- Пепел, дубинка, - пояснила Сата.

- Хм, тогда выходит, что ни охрана, ни в лаборатории не в курсе. А из этого можно сделать два вывода. Первый: охранник погиб недавно, его еще не хватились. И второе: охрана и «лабораторные крысы» не суются к нам, чтобы посмотреть, что сделает с нами Каро.

- Ты соображаешь, что говоришь? - Сата резко дернула Марию за руку.

Но та не удивилась реакции подруги. Сата, как никто из их круга, почитала Каро и даже думать не желала о том, что с ним может произойти что-то непоправимое. Ведь он всегда возвращался сам не свой и, что бы ни делала с ним Кроберг, он с упорством гнул свое - возвращал себе и память и рассудок.

- Говорю, что на ум пришло, - спокойно ответила Мари. Она не хотела провоцировать Сату, но своим спокойствием только подлила масла в огонь. - Ты разве сама не видишь в каком состоянии наш мученик?

- Не называй его так, - процедила сквозь зубы Сата.

- Все мы здесь мученики, - Мари устало смотрела ввысь, пытаясь утопить взгляд в облаках.

- Каро со всем справится. Так было всегда, так будет и сейчас, - подруги отстранились друг от друга. Невидимая граница прошла между ними.

- Я не говорила, что он не выкарабкается. Он всегда был и будет крепче всех нас. Но разве ты не видела его? Не ощущаешь, даже сейчас, его присутствие? И его ярость, боль и... ненависть, - Мария замерла посреди улицы. Вокруг никого. Лишь две женские фигуры: она и Саты. - Разве не чувствуешь?

- Я чувствую лишь боль, - отмахнулась Сата, стараясь не смотреть в сторону, где за плавным изгибом улицы находился дом старосты.

А Мария только туда и смотрела. Цепкий взгляд ее темных карих глаз будто приковался к чему-то.

- ... всепоглощающая боль и за руку ее держит ненависть... - тихо добавила она. - Все мы здесь - эксперимент. Но вчера он вышел на новый уровень. Они сидят и пялятся в мониторы, - Мари посмотрела на стену дома. Ровная зеленая полоска датчиков, как прищур глаз сканировала улицу. - Смотрят на нас, что станет с нами. Хотя вернее, что он сделает с нами.

- Прекрати, - Сата встала перед подругой, закрывая ей обзор улицы.

Они были одного роста. Сата и Мария. Их не связывала крепкая сестринская дружба или чисто женская, о которой всегда говорят будто ее не существует. Они были почти соседками и почти хорошими друзьями. Их связывал Каро и план побега. Они всегда с удовольствием общались друг с другом. Но все же теплоты меж ними не было никогда. Лишь дружба невольников, которые волею судьбы знают друг о друге многое, но не связанны этим до конца.

- Не надо говорить о нем, как о монстре, - Сата гневливо сверлила взглядом Марию. Изо всех сил она пыталась проделать дыру в ее спокойном миловидном личике, которое так часто липло к старосте и Максу. Пусть это была ее работа - быть ширмой и яркой пленительницей взглядов охраны и лаборантов. Не сильно-то она сопротивлялась этой роли! Быть на короткой ноге со старостой, да и Максимом вертеть. Хотя тут можно и усомниться, кто кого еще вертит.

- Успокойся, Сата, я не имела этого ввиду, - Мари протянула к подружке руку, но та отмахнулась от нее.

- Имела и сказала. Он не в себе, но он не чудовище. И никогда им не станет, что бы она с ним не делала, что бы вы о нем не думали, - лицо Саты исказилось злобой. Глубокие лобные морщины столпились над бровями. Ноздри, словно два маленьких паруса, жадно надувались воздухом, а пухленькие губки давно превратились в две тонкие полоски, тесно прижимаемые друг к другу. - Хоть кто-нибудь из вас подумал о том каково ему сейчас? Хоть кто-нибудь думал о том, как ему можно помочь?

- Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь, - Мария обняла себя, но быстро сообразила, что пасует и резко изобразила, что поправляет рукава. После чего попыталась обойти спорщицу. Ее бросило в холод - Мари не ожидала такой реакции от подруги. И не хватало еще, чтобы перед ней дрогнул голос. Это для юной спорщицы все равно что попутный ветер для яхты. Вон как распушилась. Нужно избежать дальнейшего нагнетания. И нет ничего лучше, как просто уйти. Но искры уже обратились огнем. И молчание - лишь ветер, который раздувал его сильнее.

