А победители во главе с прихрамывающей Тоней гордо отправились домой, — и даже Мотрино брюзжание о том, что приличные девочки не приходят на обед в грязной одежде и с синяком на коленке не испортило им хорошего настроения. Впрочем, после Тониного рассказа о происшествии Мотря перестала ворчать и начала жалеть о своем отсутствии на поле боя, где она познакомила бы «окаянных мужиков» с кухонной скалкой.

После вкусного обеда все отправились на отдых. Сон — лучший лекарь: он прогоняет усталость и прячет в мешок прошлого сегодняшние неприятности. После сна помнится только хорошее, а заглядывающее в окошко время столь же счастливо и невинно, как первый день рождения.

Глава четвертая,

_{в которой рассказывается о том, как друзья разоблачили воров и отомстили Геркулесу}

На следующее утро Тяпусь проснулся поздно: из-за Лаки, который мешал Тяпусю спать, рассказывая, как далеко находятся звезды и какие они красивые. Зачем Тяпусю то, от чего нельзя откусить?! Мотря права: лишние знания — для больной головы.

Толкнув в бок ученого друга, — Лаки тотчас вскочил, ошалело моргая глазами, — Тяпусь предложил совершить прогулку по «злачным местам», к которым в селе принадлежали кафе, бар и два магазина.

После завтрака и наведения порядка во дворе — пришлось погонять курицу, усевшуюся в неположенном месте высиживать яйцо, — друзья отправились на экскурсию.

Кафе — откуда щенков сразу выгнали, — напоминало Мотрину кухню, только кормили хуже. Еще больше разочаровал друзей бар: громкая музыка, гусиный гогот подростков и бутерброды пятой свежести. Зато «Гастроном» Тяпусю понравился: он наконец-то понял, откуда Мотря достает мясо, колбасу и сметану. Что касается промтоварного магазина, то, если бы не Лаки, пожелавший «испытать наслаждение изящными вещичками», Тяпуся туда затащили бы только на аркане.

Выйдя на площадь, где разместился магазин, друзья увидели возле дверей беседовавших о чем-то двух мужчин. Оба находились в солидном возрасте и отличались тем, что один был лысый и толстый, а второй явно потратил свою жизнь не на еду, а на отращивание длинных усов.

— Это те воры, которые украли меня в городе и привезли сюда, — с ужасом прошептал Лаки, прячась за Тяпуся.

— Побудь здесь, — решил Тяпусь. — А я разведаю, что они затевают.

Докурив, мужчины бросили сигареты в урну и зашли в магазин; Тяпусь поспешил за ними.

Кроме стоявшего за прилавком продавца и приценивавшихся к товарам воров, в магазине никого не было. Тяпусь шумно вдохнул воздух: из сумки, которую лысый вор держал в руке, вкусно пахло копченным салом. Тяпусь подошел поближе, принюхиваясь и размышляя о том, что сильнее блестит: воровская лысина или трюмо в Тониной комнате? Отдав предпочтение трюмо, Тяпусь судорожно сглотнул слюну, строя планы о том, как подобраться к сумке толстяка.

С улицы, стихая возле магазина, донесся звук мотора.

— Павел Васильевич! — послышался чей-то возглас.

— Вас зовут! — обратился усач к продавцу. Тот, подняв прилавок, выскочил наружу; усач последовал за ним, встав так, чтобы помешать продавцу быстро вернуться.

Оглянувшись на закрывшуюся за продавцом дверь, лысый вынул из сумки скомканную, в сальных пятнах газету, — создававшую видимость, что сумка набита вещами, — выдернул со дна лежавшей на стойке кучи ткани кусок дорогого атласа, утрамбовал материю в сумке и прикрыл сверху той же грязной газетой.

Вернувшись с улицы, продавец бросил взгляд на лысого. Тот стоял в стороне от прилавка и, зевая, объяснял продавцу, что интересного в магазине нет, и пора ему топать дальше.

В это время дверь распахнулась. В магазин вошли трое мужчин и две женщины. Лысый отодвинулся, уступая им дорогу, и оказался рядом с Тяпусем.

Такого случая Тяпусь упустить не мог. Подскочив, он схватил зубами вкусно пахнущую газету, выдернул ее из сумки и принялся вылизывать языком сальные пятна.

