— За что вставляют? Какие еще, к чертям собачьим, нормативы? — Малинин действительно удивился. Первый раз он услышал об этом.

— Вставляют за то, что не предоставляю личному составу амулеты, без которых в работе просто не обойтись. Так я ведь предоставляю, но кое-кому ведь сложно зайти и взять, — Семочкин укоризненно посмотрел на Малинина. — Но начальству этого не докажешь. А что касается нормативов, то их сдают все — по стрельбе и использованию амулетов. Если не наберешь необходимых балов, то вообще могут турнуть!

— За что? Мне ведь ни к чему уметь метко стрелять и хорошо колдовать! Я страж-следователь, работник умственного труда. Обычным стражам, улицы охраняющим, это необходимо. Но мне-то зачем?

— Мне почем знать? Поступил циркуляр свыше, что все сотрудники должны пройти, так сказать, военную подготовку. И к тому же, не всегда тебе в кабинете сидеть. Пришлось же повоевать!

— Да, — не стал спорить с очевидным Малинин, — пришлось. Но я прекрасно справился и без сдачи нормативов. Может, ты мне просто так зачет поставишь? Заочно, так сказать.

— Извини, но не могу, — Семочкин развел руками, и поднялся из-за стола. — Инструкции. Я их нарушать не могу.

— Бутылка коньяка! — предложил Малинин.

— Да хоть ящик! — взорвался Семочкин. — Не рассыплешься, если пол часика из пистолета постреляешь да магией побалуешься!

Он повернулся к Малинину спиной и отпер дверь.

— Прошу.

Убегать было поздно, поэтому Малинин, тяжело вздохнув, зашел в оружейную.

Вперед уходил длинный, плохо освещенный коридор, на стенах которого висели дешевенькие картины. Стражи зашли в первую дверь.

Тир был погружен во тьму, и только площадка для стрельбы освещалась ярким, чуть синеватым светом. Позиции для стрельбы были отгорожены друг от друга невысокими стенками. Сейчас в тире больше ни кого не было.

Семочкин зашел в маленькую кабинку, в самом углу комнаты.

— Из чего стрелять будешь? — поинтересовался он, когда Малинин подошел к окошку.

— Вот из этого, — Дмитрий выложил свой новый пистолет. — Если у тебя для него пули найдутся.

Пистолет, как и шпагу, кто-то предусмотрительный привез в больницу. Коробка же с патронами так и осталась на кладбище. Так что у Дмитрия теперь был прекрасный пистолет, но без боеприпасов.

Семочкин взял оружие, покрутил его в руках, придирчиво изучая.

— Откуда взял такой? — наконец поинтересовался он.

— Седой подарил.

— В честь чего это? Вы же вроде не были друзьями?

— Сам не знаю, — честно признался Малинин. — Не отказываться же!

— Это точно, — ответил Семочкин. Он повернулся к стене, в которой было множество ящиков. — Седой вообще парень странный, — говорил он, пока что-то искал в ящиках, — так что выкидывать то, чего от него не ждут вполне в его стиле. Я помню этот пистолет. Он все жаловался, что игрушка хорошая, но не по его руке. Этот пистолет я сам у него купить хотел, уж больно он мне по нраву пришелся. А он все отказывался, да отнекивался. Теперь, значит, нашел, кому сплавить. Вот, держи, — он протянул Малинину маленькую коробочку, близнеца той самой, что осталась на кладбище.

Дмитрий взял патроны и подошел к огневому рубежу. Поставил коробочку на подставку и начал доставать патроны. В минуту пистолет был заряжен.

Мишень была в тридцати пяти метрах от стража. Белый контур человеческой фигуры, сделанный из картона, на котором Малинин с трудом смог рассмотреть черные окружности мишеней. Дмитрий вытянул вперед руку, тщательно прицелился и мягко нажал на спусковой крючок. Выстрел громом прогремел в пустом пространстве. Запах пороха ударил по обонянию. Дырка от пули появилась совсем рядом с десяткой. Страж даже удивился, что смог рассмотреть место попадания. Чуть-чуть сместить руку в сторону, и снова выстрелить. В Яблочко! Остальные три патрона Дмитрий расстрелял в течении пяти секунд. Все легли в десятку, и лишь один в девятку. Такого результата у Малинина не было никогда в жизни. Страж хоть и офигел, но виду не подал — пускай Семочкин считает, что все так изначально и задумывалось!

