Окинем общим взглядом мир космических метафор Есенина.
Небо - необъемлемый звездный шар на плечах поэта, конь, несущий ввысь запряженную землю, алмазная дверь, корова, корова, рожающая золотого телка - солнце, колокол с языком месяца, ведро лазури, пролитое на землю, звездный зипун деда, сидящего на завалинке в шапке месяца, звездные нивы и пажити, прорастающие колосьями звезд, море, таящее звездный улов, развернутая книга со звездными письменами и, наконец, власозвездная глава самого поэта.
Млечный Путь - дорога в небо, небесный кедр, звездная дуга в упряжке небесного коня, звездная пуповина, связующая небо и землю.
Звезды - колосья хлеба, колосья слов, далекие и близкие предки корабли, уносящие в небесную высь.
Земля - телега в оглоблях небесного коня, золотой калач, теленок, рожденный небом.
Небо и земля - чаша двух полусфер, отраженных друг в друге.
И, наконец, человек - "чаша небесных обособленностей", - все небо, звезды, земля. Млечный Путь, вся вселенная.
Вот растет фольклорное древо Млечного Пути, небесный кедр:
Шумит небесный кедр
Через туман и ров,
И на долину бед
Спадают шишки слов,
Поют они о днях
Иных земель и вод,
Где на тугих ветвях
Кусал их лунный рот.
Здесь же, под небесным Маврийским дубом, сидит дед поэта в звездной шубе и в шапке-месяце:
И та кошачья шапка,
Что в праздник он носил,
Глядит, как месяц, зябко
На снег родных могил.
Космос требует новых ритмов, диктует смелую, головокружительную метафору. Здесь ковш Большой Медведицы черпает волю сном. Здесь небо изливается ведром лазури, а вытекшая душа удобряет чернозем "небесных пажитей".
В это время в его поэзии воскресает древний образ космического человека из "Голубиной книги". Он заполняет своим телом вселенную, его кожа - небо, его зрение - солнце, его дыхание - ветер:
До Египта раскорячу ноги,
Раскую с вас подковы мук...
В оба полюса снежнорогие
Вопьюся клещами рук.
Коленом придавлю экватор
И, под бури и вихря плач,
Пополам нашу землю-матерь
Разломлю, как златой калач.
И в провал, оттененный бездною,
Чтоб весь мир слышал тот треск,
Я главу свою власозвездную
Просуну, как солнечный блеск.
Этот образ напоминает и древнеегипетское изображение неба в виде человеческой фигуры, дугой распростершейся над землей, и другую средневековую гравюру, где странник, дошедший до конца света, пробивает головою небо, глядя: что там, за горизонтом?
Для Есенина хлеб земной и небесный - одна краюха. Жатва словесная, и жатва космическая, и жатва земная - единый труд. Его полет к небу не от земли, а вместе со всей землей. Его земля - небо, небо - земля.
Там, за млечными холмами,
Средь небесных тополей,
Опрокинулся над нами
Среброструйный Водолей.
Он Медведицей с лазури
Как из бочки черпаком.
В небо вспрыгнувшая буря
Села месяцу верхом.
В вихре снится сонм умерших,
Молоком дымящий сад,
Вижу, дед мой тянет вершей
Солнце с полдня на закат.
Вся семейная иерархия фольклора запечатлена в звездных символах. Месяц - отец, хозяин; солнце - мать, хозяюшка; звезды - дети малые, малы детушки - Плеяды. Живут они в златоверхом, решетчатом, звездном тереме, огороженном серебряным тыном с серебряными воротами, на каждой тынинке по жемчужинке. Нетрудно разглядеть в очертаниях этого терема и в облике его обитателей месяца, солнца и звезд - стройную картину звездного неба.
Светел месяц
То хозяин во дому,
Красно солнышко
То хозяюшка,
Часты звездочки
Малы деточки.
