тропке, проходившей сквозь неё, но и слева от тропинки также дрались. Мы с Са налетели на каганов, увлекшихся сражением и не заметивших нас, пока копьё и да-дао не сразили первых из них.

Чин рубился в седле, откуда выбил метким ударом хозяина, тут же заняв его место. Это позволяло ему видеть всю картину сражения и она его удручала. Каганы теснили солдат из Боян-Обо, а подкрепления всё нет, значит, и не будет. Видимо, у полководца У возникли свои проблемы. Чин вновь и вновь поднимал и опускал руку с трофейной саблей, гораздо больше подходящей для заполошной конной схватки, нежели его гибкий как змея дан гьен. Он уже не глядел по сторонам, слишком уж безрадостной была картина, поэтому он не заметил юношу в белом, подошедшего к месту сражения с тыла и принявшегося творить какие-то загадочные пассы руками. А вот сверкающие белые полосы, сметавшие каганов с сёдел, он уже увидел и едва увернулся от одной из таких, мелькнувшей у самого его носа. Каганы падали один за другим и Чин даже позавидовал человеку, спустившему их на врага, его стрелы не нанесли им и десятой доли от вреда, наносимого белыми полосами.

Когда последний из каганов упал на землю, сражённый белой полосой, к циньцам подошли трое — монах в белом, светловолосый юноша и мальчишка с боевым посохом. Светловолосый тут же направился к раненым, в изнеможении садящимся на землю, он перевязывал их раны, что-то шептал — и раны сами собой затягивались. Глядя на это, Чин понял с кем их свела судьба.

Никогда не видел такого мастерства в обращении с оружием, какое проявил в этом бою Са. Также я переменил своё мнение относительно его — это был не человек. Он буквально расплылся, движений его заметить было практически невозможно, а за спиной его оставались лишь трупы — людей и лошадей. Я не поспевал за ним, довольствуясь теми, кто ушёл от лезвия его да-дао. Это, с позволения сказать, сражение продлилось не дольше пяти минут. Са замер посреди кровавой мистерии, устроенной им, а вокруг него оседали на землю разрубленные тела и фонтанами хлестала из разрубленных артерий кровь.

— Кто это? — враз севшим голосом спросил командир оборонявшихся воинов, в котором я узнал, хоть и не без труда, полководца У.

— Это мой друг и наш боевой товарищ, — сказал я, подходя к нему, — его зовут Са.