– Вот именно, – глотая слезы, произнесла Лоррейн, – я никого не хочу находить, пока не хочу, во всяком случае. Я себя сначала хочу найти.
– А я – себя, – тихо ответила Ребекка, – и мне нужен друг, который бы мне помог.
– Да, и мне тоже, – улыбнулась Лоррейн. – Ну, что будем теперь делать?
– Ну, сперва мы надеремся как следует, потом пойдем посмотрим кассеты Перки – проверим, что он там наснимал, а потом я займусь тем, что делала всегда.
– А что это? – спросила Лоррейн.
– Буду писать дальше.
13. Перки читает рукопись
Все было замечательно – молоденькая сестра-шотландка вертелась дома почти постоянно, старушка продолжала строчить роман с дьявольской скоростью. Случалось, что, когда сладкая малышка Лоррейн была неподалеку, Перки не мог даже заставить себя отлучиться на свою потайную квартиру. Он сладострастно представлял себе, как однажды придет туда вместе с Лоррейн. Он морально созрел отвезти ее на эту квартиру, пора было сделать свой заветный ход.
И однажды Перки наконец решился. Он слышал, как Лоррейн с Ребеккой хохотали в ее кабинете, и, когда девушка собралась уходить, как бы невзначай спросил:
– Куда направляешься, Лоррейн?
– Да обратно, в больницу.
– Отличненько! – пропел Перки. – А я еду как раз в ту сторону. Давай подвезу тебя до работы.
– Ну просто замечательно, Перки, – заметила Ребекка. – Видишь, какой он милый, Лоррейн? Что бы я делала без него?
Женщины обменялись многозначительными взглядами, не замеченными Перксом.
Лоррейн забралась на переднее сиденье, и Перки нажал на газ.
– Слушай, Лоррейн, надеюсь, ты не против, – начал он, сворачивая на маленькую улочку, где притормозил, – нам надо поговорить по поводу Ребекки.
– Ну-у?
– Ты стала ей такой хорошей подругой, и я подумал, что должен как-то отблагодарить тебя за трогательную заботу о ее выздоровлении.
Перки порылся в бардачке и вручил Лоррейн коричневый конверт.
– Что там?
– Открой и посмотри!
Лоррейн и так знала, что там были деньги. Она заметила крупные купюры и могла сказать наверняка, что в конверте было не меньше тысячи фунтов.
– Здорово, – сказала она, пряча конверт в сумочку, – очень приятно.
«А маленькой сучке нравится звон монет», – с удовлетворением подумал Перки. Он вплотную придвинулся к Лоррейн, и рука его, как бы невзначай, опустилась на ее коленку.
– И там, откуда вот это, есть гораздо больше, скажу я тебе, моя маленькая красавица… – на выдохе прошептал он.
– Ага, – улыбнулась Лоррейн.
Ее рука дотянулась до его паха. Она расстегнула ширинку и запустила руку в штаны Перки. Лоррейн нащупала его мошонку и крепко сжала. Перки глубоко вдохнул. Он был на седьмом небе. Она сжала чуть сильнее, затем еще сильнее, и рай Перкса начал превращаться в нечто иное.
– Еще раз тронешь меня – я тебе, мудак, шею сверну, – оскалила зубы Лоррейн.
Блаженная улыбка мгновенно стерлась с лица Перки, когда ее крепкий лоб с силой врезался в его переносицу.
Когда Лоррейн ушла, Перки остался в машине, одной рукой прижимая к носу окровавленный платок, а другой массируя пострадавшую мошонку. Некоторое время он просто сидел, пытаясь прийти в себя.
– О боже, – простонал он, заводя машину и направляясь к потайной квартире. Руки его дрожали. «Мне нравится, когда они фигачат, но не настолько же, черт возьми», – подумал он страдальчески.
Просмотр нескольких старых кассет слегка взбодрил Перки. Особенно его любимое видео с Кэнди. Вот кто за деньги мог вытворять что угодно, именно как и должна вести себя настоящая шлюха. У многих из них были свои предсказуемые границы, и это было плохим качеством для шлюхи, размышлял Перки. Нет, ему точно нужно еще раз встретиться с Кэнди.
Вернувшись домой в более приемлемом расположении духа, Перки Наварро с удовлетворением заметил, что рукопись Ребекки стала еще толще. Сама Ребекка, как ни странно, похудела. Диета и упражнения, казалось, вершили чудеса. Ребекка теряла вес. Она сменила стиль одежды и даже каким-то образом изменилась в целом. Это замечали и посторонние. Она похудела килограмм на пятнадцать со времени инсульта. Лицо ее тоже вернулось к норме. Эти перемены были интересны Перки, однако новые незнакомые чувства беспокоили его и смущали. Он даже ощутил как-то легкое возбуждение в ее присутствии и предложил нарушить правило спать в разных комнатах и лечь вместе впервые за последние три года.
