Когда в кабак с двух концов ввалились бойцы Особой сотни, все посетители кабака сидели чинно, не отводя взглядов от револьверного ствола. Трупов на полу было уже целых три, но оставшиеся не хотели на себе проверять качество оставшихся патронов в барабане.

Дознатчики и воины споро приняли арестованных, и вереница одинаковых закрытых возков покатила в сторону княжеского острога.

– И откель же ты такой шустрый на нашу голову, ворон залётный? – Гордей, брезгливо смахнув крошки с грязного стола, разлил принесённое официанткой густое фряжское вино и пригубил бокал. – Неужто выпускник Гагаринского училища?

Горыня, дегустировавший вино, в этот момент чуть не поперхнулся.

– Или паче, безбородовских будешь? – Гордей, внимательно отслеживавший малейшие проявления вазомоторики собеседника, удивлённо поднял бровь. – Тоже нет?

– Про то князя спрашивай. – Горыня виновато развёл руками.

– Это понятно. – Глава местного отделения Разбойного приказа кивнул с грустным выражением лица. – Ну, раз ты такой весь из себя орёл, то будем разбираться с нашей главной бедой.

В только что пустой ладони, будто из воздуха, появился белый кругляш серебряного рубля.

– А можно ещё раз глянуть? – Горыня протянул руку, и в неё упала поддельная монета.

Горыню прежде всего интересовала технология производства, и он внимательно, словно под микроскопом, начал осматривать изделие. Сейчас он понял, почему показался неровным рант. Накатан он был нормально, только вот сами риски бокового рисунка были неодинаковы, словно каждую вырезали отдельно. И главное, что заметил Горыня, это тонкий след срезанного облоя по всей окружности монеты, там, где заканчивался гурт.

В прошлой жизни ему пришлось пару раз заниматься фальшивомонетчиками, и технологию процесса он представлял себе довольно хорошо. Тем более что тогда подделывали тоже серебряные монеты Госбанка.

– Значит так. Монета эта сделана не литьём, а штампом. Формы низа и верха подогнаны плотно, но щель всё равно есть и излишек выступает вот здесь. – Горыня показал Гордею след. – И потом его срезают, но в результате остаются характерные царапины. Если возьмёшь хоть пару таких монет, сразу увидишь, что на них есть такой же след.

– И что это даёт? – Гордей достал из кармана жилета лупу в бронзовой оправе с длинной ручкой и стал внимательно осматривать монету. – Полагаешь, что прессов таких в городе немного?

– Ручной не подойдёт, – ответил Горыня. – Сплав серебра с оловом дрянной. Хрупкий. Давить нужно так, чтобы металл потёк, а это вручную не сделать.

– Паровой молот, – неторопливо и словно нараспев произнёс Гордей и, облокотившись на руку с лупой, задумался, расфокусировав взгляд.

– Да ещё думаю, охрана у завода должна быть и работников немного.

– Немного работников… – Гордей откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в потолок. – И сторожа, и молот паровой… Никандр! – Глава приказа звонко щёлкнул пальцами, и в кабак ввалился неприметный мужичок в рубахе и широких штанах.

Мужичок почесал под редкой бородёнкой и вопросительно посмотрел на Гордея.

– Значит так, селезень быстрокрылый. Лети-ка ты на Лесную да глянь, не курится ли дымок над Шубинской фабрикой. А паче молот услышишь, так пулей обратно. А Антипу передай, пусть на всяк соберёт десятка три своих убивцев да настороже побудет. Чую, дело ему будет. Да Афанасия зови. Волхв тоже пригодится.

– Сделаю, вашбродь. – Мужичок истаял в воздухе, словно привидение, а Гордей внимательно посмотрел на Горыню.

– Ежели ливцы[18] Шубина при деле, лично государю отпишусь.

– Тут другое интересно. – Горыня кивнул. – Если всё так, то Шубин этот по своей воле, или как? И нет ли тут чьих-то хвостов?

