– Старшие братья… отец-настоятель… они… - я вытер со лба пот, вздохнул глубоко, а потом быстро произнес, не оставляя себе выбора. – Они используют послушников и младших братьев для удовлетворения своих… потребностей, но старшие братья не так… напористы в своих желаниях, как настоятель. С ним ни о какой доброй воле и согласии речи не идет.

Мое признание заставило демона вновь расхохотаться.

– Глупый человечек, люди всегда стремятся удовлетворить свои потребности за счет других. Это закон природы, кто силен, тот и получает все!

– Но не так! – я закричал, не выдержав его издевательски-поучительного тона. – Они делают это насильно. Многие хотят уйти, но не могут. Боятся. Тех, кто пытается бежать, называют отступниками, клеймят и изгоняют из монастыря после сотни плетей. Человек после такого просто не выживает. Это просто кусок мяса! А если кто и выживет, то клеймо на груди ставит его вне закона как отступника от Божьей правды. Клейменного могут убить все, кто пожелает. Разве это можно назвать жизнью? Так не должно быть! Не против воли и не с таким чудовищным выбором. И если Бог допускает подобное в своих монастырях, то я решил искать справедливости у демона.

– Так-так, человечек, неужели ваш настоятель положил глаз на тебя? Решил сохранить целостность своей задницы таким странным способом?

– Нет. За себя я никогда бы не пришел просить. И пытаться бежать я бы не стал, это невозможно, за пределы монастырских стен выпускают только старших братьев, но мой друг…

В моем горле встал ком, мешая говорить, а глаза защипало от поступающих слез.

– Твой друг не захотел ублажать вашего настоятеля, попытался сбежать, а его поймали?

– Да. Завтра… вернее, уже сегодня, на рассвете, его должны… Поверь, ради себя я бы не решился на такое. Я готов вынести все, что Бог приготовил для меня – проклятого с рождения ребенка, – но Самил, он…

– Ты любишь его?

– Да. Мы с ним как братья. Он всего на год старше меня, и в монастырь его отдали три года назад. У нас принято младшего сына, если детей в семье много, посвящать Богу, вот его и отправили сюда, когда он стал совершеннолетним.

– Я понял. Но с чего ты взял, что я выполню твою просьб… э-э, твое условие? Мне намного проще уничтожить здесь все живое, чем прибить всего лишь одного человека и разрушить только часть монастыря.

– Ты дашь мне слово демона, прежде чем я разрушу границу пентаграммы и выпущу тебя на волю. Я знаю, что, поклявшись Вечным Пламенем Ада, демон не сможет нарушить свое слово.

– Умненький человечек, – демон как-то странно рассмеялся. У меня даже мороз пробежал по спине от его смеха, но я был тверд.

– Твое слово.

– Хорошо. Я, Ррогокринторис Тилирродиносистор Гартиртонсиэйр, клянусь Вечным Пламенем Ада, что выполню твое условие, когда ты отпустишь меня, – демон провел когтем по собственной ладони и позволил нескольким каплям крови упасть на пол внутри магической пентаграммы. То место, где каменных плит коснулись капли демонической крови, почернело, и вверх поднялся тонкий и вонючий дымок черного цвета.

Теперь настала моя очередь говорить.

– Именем Божьим в доме святом я, Дано безродный, размыкаю цепи, даря свободу доброй волей своей, – проговорив формулу, вычитанную пару лет назад в одной из древних книг по демонологии, найденной в библиотечном тайнике, я полоснул по левой ладони ножом, специально выкраденным на кухне и принесенным сюда. Кровь тонким ручейком потекла вниз, и я протянул руку вперед, чтобы несколько капель попало на одну из линий начерченного на полу рисунка.

Как только это произошло, лучи пентаграммы мигнули, потом их цвет сменился на темно-бордовый, и, наконец, свет рисунка погас, позволяя узнику покинуть место своего заточения. В следующее мгновение меня подбросило в воздух, чтобы впечатать в стену. Я не сразу понял, что это демон прижал меня к ней всем телом, настолько неожиданным оказался его бросок. Я даже ничего заметить не успел, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то среагировать.

