- Если бы у нас был прибор профессора, мы бы поняли каким образом у него получилось уловить нановолновое излучение симбионта...

- Почему наши собственные приборы на это не способны?

- Очевидно потому, что это новый вид излучения, который не известен науке, - уверенно произнес новоиспеченный глава отдела.

Кроберг пристально смотрела в глаза Мельеву.

- Но Кем смог его уловить?

- Вы не хуже меня знаете масштаб практического мышления профессора, - напомнил было Сергей. - Но даже Кем говорит в записях лишь об улавливании. Практическое применение или контроль этого излучения пока за пределами наших возможностей из-за недостатка данных.

- Да, эту потерю мы не скоро восполним, - где-то внутри Кроберг от безысходности скулил ее волк науки.

Мельев придвинулся ближе к столу и положил раскрытую папку так, чтобы Елена хорошо видела чертежи и выводы Кема.

- Профессор Кем всегда предполагал, что в эгоцитарной системе Каро скрыт очень большой потенциал и что при должной тренировке его можно раскрыть.

- Или при должной стимуляции, - добавила Кроберг.

- Видимо так, - Мельев кивнул.

Елена скорчила снисходительную улыбку. Этот молодец не вызывает у нее никакого отторжения. Даже наоборот: с ним хочется работать.

- Очень хорошо, что вы, доктор, быстро включаетесь в работу, - Кроберг посмотрела на электронный календарь, встроенный в стол. - Через месяц Каро необходимо отправить в орбитальную лабораторию Министерства для последних испытаний. Это, как мы верим, станет необходимым импульсом к завершающей стадии перерождения Каро, и мы получим чистый идеальный организм монии. Не будет уже симбионта. Однако учитывая сегодняшнее открытие, вам, Мельев, необходимо как можно скорее найти способ сдерживания агрессивной активности симбионта Каро. Вам понятно?

- Да.

- Любые средства, все что необходимо. Сделайте так, чтобы Каро был безопасен для обитателей космической станции, и она не рухнула на какой-нибудь город из-за того, что кому-то стало жарко или холодно, - Кроберг слегка улыбнулась.

- Я понял вас, профессор. Для начала, думаю, будет целесообразным вывести весь персонал со второго уровня лаборатории, - Мельев сделал небольшую паузу. Но Кроберг кивала головой, и он продолжил, - пока мы не разберемся в том, что происходит с Каро, приближаться и быть рядом с ним опасно.

- Вы уверены в том, что на других уровнях будет безопаснее?

- Холод и жара чувствовались лишь на втором уровне. Пациентов в стационаре предлагаю оставить.

Кроберг сверкнула глазами.

- Нужно понаблюдать как будет сказываться влияние на них.

- Согласна, - Елена улыбнулась. Ей нравился ход мыслей Мельева. - Скоро снотворное перестанет действовать и с ними можно будет работать активнее.

- Второе, что важно предпринять исходя из... - Мельев пытался подобрать более мягкие слова, - неожиданного воздействия симбионта Каро - создать гармонический контур вокруг него.

Елена замерла в пространстве. Странно было услышать эти два слова - гармонический контур, от Мельева. Но почему же? Он ученик своего учителя и все говорило в пользу того, что учеником он был гениальным. Так почему она, - бывалый ученый, так поразилась? О гармоническом контуре она услышала от профессора Кема через месяц его работы здесь, в лаборатории. Несмотря на дела давно минувших лет, она мгновенно вспомнила тот вечер и ту их встречу. Эта идея граничила с фантастикой еще больше, чем предположения Кем об экстравозможностях эгоцитарной системы больных «белой язвой».

- Профессор посвятил меня в эту свою теорию относительно недавно. После того, как мы уловили возросшую активность излучения Каро.

Вот что удивило Кроберг. Она не ожидала, что Кем поделится своими мыслями о гармоническом контуре с кем-то кроме нее. Почему он доверил свои мысли юнцу, а не снова вызвал ее к себе? И что больше всего скребло, так это то, что она никак не могла вспомнить в чем именно заключался принцип работы контура. Единственное что она могла вытащить из складок памяти - это метод воздействия на мыслительные волны эгоцитарной системы.

- Полагаю у вас есть способ практической реализации идеи Кема?

