- Но ведь эта составляющая спит где-то глубоко внутри и не может проснуться сама. И если бы у вас была возможность выбора, вы бы никогда не будили ее, так ведь?

- Это, безусловно. Никогда. Я же не идиот. Не мазохист!

- Это самое главное. Как граница понимание этого факта отгораживает вас от того чудовища сотканного из зла. Вы слышали про классификацию форм Малдурума? - Джейсон отрицательно потряс головой. - Эта классификация была предложена очередным мудрецом, скрывшим свое имя, чтобы мы не отвлекались от оставленных им идей. Так вот там Малдурум как некое явление был разбит на пять форм. Пятая форма - полное затмение, характеризуется полным подавлением разума, разрушением всяких остатков настоящей личности и одержимостью различными маниакальными жаждами и идеями. И у вас именно пятая форма. Вы такой не один, ведь этот безымянный мудрец на ком-то основывал свою классификацию! Просто поймите главное. Вы, настоящий вы это то, что вы сейчас - доброе, раскрывающее всю лучшее в человеке, тянущееся к миру и гармонии существо под названием артэон. То чудовище это ошибка, временное состояние в которое для защиты нашей общей родины, скажем так, вы вынуждено погружаетесь. Погружаетесь лишь на время, лишь для выполнения боевых задач. Там вы не контролируйте себя, ваше безумие берет над вами верх. Офицеры, недосмотревшие за вами виноваты в произошедшем больше чем вы. На вас, на настоящем Джейсоне не лежит вина за преступления Малдурума, ведь это ужасное состояние в своей пятой форме характеризуется полным фактическим раздвоением личности. Можно сказать что, то чудовище, которым вы становитесь в объятиях Малдурума эта полноценная другая личность, другое существо. Вы правильно сказали, у вас с ним просто одно тело, одни глаза на двоих, - она пыталась утешить его как могла. - А что касается тяжелых воспоминаний осевших в голове, воспоминаний которые вы воспринимаете как свои. Скажите вы помните свои сны?

- Конечно.

- Помните мысли, что блуждали в голове во время сна, отчасти запахи и даже вкусы? Но ведь это происходило во сне, а не в реальности. Это было, но было не по-настоящему. Также и в случае с этими воспоминаниями. Относитесь к ним как к снам. Несерьезно.

- Спасибо, - шмыгнул носом Джейсон. Желая продолжать общение, он сделал вид, что задумался над словами этой милой артэонки, хотя в действительности уже не раз слышал все это из уст доктора Росс.

- Сейчас двадцать минут двенадцатого. День - среда. Скажите, чем вы, настоящий Джейсон, сейчас занимаетесь? - спросила она, глядя на наручные часы.

- Сейчас лето. Если мои друзья не на смене Энергожертвования, то значит прошлым вечером, мы прогуляли до поздних звезд на небосклоне. А возможно и до рассвета. Мои маленькие друзья еще спят... - отвлекшись от всех переживаний, пусть и на доли секунды, он улыбнулся. - Рурхан! Господи! Я плохой друг. Как он, что с ним?!

- Он здесь, на территории базы. Жив и здоров. В полной безопасности ожидает вашего возвращения. Давайте вернемся в атмосферу вашего утра среды.

- Как он? Я имею в виду психически. Также накачиваете его наркотой?

- Подробнее о состоянии вашего друга поговорим позже. Пока это будет для вас стимулом к восстановлению. Сначала давайте убедимся, что вы полностью снова с нами.

- Так ладно мое утро. Наши маленькие друзья, лежебоки и лентяи спят. И будут нежиться в кроватях еще до двенадцати минимум. Мы с моей любимой сидим дома. Скорее всего, у меня. Никаких утренних пробежек, она бремена, но мы все равно уже встали. Мы с моими домашними за накрытым столом после завтрака сидим на кухне. Мои младшие брат и сестра играют во что-то, забавляют нас собой. Моя любимая сидит у меня на коленях, в утреннем халате с чашкой кофе. Мы не можем надышаться друг другом. Беседуем с моей мамой пока отец, уткнувшись в газету, периодически вторгается в разговор, зачитывая для нас наиболее интересные статьи. Не нарушая общей идиллии, мы с ней шепчемся, решая, как проведем предстоящий день. Неважно, что она шепчет, главное быть к ней ближе, чувствовать нежность ее губ, - окончательно позабыл обо всей тяжести Джейсон. На его уставшем лице появился отголосок внутренней радости. Вот уже который раз подобный трюк безотказно действует на него. Сколько раз так поступала доктор Росс, но Джейсон все также, будто в первый желанно улетел в облака. Он глубоко вздохнул. Эти простые каждодневные вещи, простые будни мирной жизни, сейчас это все казалось чем-то бесценным, невообразимо прекрасным. Сердце болезненно сжалось.

