Ребята встали кругом, сержант приставил нож к моему горлу, тут я, конечно, понял, что хочу жить, но было уже поздно. Дергаться было бесполезно. В центр круга этого первобытного суда при свете факелов вышел офицер, мой командир взвода. Старший лейтенант Статум. И то, что он сказал, было ужасно, недопустимо, невозможно я бы сказал. Вы серьезно ничего не слышали об инциденте в Холмах Страхиса? - Джейсон будто специально затягивал рассказ, но его действительно возмутил тот интерес, с которым слушала доктор.
- Нет, я ничего не знаю. Так что случилось дальше Джейсон?
- Офицер велел меня отпустить! - Джейсон печально засмеялся. - Понимаете, он сам сошел с ума. Мы с ним поняли друг друга взглядами. И это чистый ужас как он есть. Там в кошмаре Малдурума, где мы рядовые - больные чудовища, жаждущие крови. Не все, но большая часть. Офицеры это единственное что должно держать нас на правильном пути. Ведь их специально отбирают, проверяют, контролируют. Наши офицеры теоретически разумнейшие из артэонов, прирожденные специально отобранные лидеры, те, что погружаясь в свое человеческое зло, сохраняют здравомыслие. Там они в прямом смысле слова заменяют нам разум. Каждое их слово закон, их фантазия наполняет наши головы. Рядовые - психи, балансирующие на грани просто не способны сопротивляться сумасшествию, идущему от командира. Представьте себе участь стада, если пастух от долгого одиночества в горах сошел с ума?
Велев меня отпустить, старший лейтенант Статум, задвинул долгую полноценную речь, в которой все перевернул, все извратил в головах десятков слушавших его ребят. Мой первый взвод почти весь состоял из новобранцев. Мы вместе проходили учебку и вместе продолжили служить. После обучения к нам, конечно, закинули нескольких стариков, но в целом все были моего возраста. Этот безумец говорил о свободе, о полной свободе от морали, что дает Малдурум. Наши настоящие жизни он называл неполноценным самообманом. Ведь только в Малдуруме наши глаза широко открыты, мы видим этот мир во всех красках. Он заставил всех ребят поверить в то, что их артэонские сущности - истинные они, это нечто неполноценное, что только в Малдуруме они живут по-настоящему. И молодые ребята, как покорное стадо пошли за этим сумасшедшим пастухом. Это было верное самоуничтожение. Но мне хотелось бы верить, что они жертвы. Ведь они были молоды, их головы пусты, внутри только безумие Малдурума, они не могли воспротивиться рвущемуся изнутри желанию безумной свободы, которое так искусно подогревал этот психопат в погонах. Служили бы эти ребята у хороших офицеров, монстрами они бы не стали. Меня он назвал первым освободившимся, едва ли не героем, не побоявшимся свободы, что дает Малдурум. Я весь избитый, задыхаясь, лежал там окруженный толпой марионеток в руках больного психопата. Тех людей, что снаружи долбились в ворота храма, этот разрушитель назвал врагами. Говорил что они наши рабы, мы их хозяева. И только силой мы можем заставить людское стадо признать этот порядок. Кто-то из сержантов воспротивился. Он вызвал этого сержанта на дуэль. Они схватились там же, на глазах у разгоряченной толпы. Старший лейтенант Статум убил сержанта, по каким-то диким животным обычаям продемонстрировав всем окровавленный нож, видимо символизирующий его победу, правоту в глазах окружающих психов.
Потом началось веселье. Все эти сумасшедшие во главе со своим командиром, вооружившись до зубов, будто собрались в бой, двинулись из храма. Обуянные своей свободой сначала перебили всю толпу, что была снаружи, долбилась в ворота. После двинулись в деревню... Это очень смешно, если так подумать, - непонятно для доктора улыбнулся Джейсон. - Мы ведь по идее миротворцы, должны защищать их! - из Джейсона вырвался приступ нездорового смеха. - Извините. В общем, я веселье пропустил, - потом он помрачнел и добавил, - а то неизвестно что еще мог бы натворить там.
Тот сержант, что избивал меня в подвале, свое дело знал. Сперва я не мог дышать, потом голова стала кружиться. Я отполз в угол и там, то ли заснул, то ли потерял сознание. В себя пришел уже вечером. Храм наполнял запах дыма и крики женщин. В центре закопченного пропахшего гарью и каким-то злом центрального зала горел огонь. На вертеле жарилась туша какого-то копытного животного. Эти сумасшедшие уничтожив пол деревни которую должны были защищать, стащили все награбленное в храм и устроили своего рода пир. Это была чудовищная вакханалия. Эти безумцы бухали, жрали всякую хрень, что притащили с собой. Тут же блевали. Я помню какие-то фрукты в золотой посуде, жареное мясо валяющееся повсюду. Какие-то дорогие ковры, какой-то прочий хлам, какой-то бред. Так же с собой они притащили женщин. Они насиловали их, прямо там же где жрали. Но кто-то предпочитал уединение, женский плач и визг доносился отовсюду. Они заковали своих новоиспеченных рабынь в кандалы, чтобы те не могли убежать. Я помню валяющиеся в углу, буквально сваленные кучей изуродованные женские тела, надо полагать изнасилованный отработанный материал. Ну что сказать? Ребята конкретно затерялись в Малдуруме, в своем безумии.
