– Ты уверен, что встречаться безопасно? – мрачно спросил первый голос.

– Когда у нас было безопасно? Сам знаешь, чем рискуем.

Это говорил отец.

– Как думаешь, он не проговорился? – спросил третий, высокий голос.

– В таком случае мы бы тут не стояли, – ответил Джона.

Он щелкнул выключателем, и кабинет залило резким искусственным светом. Майра сквозь прутья решетки присмотрелась к спутникам отца. Одного она узнала – это был Стэн Деккер, снабженец, заведующий Складом запчастей. Внешне он и сам напоминал деталь какого-то ветхого механизма: горбатый, рябой и почти что беззубый.

Отец принялся расхаживать по комнате.

– Нам повезло, что он не раскололся под пытками, однако надо спешить. Синод начинает что-то подозревать… Время на исходе.

Он обернулся ко второму спутнику, которого Майра видела впервые: очки в проволочной оправе, нос картошкой и напомаженные завитые усики.

– Бишоп, расскажи о находке, – попросил отец, и тогда же Майра вспомнила: Филип Бишоп, чьи дочери-близняшки учатся в одном с Возиусом классе.

– Что ж, было непросто, – гнусаво начал Бишоп. – Я постарался копнуть поглубже, но Синод пристально следит за нами. Они хорошо поработали, стирая данные, однако мне удалось раздобыть кое-какие носители и восстановить информацию…

– А если нормальным языком? – перебил его Деккер.

– Я воссоздал хронологию.

Майре пришлось постараться, чтобы рассмотреть все хорошенько: Деккер с отцом обменялись мрачными взглядами.

– Итак, – произнес Деккер, – мои догадки верны?

– Прошла тысяча лет, – подтвердил Бишоп.

– Со времен основателей?

– Да… если верить моим расчетам.

– Здесь не может быть ошибки?

– Разумеется, может, – ответил Бишоп. – Белых пятен чересчур много.

– А что если Деккер прав? – произнес отец. – Разве это не вяжется с тем, сколько в последнее время протечек и поломок в машинах? Колония не рассчитана на вечное обитание в ней. Рано или поздно ее нужно будет покинуть. – Он сделал паузу, давая остальным осмыслить сказанное. – Есть шанс, что на Поверхности снова можно жить.

Майра чуть не ахнула, услышав запретные слова. Когда пришел Конец, Поверхность погибла, и думать иначе было греховно.

Деккер бросил на Джону укоризненный взгляд.

– Шанс, не более. Откуда тебе знать?

Бишоп кивнул:

– Деккер прав. Если поднимемся, можем погибнуть…

– Останемся – тоже погибнем, – отрезал отец.

Бишоп точно получил оплеуху. Его взгляд заметался между Деккером и Джоной.

– Джона… – пролепетал Бишоп, поправляя сползшие на нос очки. – Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, мы совершенно точно здесь погибнем?

В кабинете повисла гробовая тишина, Майра затаила дыхание. Деккер и отец обменялись полными тревоги взглядами.

– Так ты еще не сказал ему, Джона?

– Не был уверен, что могу полностью доверять.

– Ну что ж, Бишоп доказал свою преданность, – заметил Деккер. – После того, что стало с Картером, он заслуживает знать правду. Мы все повязаны.

Помрачнев, отец замолк. Ему явно было непросто продолжать. Тогда Деккер ободряюще положил ему руку на плечо и произнес:

– Давай, ему можно доверять… Все равно уже ничего не изменишь.

Сделав глубокий вдох, отец наконец произнес:

– «Анимус» ломается.

Бишоп спал с лица.

– Но… ты уверен?

– Более чем: уровни по всем параметрам падают, и это объясняет длинные очереди в Больницу. Люди жалуются на головные боли, тошноту, головокружение, их рвет, наваливается усталость, одышка… Аллергены тут ни при чем, это гипоксия. И это еще не самые опасные симптомы, худшее впереди.

– Не понимаю, – произнес Бишоп, заламывая руки и точно пытаясь защититься от неизбежного. – Что такое гипоксия?

Деккер вмешался:

– Это значит, что все мы тут задыхаемся.

– Разве нельзя починить машину? – спросил Бишоп у отца Майры. – Ты же главный инженер!

– Уж поверь, я пробовал, – заверил его Джона, ускоряя шаг. – Пытался чуть ли не весь прошлый год. Клянусь Оракулом, я не знаю, как работает эта штуковина. Основатели знали, но они давно мертвы.