– Как сказал, хвостов? – Глава приказа громко расхохотался. – Разберёмся. Это уж совсем просто. У меня такой мастер есть, ему все словно в храме Родовом каются. Очищает так сказать душу, орёлик когтистый. – Гордей достал из жилетного кармана крупные часы, щёлкнул, открывая крышку, и помолчал, прикидывая расстояние и время. – Минут двадцать туда, да там с полчаса, да двадцать обратно… – Он захлопнул крышку часов и повернулся в сторону кабатчика.

– Неси-ка обед, селезень наш бестолковый, да смотри, чтобы всё было свежим. Если что не понравится, отдам тебя вон ему. – Гордей кивнул на Горыню, который в этот момент как раз закончил перезаряжать барабан и бросил задумчивый взгляд в сторону труженика стакана и поварёшки.

От этого взгляда мужчина чуть побледнел и, что-то неразборчиво икнув, унёсся в кухню.

Сам Горыня съел жареной рыбы, потом после щей отдал должное рубленому мясу в соусе и, шлифанув всё стаканом морса, довольно отвалился от стола. А охранительный чин только наращивал скорость и после судачков, бульона и тушёного в масле перепела принялся за сочный ломоть мяса, запивая все это лёгким тавридским вином и делая перерывы на пирожки.

Но, как ни странно, к возвращению Никандра старший взыскающий Разбойного приказа уже сидел, вполне насытившись, и благостно ковырял зубочисткой в ровных, словно вчера от стоматолога зубах.

– Ну? – бросил он, не обернувшись, услышав тихие шаги Никандра.

– Есть дым, – Никандр кивнул. – Машину видно обложили мешками с песком, тако, что едва слышно, но земля гудит. И дорожка набитая от задних ворот к лесу. Там видно живут или что прячут…

– Людей поднял?

– Да, вашбродь.

Горыня посмотрел на Никандра и изумился тому, как не соответствует общему облику простоватого мужичка жёсткий сконцентрированный взгляд опытного волкодава.

– Тянуть не будем. – Гордей улыбнулся и, посмотрев с ленинским прищуром на Горыню, кивнул. – Поехали.

В этот раз ехали долго. Почти через весь город, туда, где уже заканчивались дома и начинались промышленные постройки. Сама дорога сузилась до проезда между заборами, и четверо возков неспешно катили по утоптанной до каменного состояния земле. Наконец приехали, и люди, быстро высыпав из возков, подошли к широким воротам, а часть споро унеслась вдоль забора.

Никандр, подошедший первым, неожиданно сильно стукнул в створки, так, что доски загудели от удара.

– Именем государя, открывай! Разбойный приказ!

Он прислушался к тишине за воротами и кивнул молодому мужчине в длинном плаще с капюшоном, который слез со своего места последним. Мужчина откинул капюшон, поправил длинные волосы и, размяв пальцы, вдруг сделал движение, будто толкал что-то от себя. Ворота прогнулись, словно в них уткнулся огромный зверь, но не поддались и с хрустом выпрямились обратно.

– Надо же, рунная защита! – тихо проговорил волхв и, сдёрнув с шеи чётки, намотал их на правую руку, отошёл чуть назад и снова шагнул вперёд, толкая от себя невидимую волну. На этот раз ворота не выдержали и с хрустом распахнулись, разбрасывая вокруг оторванные куски досок.

Люди, словно по команде, рванули вперёд, и Горыня, успев подумать, что не хватает чего-нибудь вроде «Всем стоять, работает ФСБ!», кинулся следом. Где-то впереди вдруг зачастили револьверные выстрелы, бухнуло ружьё, и резко прибавивший в скорости Горыня первым влетел в длинный сарай, в котором остро пахло дёгтем, дымом и ещё чем-то знакомым со сладковато-приторным ароматом. Дёрнувшись на одних рефлексах в сторону, он ушёл от пули и, перекатившись, выстрелил на звук. Дальше всё утонуло в мелькании вспышек и грохоте выстрелов, когда Горыня содрогнулся от хлёсткого удара в грудь. Оставаясь в сознании каким-то чудом, он стоял и смотрел на находившегося в паре метров грузного мужчину с большим животом, одетого в дорогой голландский сюртук и щегольские туфли на высоком каблуке, с кривой усмешкой поднимающего оружие прямо в лицо Горыне.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.