Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– На этой фотографии Павел Сосницкий выглядит намного старше своих лет.

– Часто любовь к спорту детям передают родители. Его родители тоже занимались гимнастикой?

– Мать Паши занималась спортивной гимнастикой в школе, а потом – в институте. Выполнила норму мастера спорта. Была чемпионкой общества «Буревестник».

– А после института она занималась гимнастикой?

– Пашины родители геологи. Профессия бросает их с одного места на другое. Им некогда серьезно заниматься спортом. Но спорт помогает на работе.

– Каким же образом?

– Отец Паши занимался альпинизмом, мать – гимнастикой. С такой подготовкой они могут лазить по самым труднодоступным местам и даже по горам.

– Ходить по горам нелегко. Я это знаю. Я работал проводником в горах.

– Вы и гимнастикой занимались?

– Гимнастикой я стал заниматься поздно, но полюбил ее на всю жизнь. Гимнастика – это не просто спорт. Это искусство. Один и тот же элемент можно выполнить по-разному. У каждого большого гимнаста свой неповторимый почерк. Я часами могу смотреть записи выступлений гимнастов прошлых лет, особенно русских гимнастов. Раньше гимнасты обращали больше внимания не на сложность, а на красоту и чистоту исполнения, на стиль и композицию.

– Гимнастика изменилась. Чтобы выиграть соревнования сегодня, надо выполнять очень сложные элементы и комбинации. А сложность иногда мешает композиции и чистоте исполнения. Это – диалектика гимнастики. Нередко мне больше нравятся показательные выступления гимнастов, чем их комбинации на соревнованиях. На показательных выступлениях гимнасты раскованней и свободней, потому что им не ставят оценок и не страшно упасть со снаряда. Но чтобы попасть на показательные выступления, надо быть в числе лидеров. Получается замкнутый круг.

– Вы настоящий философ. И, видно, очень хороший учитель. Мы хотим пригласить вас потренировать наших гимнастов. Условия будете диктовать вы. Можно поговорить с кем-нибудь из ваших учеников?

– Вы сможете поговорить с моими учениками через два дня. Завтра у нас первенство по многоборью, а послезавтра – первенство на отдельных снарядах. Ребятам надо подготовиться, собраться. Их ничто не должно отвлекать. Кроме того, у них акклиматизация.

– Вы настолько уверены в себе, что говорите обо всем честно и открыто. Мы завтра уезжаем. Мы хотели бы поговорить с вашими учениками сегодня, но, конечно, в вашем присутствии.

– Вынужден вам отказать. Но я надеюсь, что мы с вами еще когда-нибудь встретимся и поговорим о гимнастике. Это неисчерпаемая тема, – Леонид Кузьмич поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

В тренерскую постучали. Открылась дверь. В дверях стоял Павел Сосницкий.

– Извините, Леонид Кузьмич. Я хотел с вами посоветоваться. Я считаю, что соскок с коня не вписывается в комбинацию, которую я буду завтра выполнять. К ней больше подойдет выход в стойку из кругов Деласала. Может, на вечерней тренировке и обкатаем эту комбинацию?

– Паша, об этом поговорим в гостинице. Сейчас я занят.

В глазах Леонида Кузьмича появился стальной блеск. Он не любил менять комбинации на снарядах накануне соревнований, но еще больше не любил, когда его разговоры с учениками слышат посторонние.

– Ну тогда я пошел.

– Иди.

– До свидания, господин Панков, – сказал Чун, поднявшись из-за стола.

Лен и Ру тоже поднялись. Леонид Кузьмич по привычке протянул гостям руку, чтобы попрощаться. В глазах Чуна мелькнули удивление, настороженность и, как показалось Леониду Кузьмичу, страх. Пересилив себя и, вероятно, вспомнив, что во многих странах именно так принято приветствовать друг друга и прощаться, Чун пожал руку Панкову. Кисть у Чуна была тонкая, но сильная, как стальная пружина. Леониду Кузьмичу показалось, что от нее исходит чрезмерное тепло. Следуя примеру Чуна, Лен и Ру тоже неловко протянули руки для прощания. Их ладони вспотели и дрожали от волнения. Видимо, рукопожатие казалось им противоестественным.

Когда гости вышли из спортзала, Павел уже направлялся к гостинице. Чун окликнул Павла.