Я аккуратно брел, стараясь не наступить на валяющиеся пьяные тела. Они звали присоединиться, но я промолчал. Не знаю, наверное, меня спасло чудо. Всему избитому, разбитому, едва стоящему на ногах мне было не до безумия. А они смеялись, вели себя как настоящие монстры, наслаждались болью своих заложниц, - Джейсон всерьез задел доктора своим рассказом.
- Я вышел на улицу. В лунной ночи, все окружающие огромные дома, богатые поместья, амбары, все пылало огромным пожаром. Они уничтожили все. Все аж заволокло дымом, падал пепел. И в дыме ясно чувствовался запах сожженной плоти. Ребята повеселились на славу, устроили настоящий локальный апокалипсис. Можете представить себе состояние, когда жизнь становится настолько гадкой, что на все становится наплевать, ничего уже не волнует? Но тут я услышал звук наверху, где находилась колокольня. Это был мужской крик и какой-то грохот - звуки борьбы. Снова аккуратно пройдя через пирующих чудовищ, которые уже стали набрасываться друг на друга, отношения между собой выяснять, я поднялся наверх. Там в темном помещении у окна лежало тело в армидейской броне. Это был старший лейтенант Статум, его дико искромсали, лужа крови затопила почти весь пол. Убийца был в комнате, он сидел в темном углу. Это был сержант, который успокоил раз и навсегда сумасшедшего офицера. Держа окровавленный нож в руке, дымя сигаретой, сидя в темноте он рассказал что этот трус... Статум после всего того что натворил, решил покончить с собой, повеситься на колокольне. Но этот сержант, не дал ему уйти так просто, перед смертью устроив ему ад, заставив его... кишки свои жрать. Извините...
Сержант сказал, что нам нужно выбираться отсюда, все кто пировали внизу уже трупы. Он пояснил, что нужно забрать еще одного в подвале. "Сейчас, - помню, сказал он, - только немного отдохну". Я был согласен с ним, нужно было уходить. Я сел в темноте напротив него, ждал. Но он так и сидел беззвучно, просто замерев. Он самоотключился, не смог больше быть частью этого кошмара.
Я двинулся один. Веселье в главном зале затихало. Кого-то убили, кто-то спал пьяный в стельку. Спустившись в подвал в темном помещении, где до этого били меня, своего рода пыточной, я обнаружил одного рядового. Он был лишен брони, жестоко избит, его нога, ребра были переломаны. Также на его теле под нижним комбинезоном были ожоги от раскаленного железа. Руки были связаны веревкой. Увидев меня, он забился в угол и рыдал. Молил не трогать его. Оказалось, он тоже не разделил общего веселья, пытаясь вразумить ребят, артэонизировался, став самим собой. Бессмысленно призывал всех к морали. Но ребята, или те животные, которые управляли их телами, его не послушали. Его спустили в подвал, где долго издевались и избивали.
Это был рядовой Джерими Конрад, я знал его еще с учебки. Он всегда был тихоней, особо не выделялся. В том подвале я объяснил ему, что не являюсь частью общего кошмара. Он, резко подскочив со слезами, умолял меня одуматься, говорил, что все это ужас, и мы должны спасаться пока не поздно. Я понял тогда что, следуя за ним смогу выйти из этого кошмара удержавшись от безумия. Я взвалил его на себя, мы начали выбираться. Но на лестнице встретили полупьяное чудовище. Он с мечом в руке спускался в подвал, как я понял, чтобы добить Джерими. Мы снова спустились вниз и там, я схватился с этим чудовищем. Я убил его, я убил своего сослуживца. Победив в драке или скорее в грызне двух псов, я задушил его, что есть сил, сдавил глотку руками. Сумев не привлечь к себе внимание, чудом каким-то, мы с Джереми выбрались из этого кошмара. После несколько суток брели по лесам, избегали местных жителей. Перемещались только ночью. Хорошо, что нам не нужна не вода, не пища, иначе я бы здесь не сидел. Мы все же дошли до одной из наших застав. И вот что странно, то, что не дает мне покоя. Если бы я не оступился, случилось бы все это? Не я ли своим преступлением побудил лейтенанта Статума к действиям? "Открыл ему глаза" - как он сказал мне... в одном из ночных кошмаров.
