Тем не менее Ивонн продолжала увлеченно читать, переносясь в мир любовного романа, мир, где не было ни восьмичасового дежурства в гериатрической палате, ни ухода за увядающими стариками, страдающими недержанием мочи, превращающимися перед смертью в сморщенные, хриплые, искаженные карикатуры на самих себя.
Страница 224
Том Резник мчался как ветер. Он знал, что его статная лошадь находится на грани истощения и что он рискует загнать кобылу, понукая с таким жестоким упорством верное и благородное животное. И ради какой цели? С тяжелым сердцем Том понимал, что не успеет достичь Бронди-Холла до того момента, как Йасмин соединится в браке с негодным сэром Родни де Морни, обманщиком, который посредством грязной лжи уготовил этому прекрасному созданию рабскую долю наложницы вместо предназначенного ей светлого будущего.
В это самое время сэр Родни на светском балу был доволен и весел – Йасмин никогда не выглядела настолько восхитительно. Сегодня ее честь будет принадлежать сэру Родни, который вдоволь насладится падением упрямой девицы. Лорд Бомонт приблизился к приятелю.
– Твоя будущая невеста – сокровище. По правде говоря, друг мой Родни, я не ожидал, что тебе удастся завоевать ее сердце, поскольку был уверен, что нас обоих она считает недостойными дешевками.
– Мой друг, ты явно недооценивал настоящего охотника, – улыбнулся сэр Родни. – Я слишком хорошо знаю свое ремесло, чтобы приближаться вплотную к дичи во время преследования. Напротив, я спокойно дожидался идеального для себя момента, чтобы нанести окончательный coup de grâce[1].
– Готов поспорить, это ты отправил докучливого Резника на континент.
Сэр Родни приподнял бровь и заговорил, приглушив голос:
– Прошу, будь осмотрительней, друг мой. – Он боязливо оглянулся и, убедившись в том, что из-за шума оркестра, игравшего вальс, ничьи уши не слышат их беседы, продолжил: – Да, это я подстроил внезапный вызов Резника в отряд Суссекских рейнджеров и назначение его в Бельгию. Надеюсь, что бонапартовские стрелки уже отправили молодца прямо в ад!
– Неплохо, неплохо, – улыбнулся Бомонт, – ибо леди Йасмин, к сожалению, не удалось произвести впечатление тонко воспитанной особы. Ни на каплю не смутилась, когда мы обнаружили во время нашего посещения, что она спуталась с безродным ничтожеством, никоим образом не заслуживающим внимания женщины из высшего света!
– Да, Бомонт, легкомысленность – одно из качеств этой девицы, и ему должен быть положен конец, когда она станет верной супругой. Именно это я и сделаю сегодня к вечеру!
Сэр Родни не знал, что высокая старая дева, мисс Мэй, находившаяся все это время за бархатной портьерой, слышала все. Теперь она покинула свое укрытие и присоединилась к гостям, оставив сэра Родни с его замыслами насчет Йасмин. Сегодня вечером…
Ивонн отвлек стук в дверь. Пришла ее подруга Лоррейн Гиллеспи.
– Ты на ночном дежурстве, Ивонн? – Лоррейн улыбнулась подруге.
Ее улыбка казалась Ивонн необычной, будто направленной куда-то далеко, сквозь нее. Иногда, когда Лоррейн смотрела на нее вот так, Ивонн казалось, будто это вовсе и не Лоррейн.
– Да, не повезло жутко. Мерзкая сестра Брюс – старая свинья.
– А эта гадина, сестра Патель, со своим говорком, – поморщилась Лоррейн. – По-ойди поменяй белье, а когда поменяешь, по-ойди раздай лекарство, а когда раздашь, по-о-ойди померь температуру, а когда померяешь, по-о-ойди…
– Точно… сестра Патель. Отвратительная баба.
– Ивонн, можно я чайку себе сделаю?
– Конечно, извини, поставишь чайник сама, а? Прости, тут я такая, ну это… просто не могу оторваться от книжки.
Лоррейн наполнила чайник из-под крана и включила в розетку. Проходя мимо подруги, она слегка склонилась над Ивонн и вдохнула запах ее духов и шампуня. Она вдруг заметила, что перебирает между большим и указательным пальцем белокурый локон ее блестящих волос.
– Боже мой, Ивонн, твои волосы так классно выглядят. Каким ты их шампунем моешь?
– Да обычным – «Шварцкопф». Тебе нравятся?