— Мой атлас! — закричал продавец, увидев, что лежит в сумке. — Держи вора!

Лысый ринулся к двери, но стоявший у входа высокий широкоплечий здоровяк схватил его за шиворот.

— С ним еще один был: на улице ждет! — крикнул продавец и посетители — кроме здоровяка, захватившего лысого в плен — поспешили к выходу.

Когда Тяпусь исчез за дверьми магазина, Лаки залез в густую придорожную траву, скрывшую его от посторонних глаз. Он видел, как продавец беседовал с водителем машины, тут же уехавшим прочь, как прохаживался возле магазинной двери усатый вор. Потом в магазине послышался шум, выскочила толпа людей и ринулась догонять усача, решившего искать спасение на той стороне дороги, где затаился Лаки.

Увидев летевшего на него с вытаращенными глазами усача, Лаки испугался и понесся по дороге вперед.

— Лови его, лови! — кричали бегущие позади люди.

— Пропал! — в отчаянии подумал Лаки. — Поймают и отправят на живодерню. Что плохого я им сделал?

Лаки бежал быстро, но усач, для которого такие гонки явно были не в новинку, мчался еще быстрее. Заметив, что усатый его догоняет, растерявшийся Лаки метнулся вначале влево, потом вправо: как раз под ноги вору.

Интересно, о чем мечтал беглец, когда, споткнувшись о щенка, он летел, целясь лбом в могучий ствол дремавшего у дороги дуба? Наверное, о крыльях! Или о рыцарском шлеме, способном спасти неразумную голову от сотрясений и потери сознания. Ускользнувший огородами Лаки так об этом и не узнал.

Вылизав газету, Тяпусь присоединился к преследовавшей усача толпе, но понял, что опоздал. Облаяв валявшееся возле дерева потерявшее сознание воровское тело, Тяпусь заметил мелькавшие в чужих огородах темно-коричневые уши Лаки и, утратив интерес к дальнейшим событиям, поспешил домой.

Плотно покушав, друзья устроились в будке на отдых, попутно слушая разговор между Мотрей и зашедшей во двор соседкой. Охая и причитая, соседка рассказала, что поймали воров, собиравшихся ночью ограбить промтоварный магазин. Придя сегодня в магазин на разведку — где что лежит, — воры воспользовались благоприятной возможностью и украли кусок материи, но были схвачены благодаря бдительности продавца, которого за это наградят.

Услышав про награду, Тяпусь иронически тявкнул: глупая Фортуна привычно совала рог изобилия не в те руки.

У Тони все еще побаливала нога; к тому же она взяла в библиотеке интересную книжку и, устроившись под окном на лавочке, читала не отрываясь, — поэтому попытка друзей заинтересовать Тоню игрой в мячик провалилась.

Побродив по двору, щенки выбрались на улицу и побрели по селу, раздумывая, чем заняться. Очень хотелось пойти в клуб «Гав-Гав», но по настоянию Геркулеса их оттуда исключили.

Свернув к речке, щенки искупались, после чего решили прогуляться по лесу. Деревья росли так тесно, что лучи ползущего по небу солнца не всегда добирались сквозь густые ветки до земли. И только заросшие травой и цветами поляны позволяли щенкам погоняться за бабочками и стрекозами, полаять на плывущие в вышине облака и, вдыхая наполненный лесными ароматами воздух, ощутить, как хороша жизнь.

Лаки наткнулся на заброшенную тропинку, и щенки взялись ее исследовать. Они долго шли по извилистой, заросшей сорняками тропе, гадая, куда она может привести, — и удивились, наткнувшись на старый, полуразрушенный мостик, переброшенный через узкий и глубокий овраг.

Пройдясь по деревянному настилу, друзья обнаружили, что часть досок сгнила и, выдерживая вес щенков, под более крупной собакой неминуемо обломились бы.

Выяснив, что за мостиком тропинка теряется в непроходимых зарослях, щенки повернули обратно. Пройдя метров пятьдесят, свернули в ту сторону, где находилось село, и вышли на край поляны, посередине которой спиной к ним сидел Геркулес и жадно пожирал кусок украденного на бойне мяса.

Попятившись в кусты, друзья переглянулись.

— Его давно пора проучить, — прошептал Тяпусь. — И я знаю, как это сделать.

Уточнив план действий, Лаки поспешил к тропинке, ведущей к мостику.