Семочкин одобрительно покачал головой.

— Хорошо стреляешь. На соревнования поедешь. Ладно, пошли.

Огромный зал, в котором могли бы спокойно поместиться пять баскетбольных площадок, был приспособлен для испытаний магического оружия. Сейчас стражи стояли в комнате, отгороженной от зала прозрачным, с одной стороны, стеклом.

— Ты уже давно ко мне не заходил, — сказал Константин Михайлович. — Амулетов для тебя накопилось прилично. Два щита и три боевых. Все их ты испытывать не будешь. Получишь стандартный набор — щит, молнию и огненное дыхание. Сейчас пойдешь на полигон, и покажешь, как умеешь с этими амулетами обрщаться. Все ясно?

Малинин только кивнул головой. Что в этих инструкциях могло быть не ясно? Амулет, заряженный заклятием молнии, был выполнен в виде невзрачного кольца. Его Малинин надел на средний палец правой руки. На безымянном было бы удобнее его использовать, но это место прочно оккупировало кольцо обручальное. На левой же руке, на безымянном пальце, было другое кольцо — детектор магии. Дмитрий уже настолько сжился с этим амулетом, что даже не возникло и мысли, что его можно снять и убрать в карман.

Огненное дыхание было выполнено в виде тонкого серебристого браслета, без украшений. Малинин натянул его на левую руку, и почувствовал, как металл сжимается, плотно охватывая запястье. Щит, как всегда, был выполнен в форме кулона. Волхвы, выбрав первоначальную более удобную для них форму, не стремились менять внешний вид своих изделий. Капелька прозрачного льда на тонкой серебряной цепочке. Его следовало повесить на шею, поверх одежды.

Любой человек, получив в свое распоряжение подобный арсенал, почувствовал себя, по меньшей мере, уверенно. Но не Дмитрий. Он трезво оценивал свои способности и понимал, что быстро активировать амулеты не сможет. Пускай амулеты специально, и создавались для стражей, обделенных магической силой. Для того чтобы задействовать такой амулет, нужно было приложить совсем небольшое магическое усилие. Да, совсем не большое, но магическое! Для Малинина это было очень сложно. Магия в нем была, но в таких незначительных количествах, что не стоило ее в серьез воспринимать. Ему даже не всегда удавалось задействовать переговорник, что уж говорить о боевом амулете. Иногда Дмитрий жалел, что не родился нулевкой. Нулевка это человек, который вообще не наделен от природы магией. Зато на такого человека магия почти не действует. И, при определенных усилиях, он даже может чужую магию гасить. Дмитрий же родился с очень низкими магическими способностями. И не маг и не нулевка, что-то среднее. Так что, его мог заколдовать практически любой человек, а сам Дмитрий ничего, кроме пуль и стали, не смог бы ему противопоставить.

— Готов? — поинтересовался Семочкин.

Малинин тяжело вздохнул и утвердительно кивнул головой.

В стекле отделявшим комнату от полигона появилась дверь. Малинин шагнул в проем. Вокруг была кромешная темнота. Под ногами деревянный, немного скрипевший под весом тела, пол. Дмитрий решил пройти немного вперед, и только потом задействовать заклятия, спрятанные в амулетах. Шаги гулким эхом разносились в пустом пространстве. Малинин передвигался вперед короткими шажками, соблюдая предельную осторожность. Прекрасно понимал, что зал абсолютно пуст, и не во что будет врезаться, все равно, человеческая природа брала свое. На подсознательном уровне, Дмитрий ожидал от пустого зала какого-то подвоха, поэтому и передвигался вперед очень осторожно, будто шел по минному полю.

Вдруг Дмитрий почувствовал, как безымянный палец левой руки охватил огонь. Он даже вздрогнул от боли и неожиданности. Поднес руку к глазам. Обычно темный и невзрачный камень перстня, разгорался багровым светом. Значит, затевается какая-то ворожба. Что за черт? Раньше было достаточно зайти в зал, и просто активировать амулеты. На этом испытания заканчивались. Что же в этот раз будет? Неужели придется сражаться с реальным противником? Малинин отдавал себе отчет, что в этом случае шансов выйти из схватки победителем, у него просто нет. Пистолет пришлось оставить при входе, следовательно полагаться можно было только на магию. Но Дмитрий был не настолько наивен, чтобы положиться на то, чего у него не было в достаточных количествах.