– Нет-нет… я не верю, – запинаясь, пролепетал Бишоп.

Майра тоже не могла поверить в услышанное, однако отец никогда не ошибался. Особенно если дело касалось машин. И да, было кое-что еще: она сама с недавних пор испытывала некоторые из симптомов. Винила в этом аллергены, но теперь-то поняла, что причина намного страшнее: в колонии заканчивается кислород.

– Скажи ему, сколько нам еще осталось, – попросил отца Деккер.

– Самое большее – восемь месяцев, затем параметры упадут совсем низко. – Судя по тому, каким тоном произнес эти слова отец, времени могло оставаться куда меньше.

– Кто-то должен известить Синод! – воскликнул Бишоп.

Отец уронил плечи, как будто груз ответственности, что лежал на нем, внезапно обрел реальный вес.

– Я отправился к ним сразу, как понял, что происходит. Выслушав меня, Синод удалился на закрытый совет, а после отец Флавий передал их решение: мол, грехами мы навлекли на себя очередной Конец. Синод постановил, что требуется больше жертв – так мы облегчим нагрузку на машины и задобрим Святое Море.

– Это же безумие! – вскинул руки Бишоп.

– Вот и я так подумал, – пробормотал Деккер.

– Отец Флавий сказал, что на все воля Оракула, – продолжал отец. – О возвращении на Поверхность я даже заикаться не стал. Меня бы на месте арестовали.

– Кто еще знает? – спросил Бишоп.

– Никто. Даже инженеры, – сказал отец. – Я один наблюдаю за «Анимусом». Синод взял с меня клятву молчать. На секунду мне показалось, что отец Флавий готов бросить меня в тюрьму, чтобы я не проболтался, но кто-то ведь должен следить на «Анимусом».

– Выходит, оранжевый флаг над входом в Больницу, аллергены… – догадался Бишоп, – это просто легенда, придуманная Синодом, чтобы объяснить симптомы. Они скрывают правду, опасаются бунта в колонии. Восстания.

– Самое время, черт подери! – выругался Деккер. – Восстание – вот что нам нужно.

Джона покачал головой:

– Нет, слишком опасно. Патрульные всех прижали к ногтю. Кратос с нами не пойдет, разве что изгои… Да и большинство демоса встанет на сторону Синода. Нас просто сметут. Но даже если каким-то чудом мы победим, сумеем свергнуть Синод, то времени уже не остается. Его слишком мало.

Отец остановился и взглянул на товарищей.

– Если хотим выжить, выбор у нас только один.

– Поверхность, – догадался Бишоп.

– Точно! – подтвердил отец и опустился на колени, затем достал из тайника чертежи и разложил их на столе.

– Смотрите, мы уже составили планы.

– Хорошо, поднимемся мы наверх – и что дальше? – спросил Бишоп. – Вдруг там пусто и нет жизни? Или хуже, вовсе нет суши, а кругом одна вода? Скажи, как тогда быть?

– Я поднимусь на Поверхность, – упрямо произнес отец. Приняв решение, Джона уже не отступался от него. – Это последний шанс. Ну, кто со мной?

Тишина стала ему красноречивым ответом.

– Джона, я с тобой, – сказал наконец Деккер. – Сам знаешь. Однако если что-то пойдет не так, мы окажемся в Святом Море, как Картер. Да, и еще остается решить вопрос с Маяком.

Майра навострила уши и вплотную припала к решетке, стараясь рассмотреть и расслышать людей внизу получше. Отец оторвал взгляд от чертежей:

– Верно, как раз хотел поговорить об этом. Бишоп, расскажи остальное…

Бишоп кивнул:

– По просьбе Джоны я прошерстил архивы в поисках упоминаний о Маяке. Уже готов был сдаться, пока не наткнулся на старые фотографии Элианны Уэйд. Их не уничтожили и не изъяли, потому что они были сделаны уже после Конца.

Деккер с Джоной обнадеженно переглянулись.

– Это старшая дочь Элайджи Уэйда? Первого президента и одного из основателей? Звучит многообещающе.

– Да, это она, – подтвердил Бишоп.

Порывшись в кармане, он извлек на свет фотографию.

– Снято на заре существования нашей колонии. – Он указал на первую девочку на снимке. – Вот это Элианна, а это ее младшая сестра Сари. Я не уверен на все сто процентов, но кажется, что на руке у Элианны браслет, по описанию похожий на Маяк.