Поняв, что час моей смерти пришел, я откинул голову назад, открывая шею. В мыслях я уже приготовился к тому, что сейчас в нее вопьются зубы демона, однако он все медлил. Неожиданно он отпустил меня, поднял мою кровоточащую ладонь, поднеся ее к губам, и… провел длинным черным языком по коже, слизывая с нее кровь. Ладонь сразу же защипало, а потом демон рассмеялся, запрокинув голову назад.

– О-о, а ты, оказывается, не так прост, человечек. Вот уж не ожидал встретить здесь подобное… существо.

– Ты обещал, что я умру быстро, – возмутился я долгим ожиданием расправы.

– Обещал, но клятвы не давал, так что тут я в своем праве.

И снова демон веселился, а я почувствовал, что поступил как последний болван. Надо же было так сглупить и довериться демону.

– Ладно, убивай, как захочешь, только не нарушай своей клятвы.

– Убивать? – демон высунул свой черный язык и провел им по моей шее, а потом и по лицу. – Нет, я пока подожду. Так будет интереснее.

С этими словами демон отпустил меня, позволяя сползти на пол, а сам сделал шаг назад, глядя на меня сверху вниз. Мои глаза оказались на уровне его безволосого паха, и я, судорожно сглотнув, поспешил отвести взгляд в сторону, сам не очень понимая, отчего так колотится сердце.

– До встречи, человечек.

С этими словами демон развернулся, покачивая хвостом, и вышел из зала, где много лет пробыл пленником. На подгибающихся ногах я последовал за ним и успел увидеть, как демон одним ударом кулака выбил фальшивую стену, преграждающую ему путь к свободе, подняв облако пыли.

Пока я переводил дыхание, кашляя и протирая запыленные глаза, не веря, что все-таки выжил, вдалеке послушались крики и грохот. Демон явно приступил к «работе», а значит, и мне пора. Выбираюсь из подземелий и вижу, как в панике мечутся монахи. Отовсюду доносятся крики ужаса, но мне некогда мешкать и бояться. Раз я остался жив, надо выпустить Самила. Скоро стена, ограждающая монастырь от мира, перестанет существовать, и мы сможем сбежать.

Мой друг был заперт в своей келье. Отодвинуть задвижку – дело одной секунды. Врываюсь в полутемную комнату, освещенную светом почти догоревшей свечи, и встречаюсь взглядом с испуганными серыми глазами. Мой друг молился, стоя на коленях перед образом на стене, но я не стал ждать, пока он закончит, а схватил его за руку, заставляя подняться.

– Самил, бежим скорее!

– Куда? Что происходит, Дано? Что это за грохот?

– Демон крушит стены монастыря. Мы сможем сбежать.

Самил вдруг испуганно ахнул и, вырвав у меня свою руку, отступил к стене.

– К-какой д-демон?

– Большой. Пойдем быстрее. Сейчас им не до нас, так что мы спокойно сбежим, – я снова схватил его за руку и потащил за собой, но возле лестницы, ведущей к выходу, Самил вновь вырвался.

– Нет! Я не пойду! Этот демон…

– Он нас не тронет. Я связал его клятвой, так что бояться нечего.

– Ты?! – Самил попятился, с ужасом глядя на меня и творя перед собой крестное знамение, отражающее от зла и скверны. – Ты вызвал богомерзкое отродье, чтобы он разрушил монастырь? Дано, ты с ума сошел?!

– Я не вызывал. Он был заточен в подвалах, я освободил его, чтобы он разрушил стену, иначе нам было не сбежать, ведь тебя же на рассвете ожидало наказание, а может быть, и смерть.

– Для меня? Ты сделал это для меня? Зачем?! Меня защитить должен был наш Бог, а не богомерзкое отродье! Тебе мало было того, что твоя душа с рождения проклята? Ты хочешь обрушить проклятье и на мою душу?!