Брак родителей - это союз луны и солнца. Сватовство молодых - это прелюдия брака между месяцем и звездой. Жених-месяц носит имя Иван, при этом в некоторых случаях сохраняется в его втором имени намек на формы луны, месяца (Иван - покати горошек). Луна как разрастающаяся горошина распространенный образ. Невеста-Венера сохраняет свое звездное имя (Заря-Заряница, Денница),
Полярная звезда и Венера - это пряхи, вышивальщицы. Они ткут или вышивают покрывало небесного свода. В обрядовых свадебных песнопениях этот мотив звучит довольно отчетливо. Невеста сидит на дереве, символизирующем Млечный Путь, или в высокой башне, или в небесном шатре. Посвататься к ней можно, либо срубив дерево, либо подпрыгнув до её высоты. Поскольку Венера свободно перемещается на западном или восточном склоне, уместно предположить, что похищенная или ещё не сосватанная невеста отождествлялась с "прикованной" Полярной звездой. Ее пребывание в высокой башне, в неподвижной точке небесного свода, в то время как жених-месяц единоборствует со змеем (созвездие Дракона), - сюжет довольно распространенный в лубочной и иконной живописи ("Чудо Георгия о змее"). Созвездие Дракона опоясывает Полярную звезду по кругу.
У невесты-звезды три местопребывания: на востоке (Утренняя звезда), на западе (Вечерняя звезда) и в неподвижной точке неба (Полярная звезда). Три облика невесты в русской сказке выявлены довольно отчетливо: безобразный (змея, лягушка), прекрасный (Елена Прекрасная), спящий (спящая царевна) Венера вечерняя, Венера утренняя и Полярная звезда. Есть ещё четвертая сестра - Сириус, самая яркая звезда в небе.
В обрядовых свадебных песнопениях невеста находится на древе Млечного Пути, на березе. Что это не простая береза, а небесное дерево, ясно из песенного контекста:
У этой березы коренье булатное,
У этой березы кора позолочена,
У этой березы прутья серебряны,
На этих прутьях листья камчатные...
Корни - царство подземное, железное; ствол - царство земное, серебряное; крона - царство небесное, золотое. Здесь небезынтересно соотнести три царства с тремя обликами звезды-невесты, а также с мотивом о трех сестрах. Венера западная, поскольку она отчетливо видна вечером, владычица железного подземного царства (Хозяйка Медной горы). Венера восточная видна утром, она владычица Царства серебряного, дневного. И, наконец, Полярная звезда - ночная владычица золотого звездного небесного царства (ночная царица, царица ночи, шамаханская царица).
Чаще всего три образа слиты воедино и лишь меняют свой облик во всех трех царствах (Царевна-лягушка, Царевна-лебедь). Промежуточное, третье состояние между двумя превращениями выглядит как непробудный сон или внезапное исчезновение из поля зрения. Это царевна в царстве Кощея, когда сожжена её лягушечья кожа; мертвая царевна в хрустальном гробу на семи столбах - Полярная звезда, опоясанная созвездием Дракона.
Все звезды - ткачихи или прядильщицы. Это ткачество особого свойства.
Вот сюжет о трех звездах-ткачихах в бурятской сказке.
Башаалай "собрала кости своего брата, завернула в одеяло, положила на кровать, переоделась в его одежду, взяла лук со стрелами и отправилась к трем небесным созерцательницам, оживляющим мертвых...".
Значит, они ещё и воскресительницы. Как тут не вспомнить о трех женах-мироносицах, пришедших к гробу воскресшего Христа. Интересно, что все три сестры именуются "белыми лебедушками". Чтобы воскресить жениха, они скидывают лебединые одеяния, превращаясь в трех девиц. "Старшая из них способна сращивать кости (скелет), средняя - наращивать на скелет мясо и наполнять тело кровью, третья - оживлять умерших".
Старшая - это Венера западная, средняя - Полярная звезда, младшая утренняя Венера. И в киргизской сказке Чолпон - утренняя звезда - своим прикосновением оживляет богатыря. "Скелет вселенского человека" в данном прочтении есть очертание звездного неба. Его "ткет", воссоздает Полярная, ночная, звезда. Венера вечерняя наполняет скелет кровью заката, а утренняя Венера прикосновением солнечного луча оживит тело. Три этих женских образа выполняют роль трех сестер-воскресительниц и в "Одиссее". Навсикая, непорочная утренняя Венера, идентична младшей сестре. Цирцея, ночная царица, злая колдунья, соответствует образу средней сестры - звезды Полярной. Соответственно роль третьей сестры отведена Пенелопе - ткачихе, разлученной с месяцем - Одиссеем.
