— Смайлинг Джек был самым злым, раздражительным и мерзким пони на Пустоши, и при этом оставался в тысячу раз лучше, чем был Эхо.

На секунду я спокойно посмотрела на него.

— Что же случилось со всеми вами? — пробормотала я.

Он отвернулся, и на мгновение я была уверена, что он снова уйдёт от ответа. Но затем он прошептал:

— Звёзды…

— Прошу прощения?

— Это глупо. Просто… я думал об этом. — он оглянулся на меня через плечо.

— Это случилось сразу после тренировки. Мы закончили с основными делами, был канун Ночи Кошмаров, и все находились в предвкушении праздника. Твист хотела отправиться на карнавал туда, где сегодня стоит Капелла. Раньше там было кладбище. В конце концов, мы все согласились. Псалм взяла меня с собой, скорее всего из жалости.

Он вздохнул и с грустной улыбкой покачал головой.

— Это была хорошая ночь. Я тогда впервые почувствовал, что у меня есть друзья. Были игры, и аттракционы, и резвящиеся жеребята, и… было ощущение, что нет никакой войны. Все чудесно проводили время… — он снова покачал головой и понурился. — А потом Твист заметила этого чёртова предсказателя…

— Предсказателя? — переспросила я, нахмурившись.

— Старый зебра разбил там свою палатку. Странный старый тип. Морда в татуировках. Причудливая такая палатка, обвешанная масками, жутковатыми пучками трав и образцами в бутылках. Из тех зебр, что несколько лет спустя были нарасхват у Министерства Морали. Наверное. Спросил нас, хотели бы мы знать нашу судьбу. — он фыркнул и покачал головой. — Конечно же… мы согласились.

Жеребец вздохнул и печально посмотрел на меня.

— Он сказал, что в течении года все мы умрём постыдной смертью на грязном поле боя.

Я поморщилась.

— Ой.

— Само собой, никому из нас это не понравилось. Но тут старикашка спросил нас, не хотели ли бы мы изменить свою судьбу. Он сказал, что есть способ всем нам стать героями. Величайшими героями войны, до тех пор, пока мы будем верны друг другу. Если мы никогда… никогда… не нарушим нашей дружбы. — медленно прошипел он сквозь зубы. — Что я мог сказать? Дружба… слава… героизм…

— Подвох? — спросила я с сочувственной улыбкой.

Он покачал головой и взглянул на меня.

— Первый, кто нарушил бы братство, вскоре погиб бы… и его смерть была бы самой милосердной. И остальные бы позавидовали первому, нарушившему клятву, вздумай они предать верность друг другу.

— И вы согласились.

С чего бы им отказываться?

— Согласились. Отчасти из-за гордыни, отчасти из желания посмеяться над зебринскими предсказаниями. Но потом он достал эту книгу. Эту… эту ужасную, чёрную книгу. И внезапно это перестало быть забавным. Он воззвал к звёздам, чтобы те изменили наши судьбы, и прокляли нас, если мы изменим друг другу. Последовал гул и… зелёные спиральные штуки… вещи, которые ни один пони не мог объяснить.

Крупье замолчал ненадолго.

— Когда световое шоу закончилось, исчез и зебра, и всё, что было в палатке, за исключением нескольких пустых ящиков.

Бледный жеребец снова вздохнул, а затем слегка улыбнулся.

— Самое забавное было в том, что… это сработало. На следующий день всех нас назначили в специальную комбинированную целевую группу. Экспериментальную… в которой пони трёх видов работают как спецотряд. И это было… удивительно, — закончил он с задумчивым видом. — Мы были удивительны. Мы… мы делали такие вещи, которые были не под силу другим. Вещи, которые нам самим казались невозможными. И мы получили известность и славу. Большинство из нас никогда не говорили о той ночи, но я о ней думал. Мы собирались оставаться друзьями. Верными и преданными во веки веков…

— Затем в сражении пал Стоунвинг и мы задумались… о, никто не говорил об этом вслух… но это по взглядам было видно. Вопросы. Неужели он был тем, кто предал дружбу? — он вздохнул и опустил голову. — Мы не знали, что он оказался в больнице в критическом состоянии. Какая-то ошибка в документах. И тогда… — он встретился со мной взглядом. — Тогда Биг Макинтош сказал, что с него хватит. Он сказал, что встретил кобылу и ему пришло время осесть. Он полагал, что сполна исполнил свой долг перед Эквестрией, и не верит в зебринские проклятия. Он хотел создать семью. Говорил, что семья важнее всего. Он остался только на последнюю ответственную миссию… чтобы защитить Принцессу Селестию на мирных переговорах. Он полагал, что после того, как встреча закончится, нужды в Мародёрах больше не будет.