Мельев замялся.

- Продолжайте, - не выдавая своего внутреннего негодования произнесла Кроберг.

- Дело в том, что профессор полагал наличие некоторой возможности заставить эгоцитарную систему работать в нужном нам волновом диапазоне.

- В этом была суть его контура?

- В этом был смысл. Но наличие нановолнового спектра было обнаружено только что. Опытные образцы гармонического контура не работали так как нам было нужно.

- Но вы считаете, что найдете способ заставить его работать?

- Он всегда был... - тихо произнес Сергей.

- Поясните.

- В тот день, когда профессор Кем поделился со мной идеей о гармоническом контуре, я высказал предположение, что воздействовать надо не на волновое воздействие, а на весь организм и не через создание противоположного спектра, но лишь созданием гармонических колебаний.

- Но Кем отверг эту идею? Почему? - Кроберг сдвинула брови, ощущая, что нащупала верное направление.

- Потому что он считал, что управлять нужно не организмом, а эгоцитарной системой. Ведь у него не было данных, которые мы открыли сегодня.

- Но ведь симбионт это и есть эгоцитарная система, именно она излучает агрессию.

- Которой мы не способны управлять... - Мельев выстраивал мысли, чтоб его речь не сбилась. Он чувствовал, что Кроберг зацепилась за его идею. Оставалось не подвести ее. - Это как поток реки. Мы не можем им управлять напрямую, но вполне можем выстроить берега таким образом, чтоб течение потока или, в данном случае, наводнение не причиняло вреда.

- И ты знаешь, как этого добиться? - у Елены загорелись глаза.

- Да. Я предлагаю изменить способ создания гармонического контура. Профессор пытался воздействовать на частное, но наша цель утихомирить весь организм, а не взять под контроль диапазон излучения. На практике это означает создание вокруг Каро берегов, которые будут излучать гармонические колебания стремящиеся к нулю. Да, мы не будем управлять нановолнами, но мы снизим степень волнового излучения в целом, что в свою очередь приведет к затуханию нановолн. Так мы успокоим организм.

Полминуты Кроберг обдумывала слова молодого ученого. Ах, как ей хотелось ухватиться за эту соломинку. Но внутренний червь грыз ее.

- Вы уверены, что это сработает?

- Я и вы знаем о том, что привести разбушевавшееся волновое излучение через гармоническое воздействие на него не сложная задача. А поможет ли это успокоить симбионт Каро? Хм, это теория, основанная на принципах затухания нановолн.

- И это все что у нас есть... - констатировала Елена.

- Во всяком случае пострадаю только я.

Кроберг поняла, что Мельев только что вызвался добровольцем, который будет размещать вокруг Каро приборы гармонического контура. Быстро взвесив все за и против, она молча кивнула.

Кроберг убедилась в том, что Мельев знает, как действовать. В своем безоглядном стремлении к практическим испытаниям, он напомнил ей саму себя. В ходе беседы на ее лице не раз еще появлялась одобрительная улыбка. Елена заостряла внимание на том, как Сергей говорит о смерти профессора Кема, как рассуждает о влиянии излучения на организмы. Его глаза искрились, а в теле были заметны небольшие подергивания, возникающие от большого нетерпения ринуться в бой. Его сдерживали лишь беседа с Кроберг и отсутствие непонятного прибора профессора Кема.

Кроберг сообщили о том, что тело профессора частично извлекли. Но главное - найден прибор, о котором упоминала госпожа профессор. Кроберг отпустила рвущегося Мельева и тот ракетой направился на второй уровень лаборатории.

В коридоре было приятно прохладно. Сергей посмотрел в ту сторону, где находился стационар; прислушался. Он проследовал коротким путем через предоперационный зал. В криоблоке находились два охранника, они находились в операционном зале. Пройдя дальше в лабораторию, Мельев увидел на столах под прозрачным куполом мертвенно-синие останки профессора, покрытые слоем наледи. Сергей быстро отвернулся. Он посмотрел сквозь окно. Внутри хранилища работали два санитара в защитных костюмах. Он видел, как они ходят между колоннами и о чем-то разговаривают. Самого же тела и то, что санитары разрезали нижнюю его часть, пытаясь отделить тело профессора от ступеней, Мельев не видел.