Парень не знал, что ответить ей. Он виновато потупил голову, что еще больше злило Кроберг. Профессор Кем наблюдал за этой картиной и лишь развел руками. Бросив фразу о том, что он лучше подойдет позже, но будет поздно, скрылся за поворотом коридора.

Выместив злость на санитаре, Кроберг еще раз приказала ему заняться системой охлаждения.

- Ну что ты стоишь? - фыркала она. - Что фантазии не хватает додуматься что делать? Иди в техблок! - Санитар был рад хоть куда-нибудь скрыться от Кроберг.

Елена опомнилась. Посмотрела по сторонам, разыскивая профессора Кема. Но его и след простыл. Надо идти. До сектора, где находились лежачие пациенты, она дошла быстро. Было холодно. Кроберг обходила палаты. Проверяла приборы, датчики, читала последние записи в истории болезни. Убедившись, что все в порядке и федералам не к чему будет придраться, она остановилась у дверей палаты Каро. Сейчас ей хотелось, чтобы внутри находился Ростов с ассистентами. И она сможет спросить их о состоянии Каро. Только выслушать доклад и ничего больше. Она пыталась убедить себя как можно быстрее покинуть это крыло. Кроберг ввела свой пароль на панели доступа. Дверь открылась.

Он лежал на кровати весь забинтованный. Несколько десятков проводов тянулось от него в разные стороны. Окруженный аппаратурой, множеством считывающих пикающих приборов. Елена сделала шаг вперед. Дверь за ней закрылась. Она стояла и смотрела, как его грудная клетка медленно вбирала воздух, немного задерживалась и отпускалась вниз. На выдохе вырывался слабый, едва слышный, скрипящий стон. Ему было больно. Кроберг сморщила лицо. Глаза закрылись непроизвольно. Она продолжала стоять. Первый шаг так тяжело давался. Ее пробирала дрожь. В сгустившейся тишине казалось, что дыхание умирающего тела становилось все громче. В этот миг она увидела, как разрывает его на части. Как десятки людей смотрят на него через прозрачный купол и слезы... Белесые капли, обжигающее его кожу... и глаза, бесконечно усталые, понимающие.

Кроберг сделала шаг и открыла глаза. Она медленно шла к кровати. Приборы показывали количество лейкоцитов на опасно низком уровне. Ткани предплечья отмирали. Начиналось гниение. Елена уловила слабый запах разложения. Чем ближе она приближалась к Каро, тем отчетливее она чувствовала жуткий аромат. Елена остановилась у его головы. Такой беспомощный, забитый и искалеченный. Ее открытие, ее маленькое чудо. Прибор издал небольшой писк. Кроберг посмотрела на экран с показаниями. Небольшой кратковременный скачок адреналина. Она посмотрела на стены: датчики не меняли своего зеленого цвета. Что-то подсказывало ей, что Каро не борется за жизнь. Она злилась. На свое вдохновение, торопившее ее, на свои желания сделать открытие, на частые операции и бесчисленные пересадки.

- Мое чудо, - произнесла она шепотом. С тоской и нежностью она смотрела на свое дитя. Она знала каждую его клеточку, каждую цепочку его ДНК. Так долго и с такой жадностью она вгрызалась в нее, чтобы расшифровать, понять и приблизить науку к новым открытиям. - Мое яркое солнце, - Елена прикрыла рот рукой, пытаясь удержать эмоции. Они как бурлящая река, что стремится вырваться за край берегов. Но она не могла себе позволить этого даже здесь, когда она одна. Пусть отключены камеры, и никто не смотрит. Елена протянула другую руку к голове Каро. Как ей хотелось дотронуться до него! Его кожа: она изумительна на ощупь, такая адаптивная. Каждый раз, когда она касалась ее, она становилась бархатной, нежной как у того семилетнего мальчика, которого она когда-то взяла на руки.

Тогда, восемнадцать лет назад, вертолет БиоНИЦ приземлился рядом с местом аварии школьного автобуса.  Испуганные глазки мальчугана бегали из стороны в сторону, а ручки цеплялись за ее защитный костюм. И когда он поймал ее уверенный взгляд, то уже не отпускал. Даже когда его передавали в другие руки, он искал ее: вертел головой, рыскал большими глазищами. Среди десятков пар глаз искал ее.

Раздался звук открывающейся двери. Кроберг отдернула руку и со злобой посмотрела на того, кто осмелился помешать ей. Это была Марина. Войдя, она тут же прижалась к стенке. Ассистентка хорошо понимала, что, придя сюда, она может стать громоотводом для Кроберг. И она не заставить долго ждать удара. Марина держалась за себя, обнимая тонкую папку с бумагами.

- Выйди! - и в словах этих было столько ненависти и хищного.

