Я взглянула на выпавший кексик Глори, затем на Лакуну. Ладно… со мной такое срабатывает. Я изо всех сил лягнула задней ногой, и погрызенный чёрный диск ударил мою подругу прямо по затылку. Я вздрогнула, вообще-то моей целью был её круп. Тем не менее, она наконец оторвалась от монитора и, потирая голову крылом, хмуро взглянула на меня. В любом случае Харбинджер и Генерал уже уходили за границу монитора, и я полагала, что Богиня увидела всё, что хотела.

Тут она заметила, что я борюсь с одним солдатом Анклава, пытаясь защититься от второго и в шоке распахнула глаза. Она не стала тратить время на то, чтобы подбежать ко мне, её рог разгорался всё ярче и ярче, и я отпихнула кобылу как раз перед тем, как комната вспыхнула и растворилась вокруг меня.

* * *

— Я просто поверить не могу! — бушевала я, пока мы бежали к Капелле. Бдительность! Жертва! Долг! Магический, безумно острый меч… всё пропало! Я была обезоружена. Я была в бешенстве.

— У нас не было выбора. Или твоя передача, или ещё что-то переполошило всю базу. Ты перебила бы их, пытаясь сбежать, или, что более вероятно, они тебя, — рассудительно ответила Лакуна. Я же была не в настроении рассуждать. Я хотела вложить моё оружие обратно в кобуры! На ходу я грызла кексик, который по счастью запутался в гриве аликорна. На нём, возможно, налипло несколько волос, но они не портили его восхитительного яблочно-маслянисто-сладкого вкуса.

Хорошо, хоть лакомство Глори немного скрашивало горечь от того, что всё моё оружие осталось на базе. Однако, ворчаньем горю не поможешь. Я не могла сию секунду вернуться и потребовать назад мои вещи, так что, вместо этого, я попыталась не думать об этом и сосредоточиться на другом, более тревожном поводе для беспокойства.

— Ну так… почему Богиня тебя захватила? — она взглянула на меня, немного нахмурившись и я вздохнула. — Я же видела. Она таращилась на тех двоих, будто на воплощение своих мечтаний. О чём она думала? — спросила я на ходу. Телепортация Лакуны выбросила нас немного в стороне от Капеллы, если выражаться аликорньими телепортационными терминами, «чуточку промахнулась». Я вымещала свою бессильную ярость на некоторых ничего не подозревающих лужах.

— Понятия не имею. Об этом я ничего не помню, — пробормотала Лакуна. Поскольку мы телепортировались оттуда, Богиня теперь раздражающе молчала. На задворках своего сознания я почти чувствовала её самодовольство.

— Всё же поверить не могу, что она это сделала, — фыркнула я, сердито топнув по луже.

— Она увидела возможность и воспользовалась ею, — спокойно ответила Лакуна. — Такое случается не впервые.

— Почему ты не злишься? — сердито спросила я, взглянув на аликорна. — Она захватила тебя. Полностью. Снова! — как она могла так спокойно к этому относиться? Это было… это было как на Морском Коньке. Лакуна была беспомощна, не могла этому помешать…

— Ты допускаешь ошибку, думая обо мне как о личности, над которой было совершено насилие. Я не личность. У неё есть власть и возможность. Я предполагаю, что ХМА была для неё мучительна, — лаконично ответила Лакуна. — Должно быть это отнимает значительную часть её внимания. Несмотря на это, не думай, что она небрежна или беспечна, когда она… заявляет о себе.

Мне одновременно хотелось обнять и придушить её. Почему она не могла понять, что для меня она была личностью… личностью, используемой чудовищем.

— Но ты… в порядке? — обеспокоенно спросила я.

— Конечно, — ответила Лакуна, как ни в чём не бывало, от чего у меня стало тяжко на… ну, не на сердце… на крово-перекачивающем насосе? Чёрт побери, киберпони нужны свои собственные идиомы. Аликорн чуть нахмурилась и добавила, — Ощущение столь многих разумов и воль внутри меня… подавляет. Столь многие во мне жаждут вернуться к своим изначальным владельцам… Думаю, хватило бы небольшого толчка, чтобы всё, что скопилось во мне, вернулось в Единство.

Я уставилась на неё.

— Ты имеешь в виду, ты почти умерла?

