Литмир - Электронная Библиотека

Главный редактор был человеком добрым, мягким, терпеливым, вежливым, интеллигентным. Суровая действительность, в которой ему приходилось жить, требовала от него совершенно иных качеств: он должен был быть злым, жёстким, беспринципным, строгим, грубым, нетерпимым. Главный редактор подчинялся суровой необходимости текущего момента, поэтому его не любили, боялись, избегали, ненавидели и за глаза называли тираном. На тирана главный редактор не обижался. Имея два высших гуманитарных образования, он неплохо разбирался в античной истории и знал, что тирания - не самая худшая форма правления. К тому же, не всякий тиран — тиран. Попадались и среди тиранов личности незаурядные. Обидней было то, что на банальном «тиране» злые и завистливые языки не останавливались, припечатывая главного редактора унизительными эпитетами в широком диапазоне: от «козла» обычного до «….юка вонючего», тем самым (штамп) причиняя главному редактору неимоверные боль и глубокие нравственные страдания (канцеляризм).

Главный редактор умел скрывать свои слабости. В частности, он не любил отказывать приятным людям, и никогда не отказывал им, если приятные люди, кроме присущей им приятности, обладали весомым административным/финансовым ресурсом. Всем прочим приятным людям он отказывал резко и безапелляционно, подобно хирургу, который втайне сострадая несчастному пациенту, вынужден отсекать у него поражённую некрозом конечность. Журналист был хоть и своим, но прочим приятным человеком и главный редактор собирался ему отказать.

- Не наш формат, - сказал главный редактор и значительно посмотрел на журналиста.

- Как же не наш, - не согласился журналист. - Абсолютно наш. Сенсация и разоблачение. Бомба!

- Бесспорно, бомба, - не стал спорить главный редактор. - Только шарахнет она не там, вдали за рекой, а здесь, в нашем окопе. - И похлопал раскрытой ладонью себе по шее. - Нам нужен этот геморрой? Нам этот геморрой не нужен.

- Я хотел бы заняться темой, - заупрямился журналист.

- Сева, - сказал главный редактор, - я тебя не узнаю! Тебе чего-то не хватает? Ты, часом, не заболел?

- Сам удивляюсь, - ответил журналист. - И всё-таки, Алексей Петрович...

- Ну, посуди сам, - главный редактор начал говорить ласково, как обыкновенно разговаривают с душевнобольными, - наша газета рассчитана на целевую аудиторию, которую политика не интересует никоим образом. Некоторые, особо продвинутые господа, именуют её быдлом, пиплом, анчоусами. Эти люди, Сева, наши с тобой сограждане, являются становым хребтом нашего с тобой государства. Они — его плоть, кровь и фундамент. Они, Сева, трудятся, не покладая рук, они создают прибавочный продукт, они пашут, сеют, собирают, они воспитывают, учат, служат, защищают. Рожают, между прочим, тоже они. В то же время их мысли незатейливы, желания их просты. Им не требуется свобода как таковая, Сева, они не нуждаются в демократии, гласности, свобода слова их ни разу не волнует. Они хотят жить, Сева, жить сейчас, дышать полной грудью, но не так, как пытаются дышать демократы, либералы и прочие законченные либертианцы. Им нужна хорошая работа, хорошая зарплата, дешёвые кредиты, они мечтают о своей квартире, а лучше о своём коттедже, они желают отдыхать за границей, раз, а лучше два раза в год, они хотят иметь машину, а лучше две машины на семью, они мечтают выучить своих детей, дать им высшее образование, удачно женить, или выдать замуж, они мечтают о внуках и обеспеченной старости. Они хотят потреблять, Сева, потреблять и развлекаться. Создавать им условия для непрерывного потребления - забота государства, а наша с тобой забота, Сева, - их развлекать. Раз-вле-кать! Понимаешь?!

- Понимаю, Алексей Петрович, - сказал журналист. - Вы тоже считаете их быдлом. Тупыми жвачными парнокопытными.

- Нет, Сева, я считаю их потребителями, у которых есть законные желания и интересы. Я уважаю их выбор и не пытаюсь их перевоспитать. Я даю им тот продукт, который им нравится и делаю этот продукт качественно. Я сам выдаю качественный продукт и требую, чтобы и мои подчинённые выдавали продукт соответствующего качества. Ты, Сева, мой подчинённый, поэтому я говорю тебе: «Нет, Сева, ты не будешь заниматься этой темой, потому что эта тема — не наш формат». Я доступно изъясняюсь, Сева?

- Вполне, Алексей Петрович.

- Адьё, вопрос закрыт. Иди работай.

Журналист остался. Главный редактор решил демонстративно не обращать на него внимания.