- Это важно, - бледнеющая Марина тряслась как листок на осеннем ветру, осмелившийся задержаться на ветви дерева. Она протягивала папку, пытаясь как можно скорее оправдаться ею.

Кроберг посмотрела на папку. Потом на Марину. Она готова было раздавить ее как таракана, дерзнувшего появиться на косяке двери. Но другая ее часть была поражена смелостью ассистентки. За столько лет работы с ней, она должна была полностью сломиться, изничтожиться. Но она принесла ей папку с бумагами. Кроберг сделала несколько тяжелых шагов великана, приближающегося к жертве. Выхватив бумаги, она вытащила листы и принялась изучать.

- Это данные с результатами анализов о составе АТ-цитов жителей деревни, - голос Марины дрожал словно струна. - Я перепроверила имеющиеся данные по АТ-цитам. И кое-что нашла. Я даже показала их Ростову, прежде чем идти с этим к Вам.

Кроберг с удивлением смотрела на ассистентку. Откуда у нее вдруг смелость зайти к Ростову? Ведь наверняка он оказал ей не самый теплый прием.

- Я попросила профессора проверить возможность переливания секрета монии с концентратами АТ-цитов от жителей к Каро. Сначала он отверг эту идею. Но я знала, что права. Ведь у последнего прибывшего точно такие же цепочки АТ-цитов, как и у Каро. Данные были самыми свежими, поэтому их еще толком никто не смотрел.

Кроберг слушала и смотрела на листы с результатами сравнения анализов. Она подошла к спинке кровати Каро.

- У нас есть шанс тебя вытащить, - в ее голосе вновь чувствовалась искра, из которой вот-вот разгорится пламя. - Я достану для тебя столько АТ-цитов, сколько потребуется.

Раздался протяжный сигнал датчика. Монитор показывал высокий выброс адреналина. Кроберг посмотрела на датчики на стенах - все по-прежнему без изменений. Профессорша осеклась. Ей некогда было думать об этом. Она направилась к выходу. У дверей стояла радостная Марина.

- Разберись с этим, - Кроберг указала рукой на пищащий датчик и пулей вылетела из палаты.

Марина осталась наедине с Каро. Она выдохнула и вдруг подпрыгнула от радости. Конечно, она только что совершила подвиг - помогла великому профессору Кроберг в решении сложной задачи. Марина хвалила себя и радостно танцевала. Какая она молодец, умница и гений: заметила то, что другие не заметили. Прибор по-прежнему пищал. Это немного остудило ее пыл. Она опомнилась. Перед ней лежит умирающий, а она танцует. Ей стало неловко. Улыбка слетела с лица. Неохотно она подошла к приборам, боясь смотреть в сторону Каро. Звук датчика резал слух. Она выключила его. На мониторе мигал лишь красный прямоугольник. Цифры адреналина на нем быстро поднимались. Марина задумалась. Вдруг ее что-то ударило! Она с криком обернулась. Это было похоже на удар током. Она посмотрела на пол, не стоит ли на проводах. Все в порядке. Марина осмотрелась - никого. Датчик продолжал мигать. Цифры зашкаливали. Марина смотрела на стены. Датчики горели ровным зеленым. Нейроактивности у Каро нет. Ей стало холодно, она слишком долго находится на нижнем уровне и одета всего в легкий халатик. Она растерла немного руки, пытаясь согреть их. В кармане у нее что-то завибрировало. Марина вскрикнула. Потом поняла, что это ее телефон. Она быстро вытащила его. За годы работы она хорошо усвоила, что Кроберг не любит, когда рядом звонят мобильные телефоны. Они ее раздражали.

- Алло, - шепотом произнесла она. Голос в трубке был знаком ей. На лице быстро появилась довольная улыбка. Но вскоре ей на смену пришел ужас. Глаза налились тяжелыми слезами. Слова толпились на языке, мешая друг другу. Как вдруг все померкло. В палате стало невыносимо душно и тесно. Провода-паутины у кровати раскачивались. Но где же ветер? Так душно, нужно вдохнуть свежего воздуха. Нужно вырваться, сбежать отсюда - сейчас! Она бежала по коридору, держа трубку возле уха. По щекам текли реки слез. Другой рукой она лихорадочно водила возле шеи и груди. Такой тяжелый воздух. Стоит на месте, что невозможно дышать. В глазах взорвались красным пламенем снопы искр. За болью пришел мрак. Она ничего не видела. Ноги едва плелись: такие тяжелые, как железо. Она почти дошла до лифта, но сил идти дальше не было. Она захлебывалась в слезах. Марина оперлась о стену и сползла вниз. Ей хотелось вырвать из головы этот голос. «Этого не может быть, - хрипя, повторяла она, - не может быть». Она закрыла глаза. Вокруг стало темно и тихо. Холод сковывал ее, но она уже не сопротивлялась.