– Ага, – сказала Лоррейн, ощущая необычную сухость в горле, – нравятся.
Она подошла к мойке и выключила чайник.
– Так ты сегодня в клуб? – спросила Ивонн.
– Всегда готова! – улыбнулась Лоррейн.
3. Фредди и его трупы
Ничто так не возбуждало Фредди Ройла, как вид жмурика.
– Не знаю, как тебе эта, – неуверенно посетовал Глен, препаратор с патологоанатомии, вкатывая тело в больничный морг.
Фредди с трудом сохранял ровное дыхание. Он осмотрел труп.
– А а-ана была ха-аррошенькой, – просипел он своим соммерсетским прононсом, – ава-аррия, да-алжно быть?
– Да, бедняга. Шоссе Эм-двадцать пять. Потеряла много крови, пока ее не вытащили из-под обломков, – с трудом промямлил Глен.
Ему становилось нехорошо. Обычно жмурик был для него не больше чем жмурик, а видел он их в разных видах. Но иногда, когда это был совсем молодой человек или кто-то, чья красота еще угадывалась в трехмерной фотографии сохранившейся плоти, ощущение бесплодности и бессмысленности всего поражало Глена. Это был как раз такой случай.
Одна нога мертвой девушки была разрезана до кости. Фредди провел рукой по нетронутой ноге. Она была гладкой на ощупь.
– Все еще теплая, а, – заметил он, – слишка-ам теплая для меня, по правде гаваря.
– Э… Фредди, – начал было Глен.
– Ах, извиини, дружжище, – улыбнулся Фредди, залезая в бумажник. Он достал несколько купюр и протянул их Глену.
– Спасибо, – сказал Глен, засовывая деньги в карман, и быстро удалился.
Глен ощупывал купюры в кармане, быстро шагая по больничному коридору, вошел в лифт и отправился в столовую. Эта часть ритуала, а именно передача налички, одновременно возбуждала и вызывала в нем стыд, так что он никогда не мог определить, какая из эмоций была сильнее. Почему он должен отказывать себе в доле, рассуждал он, притом что все остальные имели свою. А остальные были теми ублюдками, которые получали денег больше, чем он когда-либо будет иметь, – больничное начальство.
«Да, начальство все знает про Фредди Ройла», – подумал с горечью Глен. Они знали о тайном увлечении знаменитого ведущего телешоу одиноких сердец «От Фреда с любовью», автора многих книг, среди которых «Как вам это нравится – Фредди Ройл о крикете», «Сомерсет Фредди Ройла», «Сомерсет через букву „З“: острословие Запада», «Прогулки по Западу с Фредди Ройлом» и «101 фокус для вечеринки от Фредди Ройла». Да, директора-ублюдки знали о том, что делает с больничными жмуриками их знаменитый друг, всеобщий любимец, красноречивый дядя нации. И молчали, потому что Фредди привлекал для больницы миллионы фунтов через своих спонсоров. Директора почивали на лаврах, больница была образцом для близоруких управляющих фонда Национальной системы здравоохранения. И все, что от них требовалось, – это молчать в тряпочку и время от времени подкидывать сэру Фредди парочку-другую мертвых тел.
Глен представил, как сэр Фредди наслаждается в своем холодном раю без любви, наедине с куском мертвой плоти. В столовой он встал в очередь и ознакомился с меню. Отказавшись от булочки с беконом, Глен выбрал с сыром. Он продолжал размышлять о Фредди, и ему вспомнилась старая некрофильская шутка: когда-нибудь какая-то гниль его сдаст. Но это будет не Глен, Фредди платил ему слишком хорошо. Размышляя о деньгах и о том, на что их можно будет потратить, Глен решил пойти вечером в «Самоволку», клуб в центральном Лондоне. Он, возможно, увидит ее – она часто ходила туда по субботам – или в «Гэрэдж-Сити» на Шефтсбери-авеню. Это ему рассказал Рэй Хэрроу, театральный техник. Рэй любил джангл, и его пути совпадали с путями Лоррейн. Рэй был нормальный парень, давал Глену кассеты. Глен никак не мог заставить себя полюбить джангл, но думал, что ему удастся – ради Лоррейн. Лоррейн Гиллеспи. Прекрасная Лоррейн. Медсестра-студентка Лоррейн Гиллеспи. Глен знал, что она много времени проводила в больнице. Он также знал, что она часто ходила в клубы: «Самоволка», «Галерея», «Гэрэдж-Сити». Ему хотелось узнать, как она умеет любить.