— А затем он погиб, — тихо сказала я.

— О, не простой смертью! — резко бросил Крупье. — Геройской смертью. Принцесса Луна восприняла это как боевой клич… новое обострение в войне. Знак, что мы должны сражаться жёстче… быть лучше… одолеть врагов. На следующий день исчезла Псалм. Через пару недель Дуф изнасиловал Твист. Спустя месяц Эпплснэк был переведён в няньки к зебрам. Ещё через пару месяцев сломалась Джетстрим. Затем ушёл Ванити. Твист приняла врага, как любовницу. А я… я остался в полном одиночестве. Откуда меня и подобрал Голденблад… не знаю… из жалости, наверное.

Я подумала о том времени в Стар Поинте. До того, как я узнала о Садах и порче и… обо всём. Что, если моя судьба изменилась именно там? Вдруг мне суждено умереть с пулей в голове, рядом с костями Мэриголд? И я была проклята стать тем, чем я стала? Это была пугающая мысль.

— Прости. Я просто… не знаю, что сказать. Звёзды и зебринское проклятие… Секаши говорила, что звёзды могущественны, изменчивы и опасны. Но я не знаю, действительно ли они способны на что-то подобное, — пробормотала я, глядя на звёзды, нарисованные на потолочных балках.

— Не думаю, что они способны. Каждый жеребёнок и кобылка загадывают на падающие звёзды. Я загадывал, — тихо ответил он, чуть приподняв голову. Он выглядел таким мрачным, что я пожалела, что не могу его обнять.

Вместо этого, я сделала почти то же самое.

— Ну, так… расскажи мне побольше о приключениях Смайлинг Джека.

Уголок его рта изогнулся в намёке на улыбку.

* * *

Ещё с час Крупье развлекал меня историями о погонях за грабителями банков по всей пустыне, вперемешку с вызовом духов шаманов, переодеваниями ради проникновения в монастырь, сражениями с ордами зомби и о том, что называлось «эпичным ляпом», из-за которого, видимо, Джек превращался в «кумкват». Наконец, вдоволь наговорившись, Крупье вернулся туда, где он обычно обитал.

В ближайшее время мне стоило бы пойти проведать П-21 и Деуса. Вот только что-то меня беспокоило, несмотря на то, что я лежала здесь мирно и тихо. Слишком тихо. Особенно у меня в голове. Я не ощущала привычного подглядывания Богини и внутренней возни. Тишина была тревожной… и нервирующей. Возможно, Богиня просто молча смотрела из глубины моего сознания, или она отключилась и что-то замышляет?

До сих пор я только могла слышать Единство и общаться с Лакуной. Я никогда не пыталась фактически войти в объединённое сознание. Отчасти из-за того, что я не знала, как, но с другой стороны возникал вопрос, что произойдёт, если я на самом деле попытаюсь установить эту связь. Вдруг меня засосёт туда навечно? Сможет ли Богиня управлять моим телом, пока я буду там? Возможно ли это вообще?

Вот чёрт… это был уже не первый раз, когда я так необдуманно и безответственно рисковала…

Я подумала о магии памяти, что я применила к Рампейдж и о том, что я вычитала в книгах Триаж. Пусть я не была умной пони, но и не была такой тупой, как прежде. Заклинание памяти позволяло делиться воспоминаниями, а Богиня была подобна огромному шару памяти, вмещающему бесчисленные воспоминания и души. Она просто была способна управлять этими воспоминаниями. Если я буду думать о Богине, как о совокупности воспоминаний, возможно я смогу войти в неё также, как я вошла в разум Рампейдж.

Я представила ту часть в глубине своего сознания, где я говорила с Лакуной, а Богиня со мной, как бассейн с водой, заполненный бесчисленными светящимися облаками памяти. Вместо того, чтобы пытаться вытянуть их к себе, я толкнула себя в этот бассейн, точно так же, как я делала это с Шуджой. По мере того, как я погружалась глубже, мир вокруг меня заволакивало чернотой. Плавание для меня было довольно чуждым понятием, поэтому я смирилась с тем, что тону. С этим я могла справиться.