Известный российский юрист-международник Михаил Александрович Таубе дает весьма нелестную характеристику Сазонову: «Он был весьма слабый министр, производивший после Извольского впечатление недоучившегося студента, влезшего на профессорскую кафедру. В роли министра его характеризовали, к сожалению, следующие черты: недостаток соответствующей деловой подготовки, как бывшего только секретарем и советником посольства в Лондоне, а затем министром-резидентом при Ватикане, весьма слабое представление обо всем развитии русской иностранной политики до XX века, случайность, непоследовательность, нервность в его собственных политических исканиях, крайнее англофильство и сентиментальная любовь к «братушкам», постоянная склонность принимать свои желания, иллюзии и фантазии за реальные факты»29.
Политическое наследство, полученное новым министром от предшественника, было непростым. Положение России на границах с Германией и Австро-Венгрией представлялось неустойчивым и побуждало Петербург рассматривать эти державы как вероятных противников.
Наиболее взрывоопасно складывалась обстановка на Балканском полуострове. Усилия России предотвратить вооруженный конфликт оказались тщетными. В октябре 1912 г. началась Первая Балканская война Черногории, Болгарии, Сербии и Греции против Турции. Одним из ее результатов стало укрепление влияния Антанты (особенно России) на полуострове, но мир продлился недолго. В июне 1913 г. вспыхнула Вторая Балканская война Греции, Сербии, Черногории, Румынии и Турции против Болгарии.
При этом каждая из балканских стран стремилась втянуть в братоубийственную войну славян Россию. Как с горечью отмечал посол России в Японии Д.И. Абрикосов: «…различные славянские народы оказались достаточно умны, чтобы использовать русское покровительство для своих целей, и без колебаний втягивали Россию в войну, представлявшуюся им выгодной. Россия сражалась с Османской империей, чтобы освободить Сербию и Болгарию, но вместо того, чтобы выразить свою благодарность, Сербия под управлением короля Милана отвернулась от России и стала заигрывать с Австрией. Болгарский князь Фердинанд, старый лис Европы, тоже ради взаимопонимания с Австрией пренебрег дружбой России. После смены династии Сербия опять потребовала у России защиты от Австрии, для чего в Санкт-Петербург был послан умный министр, который удачно использовал для этого идею славянофильства»30.
В результате Второй Балканской войны разгромленная Болгария приняла условия противников и лишилась не только некоторых своих приобретений в предыдущей войне, но и части собственной территории. Хотя общий баланс обеих балканских войн оказался в пользу России и ее партнеров, тем не менее Балканы так и остались узлом острейших противоречий. Первый секретарь миссии в Белграде, исполнявший некоторое время обязанности поверенного в делах России в Сербии Василий Николаевич Штрандман, в своих «Балканских воспоминаниях» подробно описывает непростой комплекс интриг, которые плелись в то время в Вене и Берлине31.
Как на это реагирует российский МИД? «С Балканского полуострова из всех наших миссий и консульств, а равно и из частных писем в Петербург, – отмечает М.А. Таубе, – приходят известия, что образовавшаяся там коалиция славянских государств подготовляет войну с ослабевшей Турцией: болгары стремятся захватить Адриано-польскую область, сербы – Северную Македонию, Черногория – Северную Албанию… Сазонов, справедливо полагая, что такой новый кризис в «восточном вопросе», очень перепутавший общеевропейские отношения, может привести их к серьезным осложнениям, решает использовать для умиротворения «братьев-славян» свой авторитет русского министра иностранных дел и отправляется в круговую поездку по Балканским странам. Возвращается он весьма довольным сам собою и объявляет в Совете министров, что опасность войны им там совершенно уничтожена…»32
В обзоре международных событий, сделанным перед депутатами Государственной думы 10 мая 1914 г., министр попытался представить в позитивных тонах обострившуюся на Балканах обстановку. Так, он утверждал, что Россия вступила «в более спокойную пору и, хотя еще остается упорядочить многое, однако уже нет той напряженности, которая еще недавно вызывала серьезные заботы»33.