- Алексей Петрович, - прервал молчание журналист. - Мне нужен отпуск. За свой счёт. На семь дней. Вы обещали...

- Банально, Сева, да? примитивно! В стиле дешёвых сериалов! Мне отказали, но я решил не сдаваться! Дайте мне отпуск и я совершу, что задумал!

- Вы не откажете, Алексей Петрович.

- Да, Сева, не откажу. Не могу. Не имею права. Я ведь обещал. Семь дней. За свой счёт. Свободен.

- Спасибо, Алексей Петрович.

- Да, Сева. Ты мой должник. Ты мне должен. Но знай, то, что ты притащишь из этого, как его... Перепердищенска, я не напечатаю. И никто из умных людей не напечатает. А если ты вдруг тиснешь свой опус где-нибудь на Западе, или в каком-нибудь оппозиционном СМИ, или выложишь его в интернет, я тебя уволю... задним числом. Я солью тебя без сожалений и буду спать сном счастливого младенца. Помни об этом, Сева.

- Разрешите идти, Алексей Петрович?

- Проваливай, Сева, с глаз моих долой. Семь дней!..

- До свиданья...

Журналист удаляется. Главный редактор ждёт, когда за журналистом закроется дверь, затем достаёт из кармана пиджака мобильный телефон, набирает номер того, кого надо, звонит тому, кому надо и сообщает то, что надо.

- Очнулся, блин, - грозно бормочет главный редактор, - нажимая кнопку «отбой связи». - Правдоруб-правдоискатель. Иван Флягин жёлтой прессы...

Прежде, чем отправиться в поездку, необходимо определиться, куда и на чём тебе придется добираться до конечного пункта твоего путешествия. Раньше, до появления интернета, этой цели служили географические карты и тематические атласы: автомобильных и железнодорожных сообщений. С тех пор поиск изрядно упростился. Хватает одного запроса, вбитого в строку интернет-поисковика, чтобы получить максимум полезной информации: узнать местоположение интересующей тебя местности, или населённого пункта, наметить маршрут движения и, пользуясь случаем, заказать билеты. За десять минут, проведенных у компьютера журналисту удалось выяснить следующее: Перепихонский район входит в состав H-ской области, примыкающей к Северному Уралу, территориально граничит с Перепердяевским и Закармановским районами, районным центром является город Перепихонск, основанный в 1495 году выходцами из пермской земли, название свое получил от слова «перепихнуть» и назван был так оттого, что первым насельникам его пришлось тащить свои пожитки по горам зимой «перепихнуться со скарбом через горы». Статус города дарован был Перепихонску именным указом императрицы Всея Руси Екатерины II в 1779 году. Численность населения составляет пятнадцать тысяч восемьсот двадцать человек, занятых в лесозаготовительной и лесоперерабатывающей отраслях, сфере торговли и бытового обслуживания, муниципального управления, налогообложения, пенсионного обеспечения, судопроизводства и правоохранительной деятельности. Попасть в город можно следующим образом - по железной дороге до станции Б-скъ и оттуда рейсовым автобусом.

Журналист собрался и поехал. Вокзал Б-ска запомнился ему модернистской архитектурой и отсутствием общественных туалетов, стаями голубей и скульптурой рабочего-молотобойца на привокзальной площади. Монументальный крепыш, бугрящийся мускулами рук, плечей и обнажённого торса на щедром размахе пролетарского молота плющил бесформенную груду металла, по замыслу скульптора символизирующую агрессивные замыслы империалистической закулисы. Молотобоец был окрашен серебрянкой, его голова и плечи служили посадочной площадкой для голубей, голуби беспрерывно кружились над памятником, слетали, садились и блудливо поглядывали на мерзнущих в ожидании рейсового автобуса пассажиров. Автобус был советский, производства Львовского автобусного завода, старый, холодный и дребезжащий на кочках, рытвинах и ухабах. Печка работала на полную мощность, горячий воздух растекался по салону, но холодный бил из щелястого пола и сифонил из неплотно прикрытых раздвижных гармошек-дверей. Кондукторша, хватаясь за поручни, медленно передвигалась по салону, обилечивая пассажиров. Билет стоил сто пятьдесят рублей. Кондукторша, крупная баба, одетая в зелёную китайскую пуховую куртку, серую суконную юбку, вязаные тёплые колготы, зимние сапоги на толстой подошве с невысокими уродливыми каблуками тщательно считала передаваемые ей монеты и купюры, кидала выручку в коричневую кожаную сумочку, висящую у неё на груди. Взамен денег пассажиры получали разноцветные билетики, отрываемые кондукторшей от рулончиков, нанизанных на проволочный валик, прикреплённый к денежной сумке.

3
{"b":"582896","o":1}