Уже у самого края толпы я вдруг замер, как громом поражённый. Время остановилось. Я видел перед собой лишь гротескную пародию на человека, облачённую в остатки не то балахона не то савана. Лицо её представляло собой скорее маску злобного торжества, руки в рваных рукавах, напоминающих обломанные птичьи крылья, широко разведены, пальцы, больше похожие на костяные кинжалы, совершают непонятные пассы, между ними пляшут чёрные молнии. Само собой сплыло в памяти слов "лич".Вот он взмахивает рукой — и чёрные молнии опутывают Защитника Веры, заставляя согнуться и рухнуть на пол. Ромео остался один и через пару секунд его погребла толпа зомби.

Наши с личом взгляды пересеклись — и время вновь побежало с обычной скоростью. Твари ринулись на меня с удвоенным рвением, но моей целью был один только лич — их предводитель. Пламя, горевшее в груди с прежней силой с тех пор, как я отоспался в убежище, вновь наполнило меня, но сей раз оно не лечило, а придавало сил, ускоряло реакцию, обостряло все чувства. Зомби падали под ударами моего меча, редкий получал больше одного удара, а я целенаправленно прорубался к личу, не опасаясь за тылы — толпа просто не успевала сомкнуться за спиной, я двигался слишком быстро.

Мёртвый маг уже снова играл длинными пальцами-кинжалами, но я был настолько близко, что решился повторить магбурский трюк. Вскинув меч, я швырнул его в костлявую грудь лича — и в этот раз за его рукояткой от моей ладони тянулась багровая полоса. Клинок насквозь пронзил тело твари, тут же вспыхнувшее словно смолянистый факел. Лич ещё долго выл беспокойным духом преступника, бился в конвульсиях, хлеща вокруг чёрными молниями и исходя сизым дымом, однако вскоре развеялся серым пеплом. А я…

Маг всё так же сидел в своём кресле. Перед ним лежал раскрытый гримуар. Он поднял на меня глаза и произнёс:

— Ты убил своего первого мага. Поздравляю. Но помни, кто бы ты ни был, наш слишком мало и мы не должны враждовать и убивать друг друга, иначе Церковь, опираясь на тёмные массы народа, поставит нас на колени или же вовсе уничтожит, что более вероятно. Ищи гримуары, совершенствуй себя!

Прах и пепел лезли в глаза, от них першило в горле. Ромео едва сумел выбраться из-под целой горы людских останков, заходясь надсадным кашлем. Он чудом остался в живы, после того, как зомби задавили его числом, исключительно потому, что твари слишком мешали друг другу, каждая старалась поскорее добраться до живой плоти и горячей крови. А после все разом рассыпались прахом.

Оглядевшись, Ромео увидел рисколома, распростёршегося на полу коридора лицом вниз. Рядом с ним лежал внушительный том в кожаном переплёте. Он весьма заинтересовал да Косту, который понял, что перед ним — легендарный гримуар Кайсигорра, одна из тех книг, в которых содержится мудрость великого мага. Но добраться до него он не успел. До слуха Рыцаря Креста донёсся перестук копыт, он поспешил скрыться, потому что отлично знал этот звук. Так цокали только неподкованные копыта кошмара — единственного коня, что может стерпеть в своём седле вампира, для чего, собственно, их и растят.

Какая-то сила рывком поставила меня на ноги, при этом по лицу будто плетью прошлись. Я открыл глаза и увидел вампира в вычурных алых доспехах графа, восседавшего на кошмаре. Его седые волосы едва не касались высокого потолка, а красные глаза без зрачков светились в темноте. Сила, приведшая меня в себя, отпустила и я невольно провёл ладонью по лицу, но крови не было — все ощущения лишь обычная вампирская иллюзия.

— Приветствую вас, граф, — произнёс я, складывая руки на груди.

— И я приветствую тебя, — ответствовал он, не соизволив слезть с седла. — Я видел здесь одного теплокровного как ты, он скрылся, услышав стук копыт моего коня, думал, что я не знаю о нём.

Почему у меня были стойкие подозрения, что этот теплокровный да Коста?

— Что привело графа на эти руины? — спросил я.