Дав высокую оценку союзу с Францией и «дружбе» с Англией, Сазонов подчеркнул, что Россия продолжает «стремиться к поддержанию давнишних дружеских отношений с Германской империей». Тем не менее он отметил, что «за последнее время было несколько случаев, когда казалось, что эти отношения могут омрачиться, и, если удалось избежать нежелательных последствий подобных инцидентов, то лишь в силу именно упомянутой давнишней дружбы между Россией и Германией и стремлению их правительств и на будущее время сохранить таковую. В этом стремлении правительства, к сожалению, не всегда встречают должную поддержку со стороны печати по обеим сторонам границы. Поддержание тревожного состояния в обществе без достаточного на то основания неразумно, а может быть при известных обстоятельствах и опасно. Поэтому я не могу не высказать пожелания, чтобы печать как германская, так и русская, прекратила бесплодную полемику и более спокойно обсуждала вопросы, касающиеся взаимных наших отношений (в начале 1914 г. в прессе обеих держав вспыхнула ожесточенная полемика, достигшая к середине февраля такого накала, что получила название «газетной войны». – Прим, автора)».
Майская речь С.Д. Сазонова в Государственной думе, составленная в «обтекаемых», «успокаивающих» тонах, удивительно напоминает другой, гораздо более поздний документ из истории советско-германских отношений – Сообщение ТАСС 13 июня 1941 г., в котором излагалась позиция руководства СССР в отношении Германии. В нем, в частности, утверждалось, что «СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными», а также то, что, «по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям»34.
К сожалению, как «розовая» тональность майской речи 1914 г., так и «успокоительное» сообщение июня 1941 г. не соответствовали реальной действительности, а отражали лишь трагический просчет руководства императорской России и Советского Союза.
В июле 1914 г. разразился очередной балканский кризис. Вечером 15 (28) июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну и сразу же приступила к боевым операциям. Германия солидаризировалась с союзницей и предупредила, что поддержит ее в случае выступления России.
18 (31) июля германский МИД обратился к российскому правительству с грозным предупреждением, в полночь на 19-е последовал немецкий ультиматум, а вечером 19 июля (1 августа) Германия объявила России войну.
В российских источниках подробно описано, как германский посол Фридрих Пурталес заплакал, вручая Д.С. Сазонову вечером 19 июля /1 августа 1914 г. ноту с объявлением войны. Интересно здесь и то, что ноту вручили в двух вариантах – на случай отказа России выполнить германские требования и на случай согласия с ними. Второй вариант давался в скобках и его забыли вычеркнуть при передаче ноты.
Ниже ее текст – в скобках курсивом то, что не было вычеркнуто: «Императорское Правительство старалось с начала кризиса привести его к мирному разрешению. Идя навстречу пожеланию, выраженному Его Величеством Императором Всероссийским, Его Величество Император Германский в согласии с Англией прилагал старания к осуществлению роли посредника между Венским и Петербургским Кабинетами, когда Россия, не дожидаясь их результата, приступила к мобилизации всей совокупности своих сухопутных и морских сил. Вследствие этой угрожающей меры, не вызванной никакими военными приготовлениями Германии, Германская Империя оказалась перед серьезной и непосредственной опасностью. Если бы Императорское Правительство не приняло мер к предотвращению этой опасности, оно подорвало бы безопасность и самое существование Германии. Германское Правительство поэтому нашло себя вынужденным обратиться к Правительству Его Величества Императора Всероссийского, настаивая на прекращении помянутых военных мер. Ввиду того, что Россия отказалась (не нашла нужным ответить на) удовлетворить это пожелание и выказала этим отказом (принятым положением), что ее выступление направлено против Германии, я имею честь, по приказанию моего Правительства, сообщить Вашему Превосходительству нижеследующее: Его Величество Император мой Августейший Повелитель от имени Империи, принимая вызов, считает себя в состоянии войны с Россией»35.