– Господин Сосницкий, пожалуйста, уделите нам несколько минут внимания.

Павел замедлил шаг. Внезапно он ощутил за спиной опасность и, не задумываясь, отскочил в сторону. Через долю секунды по тому месту, где он стоял, проехала мусороуборочная машина. Впереди и позади нее вращались цилиндрические валы со щетками. Они подметали тротуар и с гудением всасывали мусор. Водитель что-то кричал по-японски.

Люди в кожаных плащах смотрели на Павла так, словно неожиданно встретили человека, которого давно искали.

– Осторожнее, господин Сосницкий. Сейчас время уборки улиц. Еще миг, и вы бы попали под машину, – сказал Чун, – но у вас прекрасная реакция, – Чун восхищенно покачал головой. – Вы настоящий спортсмен! Мы мечтаем, чтобы у нас появились такие спортсмены. Если вы уделите нам немного времени и расскажете о том, как тренируетесь, мы будем очень признательны и благодарны.

Павел поправил спортивную сумку на плече и развел руками.

– Об этом вам лучше говорить с Леонидом Кузьмичом. Он составляет план тренировок. Извините, мне нужно зайти пообедать, а потом – отдохнуть перед вечерней тренировкой.

– Вы пойдете в ресторан при гостинице?

– Да. Там есть меню для спортсменов.

Чун сказал своим спутникам несколько слов.

– Мы тоже пойдем с вами в ресторан, чтобы узнать, как питаются спортсмены, – Чун вежливо наклонил голову.

Они вошли в гостиницу и прошли направо, где из-за большой прозрачной двери ослепительно улыбался неоновый человек с румяными щеками и светились иероглифы. Павел расположился за столиком у окна, люди в кожаных плащах разместились рядом. В зал вошел Володя Пилипонов и, увидев Павла, направился к нему.

– Привет, Паша. У тебя свободно?

– К сожалению, за этим столом могут поместиться только четыре человека, – сказал один из «кожаных» людей, неестественно широко улыбаясь.

Володя Пилипонов сел за соседний столик, с интересом посматривая на незнакомцев.

К столику подошел официант и сказал Чуну что-то резкое. Тот ответил столь же резко. Официант строго посмотрел на людей в плащах, осуждающе покачал головой и подошел к Павлу. Лицо официанта оживилось, он сделал жест рукой, мол, подождите, и скрылся на кухне. Через минуту вернулся, держа в руке спортивную газету с фотографией Павла. Протянул Павлу газету и шариковую ручку. Павел расписался под своей фотографией. Официант показал двумя пальцами букву V – «виктория», положил на столик меню и отошел. В меню был лист с русскими названиями блюд.

– О, господин Сосницкий, вас уже узнают в ресторане! После соревнований вы станете совсем знаменитым. А нам официант предложил снять верхнюю одежду. Я объяснил, что это не верхняя одежда, а платье мужчин нашего положения и на улице, и в помещении. Без него мы чувствует себя неловко.

Павел взял меню и стал выбирать блюда. Потом он передал меню Чуну.

– Спасибо, господин Сосницкий, но мы закажем то же, что и вы.

– Вряд ли вам будет достаточно салата из капусты, куска отварной говядины, банана, яблока и двух кусочков хлеба, – сказал Павел. – Перед второй тренировкой мы едим мало.

– Мы будем есть то, что едят настоящие спортсмены, – ответил Чун.

Павел промолчал. К столику опять подошел официант и принял заказ.

– Пока принесут обед, мы с вами можем побеседовать о спорте, – обратился Чун к Павлу. – Ваш учитель сказал, что любовь к спорту вы переняли от своих родителей. Это очень интересно. Вы, наверное, похожи на свою маму или своего папу. У вас есть фотография родителей?

– Есть общее фото. Мы снимались месяц тому назад на даче.

Павел достал портмоне из кармана куртки, раскрыл его и вынул фотографию. Чун взял ее и стал с интересом рассматривать.

– Прекрасная фотография. Настоящий групповой портрет. Ваши родители – красивые люди. У матери – густые темно-русые волосы, а у отца – пронзительные голубые глаза. Вы, наверное, пошли в какую-нибудь из бабушек с черными волосами и миндалевидными глазами. Не правда ли?

6
{"b":"582790","o":1}