— Дела Алого Анклава. — На большее я и не рассчитывал. — А тебя?

— Приказ начальства, — с мстительным удовольствием бросил я.

Огненная грива кошмара вспыхнула, ослепив меня. Вампир был раздражён моим дерзким ответом, на что тут же отреагировал его скакун.

— В твоей крови я чую магию, — стараясь успокоиться, как можно медленнее, произнёс граф. — Давненько такого не бывало. Вы отказались от магии много лет назад, почитая злом. По-моему, это просто глупо, наш народ практикует её и всё идёт своим чередом.

— Многие из нас, людей, почитают злом вас. Кстати, двое таких ходят по Брессионе. Это клирики высокого ранга, инквизиторы.

Говоря это я не столько предупреждал вампира, сколько старался отвадить его от симпатичных мне священников, искренне не желая их столкновения, в исходе которого уверен не был.

— Благодарю, — кивнул граф, — и в ответ предупреждаю — по городу разгуливает ренегат из нашего племени.

И он толкнул кошмара пятками, направляя мимо меня.

— Постойте, — рискнул я всё же окликнуть вампира. — Вы ведь с поверхности? Где можно выбраться?

— В двух милях, — он махнул рукой за спину, — сильно просела почва. Я легко спустился, не слезая с седла. — И зацокали неподкованные копыта.

Я же, наконец, занялся гримуаром, угол которого весь разговор больно упирался мне в щиколотку. Раскрыв увесистый том, я уселся на пол, прислонившись к стене. Замочек клацнул — и я раскрыл книгу. Это более всего напоминало транс, я не видел седого мага, однако время снова становилось для меня, как перед схваткой с личом. Я листал страницу за страницей и в памяти отпечатывались новые знания и заклинания, одновременно вспоминались приобретенные в первый раз. Убив лича, я неким образом поднялся на новую ступеньку силы, изучив гримуар — новое мастерство, теперь я мог не только вылечить банальные царапины, ушибы и отравления трупным ядом, в мой арсенал вошли ослабляющие и атакующие заклинания — разные огненные шары, молнии и лучи плазмы.

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что так и сижу у стены, а гримуар пропал без следа. Припомнив направление, небрежно указанное вампиром, я поднялся и зашагал туда. По дороге наткнулся на тот самый меч, которым прикончил лича, клинок его почернел, серебряная кромка стала аловато-багровой. Я сунул его за моя, хотя что-то в нём весьма насторожило мои обострившиеся чувства, которым не было названий. Я уже собирался идти дальше, как вдруг что-то привлекло моё внимание. В куче праха, оставшейся от зомби, лежал Рукба — видимо, он вывалился из-за пояса Ромео, когда он упал на землю под напором монстров. Присовокупив его к осквернённому мечу, я двинулся дальше, пожалев об утраченном баделере.

Выбрался я в районе близком к Городу сеньоров, крепкие особняки и дворцы которого более-менее уцелели, хотя и их основательно потрепало. Втянув свежий воздух раннего утра полной грудью, я сладко потянулся всеми суставами, заставляя их скрипеть и щёлкать. До чего же приятно вновь увидеть небо над головой вместо истекающего капелью потолка!

Всё, хватит наслаждаться, пора и о деле подумать. Я зашагал вперёд

Внимание моё привлекло хлопанье крыльев и истошные вопли, похожие одновременно на птичьи и женские. Я побежал на звук, выхватывая на ходу меч. В одном из переулков неподалёку от выхода из подземелья я стал свидетелем преинтереснейшей сцены. На мостовой стоял на коленях юноша с бледным лицом и льняными волосами, его шикарная, удивительная для руин, одежда была залита кровью, он прижимал к шее ладонь в кожаной перчатке, а над ним чёрными воронами вились гарпии — полуженщины-полуптицы, это они издавали заинтересовавшие меня звуки. Грязные твари вызвали у меня прилив возмущения, в один миг переплавившегося в ярость. Я дал ей волю — и она сорвалась с пальцев левой руки, которую я навёл на гарпий, сам того не заметив, — десятки огненных шаров устремились в них, запахло горелым мясом и палёными перьями. От гарпий остались лишь пепел, который развеивал свежий ветер.