— Во-первых, я никогда не рождалась. Но признаю, я была близка к этому, — она со вздохом покачала головой. — Так близка… — я не могла понять, сказала ли она это с радостью, или с сожалением от того, что она выжила. Я не стала настаивать. Я бы сказала ей, что была бы не рада этому.

— Может ли это изменить её? Когда так много воспоминаний сразу вернутся? — мысль о сострадательной и смиренной богине взволновала меня с той же силой, с какой мысль о том, что это может отнять моего друга, наполняла меня ужасом.

— Как знать. Она разделила их однажды. Возможно, она поступит так вновь, — вздохнув, ответила Лакуна.

— Меня попросту выбешивает то, что она творит с тобой, — прорычала я.

— Почему? — спросила она, улыбнувшись немного грустно. — Я не личность. Я просто собрание воспоминаний. Все важные воспоминания, присущие только мне, ушли.

— Разве от тех, кем вы были, не остаётся совсем ничего? — спросила я, глядя на её сильное фиолетовое тело.

— От тех, кем мы были, остался запах. У всех нас, конечно же, есть мозг, но он будто спит. Тем не менее, этот запах от нас никуда не уходит. Будто сон, который ты не можешь вспомнить, — тихо говорила она, не замечая меня. — Конечно, это для других аликорнов. Настоящих аликорнов. А я и не аликорн, и не пони.

Я задумчиво глядела на неё. В её голосе слышалась тоска, какой не бывало до того, как в ней обосновалась Богиня. В глазах её читалось сожаление. Не я одна занималась самоанализом, но раз мы были вместе, это отражалось на всех моих друзьях также, как на мне. Мы изо всех сил пытались понять самих себя. Глори, П-21, Рампейдж, Лакуна, даже Скотч, все мы отчаянно боролись, чтобы понять, кто мы есть и кем должны быть. И меня распирало желание смеяться над всей нелепостью этой ситуации. Какая роскошь! Какая поблажка! Большинство пони в Пустоши радуются, просто пережив очередную неделю, а тут мы шестеро, ковыряемся в кризисе самокопания!

Лакуна встретилась со мной глазами, и я догадалась, что она прочла мои мысли. Так и было, и я, не в силах помочь, вдруг начала смеяться. Это было совсем не весело, но я смеялась сквозь слёзы и на самом деле… меня уже тошнило от слёз. К моему удивлению и радости, Лакуна смеялась вместе со мной. Слушая её смех, я чувствовала, что было в этом что-то одновременно обнадёживающее и тревожное.

Ты настоящая пони, Лакуна. Так же как и Рампейдж. Как все мы. Вот увидишь…

Должно быть, для полудюжины кобылок и жеребчиков, дежуривших у пулемёта на по доходе к городу, мы были тем ещё зрелищем. Двое идут бок о бок, хохочут, причём я до нелепости безоружная. Но даже если и так, мы были не так зрелищны, как сама Капелла. Скотч Тейп со своими бумагами стояла на штабеле брёвен рядом со зданием почты. Она махала копытом, раздавая указания не только большей части Метконосцев, но и взрослым пони. Обвалившиеся строительные леса и покосившиеся лачуги были убраны, и Скотч Тейп управляла тремя разными группами рабочих. Одни осторожно перемещали мины за булыжную стену, а другие обезвреживали их. Третья команда, чуть вниз по склону от здания почты, возводила какое-то невысокое вытянутое строение.

Из здания почты с задумчивым и ревнивым выражением на лице выглядывала Чарити. Похоже, её задевало то, что все пони работают вместе под командованием неспециалиста. Тут она взглянула на меня, покраснела и, демонстративно закатив глаза, скрылась внутри.

Я двинулась было за ней, но услышала, как двое разговаривают вполголоса.

— Но тебе уже получше, Рампейдж? — спросил П-21 за штабелем брёвен. Я замерла, затем чуть ухмыльнулась и осторожно выглянула из-за угла. Укрывшись между брёвнами и забором, лицом друг к другу сидели мои друзья. Полосатая кобылка со вздохом прислонилась к деревянной стене, а П-21 смотрел на неё с выражением лёгкой озабоченности.

— Не знаю. Да. Нет? Возможно… — тихо вздохнула кобылка. — Увидев то, что сделала Шуджаа, я почувствовала себя… иначе. Не знаю, стали ли эти изменения к лучшему, или нет. Теперь я что-то на самом деле знаю о ней… действительно знаю… а не просто смутно чувствую.