– О нет, дорогой. Я так сильно устала, мне же надо закончить книгу, – ответила на его предложение Ребекка.
«Ничего-ничего, – подумал он про себя, – главное, работа над рукописью продвигается». Она строчила как пулемет. И это утешало Перки. Ребекка завела привычку зачем-то запирать свой кабинет. Но в этот вечер, когда она ушла из дома, а делала она это все чаще и чаще, дверь кабинета была не только не заперта, а широко распахнута. Перки зашел в кабинет, взял рукопись и начал читать.
14. Без названия – в работе
Страница 56
Грусть воцарилась в Рэдком-Хаусе после кончины леди Хантингтон. Лоррейн, теперь исполнявшая роль хозяйки дома, была крайне озабочена душевным состоянием графа Денби, который стал все чаще и чаще искать утешения в вине и посещении опиумных курилен Лондона. Благородный граф так пал духом, что Лоррейн не могло не обрадовать известие о скором возвращении в Англию старого его приятеля Маркуса Кокса.
Однако Маркус тоже изменился. Война оставила неизгладимый след на беспечной прежде натуре, и он вернулся с лихорадкой. Лоррейн охотно разделяла его уверенность в том, что боль его светлости можно унять, не прибегая к низменным привычкам падшего духа.
– Нужно увезти Денби из Лондона, – убеждал ее Маркус. – Мы все должны отправиться в родовое поместье Торндайк-Холл в Уилтшире. Графу необходимо развеяться и стряхнуть свою меланхолию, пока она не сгубила его душу.
– Да, отдых в Торндайк-Холле поможет ему воспрять духом, – согласилась Лоррейн.
Перки отложил рукопись и налил себе шотландского виски. Пролистав еще несколько страниц, он одобрительно кивнул. Все было идеально. Но дальше, дальше текст менялся. Перки не верил своим глазам.
Страница 72
Тринадцатый граф Денби стоял посреди просторного сарая в нескольких милях от Торндайк-Холла, по дороге в деревню, с повязкой поверх глаз и связанными за спиной руками. Его эрегированный пенис торчал из прорези в длинной белоснежной сорочке, покрывавшей его грудь, живот и бедра.
– Дайте же мне задницу, черт вас подери! – пьяным голосом вскричал он, и толпа зевак, собравшаяся в хлеву, ответила ему нестройным веселым гоготом.
– Терпение, Денби, старый мошенник!
Граф узнал голос своего приятеля Харкорта. И в самом деле, Денби не терпелось приступить к развлечению, которое готовило ему это пари.
Три деревянных помоста были установлены напротив Денби. На первом – обнаженная, связанная девушка с заткнутым кляпом ртом стояла на четвереньках так, что ягодицы ее выступали за границу помоста. На следующем в таком же положении находился мальчик. И наконец, на третьем была помещена крупная черномордая овца, тоже связанная, с засунутым в глотку кляпом.
Высота помостов регулировалась лебедками, что позволяло сгладить разницу в росте участников – предметов пари. Харкорт распорядился предпринять необходимые меры, с тем чтобы задние отверстия всех троих находились на одном уровне и были одинаково готовы принять набухший член Денби.
Харкорт прошептал графу в ухо:
– Помни, Денби: ни для мальчика, ни для девушки, ни для овцы содомия не будет в новинку.
– Я отлично осведомлен как о них самих, так и о прошлом опыте всех троих, лорд Харкорт. Неужто ты боишься проиграть, мой давний друг? – насмешливо спросил приятеля Денби.
– Как бы не так! Видишь ли, Денби, я просто твердо убежден, что ты превратился в жалкого старика и не способен после алкогольных возлияний определить, с кем ты совокупишься, – самодовольно отвечал Харкорт.
– Ставлю на моего друга графа! – провозгласил Маркус Кокс, вызвав хохот толпы молодчиков, и опустил флорин в ладонь хозяина.
Труднее всего было заставить стоять спокойно девушку. Обычно покладистая, девушка-служанка, и прежде не обделенная вниманием большинства собравшихся, впала в легкую панику, будучи лишенной возможности видеть и двигаться из-за веревок, кляпа и повязки на глазах.
– Тише, моя сладкая, – прошептал Харкорт, взбираясь ей на спину и раздвигая ягодицы, открыв тем самым путь для члена графа Денби.