- И ни слова о Малдуруме! - довольно заметила она. - Думаю кто вы по-настоящему - вопрос решенный.

- Вы так и не спросили, как я выжил.

- Не поняла? - наморщилась она.

- Вы знали о моих плечевых отметинах. Теперь знаете, за что я их получил. Вы военный специалист, вам известно о наказании за военное преступление. Я изнасиловал и убил девушку. Мои офицеры за такое должны были вывести меня перед строем и отрезать голову у всех на глазах.

- Как же вы выжили? - она поняла, что слишком рано улыбнулась.

- Вы все знаете. Вы все прочитали в личном деле. Может больше не надо наивно продолжать этот разговор? Ну, в смысле продолжать, но только не делать вид, что я вам говорю что-то новое.

- Нет. Все совсем не так. Действительно что-то мне о вас известно. Я же не могла прийти неподготовленной. В заметках доктора Росс лишь общие факты. И прошлась я по ним довольно бегло. А смысл он ведь всегда в деталях и мелочах. На самом деле моим следующим вопросом должна была стать причина ваших нынешних мучений. Что стало причиной вашего погружения в состояние "невозврата". Чего так испугалось ваше сознание, что предпочло бездну Малдурума истинной сущности? - она задела Джейсона за живое. - Какую новую вину вы на себя навесили? - углублялась она, видя как некий страх, которым он жаждал поделиться, встрепенулся внутри него. - Но как хотите. Давайте сначала поговорим о прошлом.

- Знаете, простите... - вдруг стеснительно сжался Джейсон.

- За что?

- За то, что проявил своеволие в нашем разговоре. Вы доктор, вы задаете вопросы, вам виднее, о чем нам говорить. Поймите. Я вовсе не из тех, кто любит утомлять других своим нытьем... - стеснительно замыкался в себе Джейсон.

- Джейсон! - прервала она его. - Прекратите выстраивать барьеры в нашем общении. Все нормально, я здесь чтобы слушать. То, что вы поддерживайте разговор это нормально. Естественно и даже очень хорошо. Тем более беседа с буйными пациентами имеет минимальный предел по времени. У нас еще полчаса, - дала она Джейсону официальную причину выговориться. - Говорите, о чем считаете нужным, я скорректирую, если что.

- Раз уж мне вас еще полчаса мучить своим бредом, то тогда ладно... И... как же я выжил? Когда животное внутри меня насытилось телом той несчастной. Весь в крови. Серьезно, мои руки были вымазаны в крови по локоть. Утром как есть, я вернулся в лагерь. Я и не пытался скрыть свое преступление, - говорил Джейсон, она слушала с неподдельным интересом.

- Что послужило причиной такого поведения. Вы в состоянии объяснить?

- Я жаждал наказания. Понимал, что совершил нечто ужасное, мне хотелось, чтобы меня порвали на куски.

- Большинство оступившихся в Малдуруме больше всего боятся ответственности за свои преступления. До смерти боятся, что кто-то об этом узнает. Ваше поведение нетипично.

- Знаю, но это утешает слабо. Не смягчает вину, - Джейсон замолчал, опустил взгляд. Крик отчаяния и ужас застыли в его глазах.

- И что произошло дальше? - подталкивала она его. Джейсон был так напуган, что вздрогнул от ее голоса вопросом нарушившего тишину.

- Потом начался полный конец. Трындец всему. Понимаете? - печально улыбнулся он. - Мы расположились в храме в центре Холмов Страхиса, я уже говорил об этом. К храму сбежалась толпа разгневанных местных жителей. Всем по большому счету было плевать на убитую невольницу, рабыню, ведь там она просто вещь. Разные наглые жирующие за счет рабов рожи, тамошняя интеллигенция, пришли выразить возмущение моим поступком. Меня с руками в крови сперва спустили в подвал. Там сержант долго орудовал своими кулачищами, воздавая тому животному, или мне, не знаю, первые шаги надвигающегося наказания. Мне так казалось. Наш командир взвода, лейтенант Статум тоже довольно-таки молодой парень, собрал всех наших ребят в главном зале храма. Даже все патрули были отозваны. Местные долбились в двери, этих недовольных становилось все больше. Надо мной должен был случиться суд. Полевой военный трибунал, где за совершенное преступление мне должны были перерезать глотку и бросить подыхать в луже собственной крови. Я думал, меня вытащат, выкинут из храма, сначала отдадут на растерзание недовольной толпе, а потом прикончат. Но в итоге все случилось наоборот.