- Вы только это и умеете, - процедила сквозь зубы Сата, проходящей мимо Марии, - уходите, когда вам в лицо говорят неудобные вещи.

Мари устояла перед жарким потоком. Но то был пожар в груди у Саты, а не костер в лагере у леса. Молодая и резвая девушка быстро нагнала подругу.

- Тебе не нравится мой тон? Простите что раню ваше такое большое сердце, в котором так много места для двоих, но так мало, чтобы посчитать Каро каким-то уродом, которого выпустили поиграть с нами.

Мари держалась. Она ускорилась, пытаясь сбить пламя, настигающее ее.

- Это вы уроды... мы уроды, что позволяем им эти мерзости с нами. Мы - монстры, а не он. Бежать хочешь? Плохо тебе тут? Вертеться на двух палках не плохо? А что ты делала, когда этот монстр защитил тебя от третей фазы исследований?

- Замолчи-замолчи-замолчи, - Мария зажала руками уши.

Сата сделала два мощных шага и снова оказалась перед ней. Она вцепилась ей в руки и отдернула их.

- Тогда он не был для тебя монстром? - ревела Сата. - Тогда он ни для кого не был монстром, да? Ни когда тебя вытащил из лаборатории, ни когда меня спас, он всех здесь спасает каждый гребаный день, - Сата уже не говорила. Через слово ее голос срывался на рык. Из глаз на пылающие щеки падали градины слез. Ей хотелось вытрясти из Марии дух, чтобы она подавилась своими мыслями.

- Я так не думаю, - хлипнула Мария. - Отпусти меня, дура, ты делаешь мне больно.

Зажатая Сатой, Мари резко дернулась и высвободившейся рукой хлестнула по лицу обидчицу. И тут же, испугавшись, отпрянула от нее. Сата схватилась за щеку руками. Удар получился знатным. Хотя больше неожиданным для обеих.

- Дура, я всего лишь сказала, что они его изменили. И на этот раз сильно, - голос Марии трепетал. Она держалась одной рукой за другую, противясь желанию сбежать. - И ты еще большая идиотка, если не видишь этого. И то, что Каро сделал для меня или тебя не может этого изменить. И не тебе упрекать меня, - Мария хотела сказать «в неблагодарности», но пролетевший у самого ее лица черный жук оборвал ее. Она отшатнулась, размахивая руками.

- Он страдает, и вам не понять насколько сильно. Никто из вас, даже Таш... Вы лишь дрожите перед ним каждый раз, - Сата сжимала и разжимала кулаки. Ей мешали растрепавшиеся волосы, а правую щеку саднила пощечина, задевшая губу, отчего та немного кровила. - Никто и пальца не пошевелил, чтобы ему помочь. Никто не посчитал нужным что-то сделать. Кто из вас... кто попытался его остановить? - Сата кричала во весь голос. Огонь вырвался наружу. - «Он вернется» говорили вы. «Он со всем справится» молитесь ночами. Он должен помочь... Кому? Кому он должен?! Вам? Вам, куче человеческих отбросов, которые не способны даже организоваться без него? Мы что-нибудь можем без упования на него? Мы - ничто! Мы - трусы. Дрожащие твари и сволочи, лишь ожидающие, что придет их всемогущий спаситель.

- Ты не в себе, Сата, - Мария вздрогнула, заслышав знакомое жужжание. - Откуда их столько? - невольно вырвалось у нее. Она смотрела на еще одного жука, пролетевшего между ними.

- Это Каро, Мария. Это Каро управляет весной и заставляет насекомых просыпаться. Они все летят сюда потому, что он знает, как ты их боишься.

- Не думала я, что ты можешь быть такой злой, - Мария сжалась, она делала робкие шаги назад. Как никогда ей хотелось вернуться к себе в дом. Она смотрела на разъяренную Сату и не могла поверить в то, что всегда спокойная девушка способна так преобразиться.

- Разве не заглянешь к любимому старосте? Ведь только он способен тебя утешить?

- Замолчи, пожалуйста.

- Вы только ноете, стонете, да трахаетесь. А до Каро никому и дела нет.

- То, что ты тогда видела в доме, - Мария закрыла глаза. Ах, как же предательски колотится сердце! И почему оно не горит злобой как у Саты, а трясется и обливается горечью?! Не хватало, чтобы какое-нибудь насекомое цапнуло ее. Она всегда не любила их. Без них определенно было бы лучше. Во всяком случае сейчас. - Ты суешь свой нос туда, куда не следует. И не твоего ума, с кем я сплю и кто в моей постели, - тяжелая слеза с легкостью перемахнула через край.