Грубыми движениями он смазал маслом ее анус и, пытаясь вставить в него свой палец, с удивлением отметил напряжение, видно вызванное страхом, какого он не встречал в девице ранее, с тех самых пор, как самолично ее обесчестил. Он посчитал, что и мальчуган, и овца пребывают в таком же напряжении и что в этом смысле участники будут на равных.
Арланд с облегчением смотрел, как член Денби входит внутрь, практически не встретив сопротивления. Он порадовался своему выбору – девчонку имели в задний проход с восьми лет от роду, и сфинктер ее был привычен к такому обхождению.
– Ммм, – улыбнулся Денби, резким толчком вводя свой член глубже.
Произведя ряд фрикций, Денби, не пролив семени, вытащил сохранивший эрекцию пенис наружу.
Харкорт встал рядом с мальчуганом, раздвинул ему ягодицы и обмазал его маслом с большей нежностью и старанием, чем он выказал по отношению к девице. Мальчишка был его любимцем, и он боялся, что Денби своим напором может вывести его на время из строя. Будучи направляем прислугой, покрытый кровью и фекалиями член Денби нащупал вожделенную цель.
– Черт побери… – с чувством выдохнул Денби, когда мальчуган, который, как и его предшественница, с ранних лет был привычен к анальным развлечениям своего хозяина, застонал под маской.
– Следующий! – взревел Денби, вынимая пенис под одобрительный шум толпы.
Харкорт пренебрежительно взобрался на овцу верхом, и двое прислужников развели ей в стороны задние ноги. Лорд осмотрел гладко выбритый участок вокруг заднего прохода животного. Затем, по поданному им знаку, один из слуг смазал маслом анус скотины.
Несмотря на державших ее сильных слуг, овца оказала отчаянное сопротивление, извиваясь и отбрыкиваясь, пока Денби с трудом входил в нее. Граф затолкнул свой пенис глубже, лицо его залилось краской, и громогласный крик заполнил помещение:
– ПОДЧИНИСЬ МНЕ, ЧЕРТ ПОДЕРИ!.. Я – ГРАФ ДЕНБИ! Я ПОВЕЛЕВАЮ ТЕБЕ ПОДЧИНИТЬСЯ!
Овца отчаянно сопротивлялась, и Денби был не в силах умерить свои восторги.
– Я – ДЕНБИ… – вскричал он, заливая анус животного своей спермой.
Крики одобрения раздались из толпы, когда Денби, тяжело дыша, вытащил свой пенис из сладострастного укрытия и пришел в себя.
– Ну же, Денби? – обратился к нему Маркус Кокс.
Графу не сразу удалось вновь обрести дар речи.
– Никогда еще я не наслаждался так, как сегодня этим пари, любезный сударь, и никто не удовлетворял мою похоть так, как это последнее существо, достойное всяческого обожания. Слепая покорная тварь, откормленная на убой, не смогла бы увлечь меня так своею страстью… нет, это было больше, чем простое совокупление, – духовное слияние, какое я пережил с моим сладостнейшим и восхитительным партнером, превзошло все мыслимые пределы… это была истинная встреча наших душ… это было волшебное и самое что ни на есть человечное соитие.
Слушавшие его молодчики с трудом сдерживали смешки, но Денби продолжал:
– Это последнее прекрасное совокупление было либо с прелестной девицей, либо с послушным мальчиком-слугой… да это и не важно. Я знаю лишь, что, кто бы это ни был, этому партнеру суждено стать моим. Я заявляю, что уплачу хозяину награду в сто фунтов стерлингов за услугу этого соития!
– Это щедрая награда, граф Денби, и я ее без колебаний принимаю.
Денби узнал голос Харкорта.
– Так это был парень! Я так и знал! Восхитительный мальчуган! Сто фунтов потрачены не зря! – воскликнул Денби, вызвав приступ смеха у своих зрителей. – Овца, девица и мальчишка, в таком порядке – держу пари!
Последние слова Денби потонули во взрыве бурного хохота. Когда повязку сняли с его глаз, граф вскричал с вынужденным весельем в голосе:
– Мой бог! Овца! Глазам не верю! Прекрасное животное – и с таким божественным терпеньем!
– Джентльмены! – Харкорт поднял свой бокал и голос. – Джентльмены! Как человек, далекий от салонных споров праздных теоретиков, хочу отметить интересный факт! Пусть нас рассудят друзья-юристы, но содомия – есть содомия!
Деревенские молодчики запели нестройными голосами:
Пусть кто-то любит мальчуганов,
А для кого-то лучше тетки,
Моя овечка всех милее,
Люблю чесать ее по холке.
