Все эти демократические особенности организационно-финансовой стороны идеи города-сада и ее практическая эффективность в «разрешении жилищной нужды малоимущими слоями населения» (это словосочетание было весьма распространенным в литературе тех лет) привлекли к ней широкое внимание российской общественности. Но восприятие идеи города-сада в России было очень неоднозначным. Ее популярность среди городских слоев населения объяснялась наличием в городе-саде отдельного домовладения и участка земли при нем. Подобная тяга у россиян была предопределена тесной связью горожан с сельским землевладением, проявлявшейся в укладе городской жизни, во многом продолжавшем традиции деревенской общины или загородной усадьбы[31]. Но если горожане, либеральная общественность, а также архитектурное сообщество приняли идею города-сада почти восторженно, то органы государственного управления – царское правительство – отнеслись к ней весьма и весьма настороженно.
Причина в том, что идея города-сада базировалась на принципах общественного самоуправления, которое царское правительство воспринимало с большой опаской. Безусловно, в России в конце XIX в. существовало городское самоуправление: проведенная в 1870 г. реформа в известной мере отвечала потребностям развития буржуазного города и открывала некоторые пути рационализации городского управления[32]. Но основы городского самоуправления, заложенные земской, а затем и городской реформами, отвечали прежде всего интересам царского правительства, так как передавали общественному управлению лишь ту часть дел, с которой бюрократическому аппарату становилось все сложнее справляться.
В целом же в политике самодержавной власти хозяйственная целесообразность отступала на задний план перед соображениями политического характера. Правительственные органы были оппозиционны к структурам городского общественного управления, невзирая на успехи в муниципальной деятельности, достигнутые к концу 1880-х гг. органами самоуправления на местах в таких сферах деятельности, как образование, медицинское обслуживание, общественное призрение и т. п. Появление в Европе в конце 1890-х гг. идеи города-сада совпало по времени с усилением в России попыток царского правительства за счет принятия нового Городового положения ограничить права местного самоуправления[33].
Государственной политике, направленной на ограничение местного самоуправления, активно противостояла либеральная общественность, не только поднявшая в конце 1880-х гг. голос в защиту органов самоуправления, но и осуществлявшая постоянные практические действия по развитию его начал во всех тех сферах жизни и деятельности, которые находились вне пристального внимания со стороны правительственной администрации. Например, в дачных поселках России в 1900–1910-х гг. возникли и развивались новые формы общественного самоуправления, так называемые общества (комитеты) благоустройства местности[34]. Подобные общества самостоятельно разрабатывали проекты использования отведенных им под строительство участков земли, решали проблемы повседневной жизни и вопросы создания инфраструктуры: осуществляли благоустройство, мощение дорог, вывоз мусора, электрифицирование освещения улиц, сооружали водопровод, канализацию, возводили учебные заведения, читальни, катальные горки, катки, детские площадки, спортивные сооружения, театры и библиотеки. Общества благоустройства местности издавали ежегодные отчеты о работе, имели собственные периодические печатные издания. Так, например, в начале ХХ в. только в Подмосковье издавались «Вестник поселка Лианозово», «Лосиноостровский вестник», «Малаховский вестник», журналы «Дачник», «Дачный вестник», «Постройка»; в Петербурге – журнал «Дачный курьер», газета «Поселковый голос» и др.[35] Общества активизировали самодеятельность населения, организовывали и направляли его инициативы, осуществляли фактическое самоуправление поселениями[36].
Но если в отношении дачных поселков общественные инициативы подобного рода мало беспокоили центральную власть, то, когда речь заходила о расширении полномочий городского самоуправления в существовавших городах или о возведении новых поселений изначально на основе общественного управления, власть проявляла не только явное беспокойство, но и открытое противодействие. Так, в начале 1890-х гг. правительство разработало законодательные документы, ориентированные на частичное ограничение городского самоуправления, на включение земских и городских общественных объединений в общий строй государственных учреждений, причем путем максимального подчинения их бюрократическому аппарату. Для этого, в частности, предлагалось «во-первых, расширить полномочия Министерства внутренних дел по надзору за земскими, городскими и крестьянскими учреждениями и, во-вторых, ограничить начала выборности»[37]. В проекте Городового положения, внесенного на рассмотрение в Государственный совет 1 марта 1891 г., принцип выборности при замещении должностей по местному общественному управлению заменялся назначением на должности. Тем самым усиливалось зависимое положение органов общественного управления от администрации и возможность правительства оказывать воздействие на подбор их руководящего состава[38]. Напомним, что городской голова, его заместитель и городской секретарь рассматривались властью (и формально значились) как находящиеся на государственной службе. Кстати, впоследствии в Советской России этот принцип будет использован при формировании структуры органов местного управления: председатели исполкомов, их заместители и секретари будут назначаться органами НКВД и проходить по их штатам. Данное положение будет предписано постановлением ВЦИК РСФСР от 23 августа 1922 г. «О принятии к руководству выработанных комиссией Всероссийского центрального исполнительного комитета норм и штатов для наркоматов и подведомственных им учреждений»[39]. Согласно ему выплата заработной платы председателям исполнительных комитетов всех уровней, членам президиума исполкома (двум-трем, в зависимости от величины исполнительного органа) и секретарям (для губернских исполкомов) будет законодательно закреплена за НКВД.
Проект Городового положения 1891 г. сводил к минимуму самостоятельность городских дум. Так, если прежде губернатору принадлежало право надзирать лишь за «законностью» думских действий, то есть за соблюдением формальных требований, установленных законом, то теперь – за их «правильностью», что по существу давало ему возможность неограниченного вмешательства в дела городского общественного управления, так как позволяло своевольно квалифицировать действия городских дум как «неправильные»[40]. Этому способствовало также и отсутствие в Городовом положении 1891 г. (в отличие от Городового положения 1870 г.) ключевой формулировки о том, что «городское общественное самоуправление в пределах предоставленной ему власти действует самостоятельно»[41].
Традиционно рассматривая дворянство как свою главную политическую опору, правительство с недовольством относилось к увеличению числа гласных лиц, принадлежащих к другой части населения – торгово-промышленной. А в отношении доступа в органы самоуправления представителей разночинной интеллигенции оно занимало совершенно непримиримую позицию, так как считало, что именно они потенциально способны привнести в думы нежелательные оппозиционные настроения. Поэтому усилия царского правительства были направлены на всяческое ограничение присутствия в думах интеллигенции, несмотря на то что само указывало в качестве одной из основных причин недостаточно эффективной деятельности органов самоуправления низкий образовательный уровень большинства их членов.
