– Согласен! Хватит, я согласен!

Какой дивный вечер! Рассыпавшиеся из порванного небесного карманы звезды словно говорят о любви, кузнечики, рассыпавшиеся по полю, будто поют о надежде, ящерицы, желающие перекусить стрекочущей закуской, недвусмысленно намекают на то, что чхать они хотели на все эти возвышенности и веру в мировую гармонию. И именно с ними был солидарен Джон Дабл-ю Смит, раздраженно и безуспешно пытающийся отряхнуть одежду от грязи, пота и навсегда прилипших к шляпе воспоминаний о позорной драке.

Минут пять назад минотавр сел на сфинкса и, бережно поддерживая братца за уши и правя ими как штурвалом, уплыл, а точнее, уковылял в тишину и безвестность. Наверное, они решили больше никогда не связываться с этими непредсказуемыми ковбоями, безостановочно трещащими индейцами и дрессированными баранами, и подумали переехать куда-нибудь в теплые края, может, в Грецию…

Бараний герой о чем-то мило ворковал с боевой, но такой ранимой и падкой на подвиги коровой, а вечно веселый, зараза, Демонтин громко рассуждал:

– Мистер, согласитесь, что при ближайшем рассмотрении этот бизон оказался неплохим человеком. Хотя, собака, упрямым как осел и жадным как акула…

Джон тяжело вздохнул и запрокинул голову. «Ну за что мне такое наказание?» – вопрошал его взгляд у звезд, которые выстраивались на небе в дивные узоры. «Сам дурак» – как всегда ехидно сложились звезды в кукиш.

Смит вздохнул и посмотрел на индеенка. Тот ответил невинным, и вместе с тем неуловимо озорным взором.

– Ну хорошо, юный сын прерий, объясни мне, что произошло?

– А вы что, не видели? – искренне изумился пацаненок-чертененок.

– Ну почему же не видел? Ах, может быть я как раз сосредоточенно занимался самокопанием: пытался выкопаться из земли, куда меня зарыл этот буйнопомешанный со смещенным самовосприятием вследствие когнитивного диссонанса на почве кривого скрещения агрессивного быка с полным бизоном!

– Вау! – отпала челюсть паренька. Осознав, что продолжения не будет, юный индеец быстренько ее подобрал и продолжил по делу:

– Ну, вы слышали, наш нежданный знакомый потребовал голову в уплату за неправильный ответ. Хотя клянусь, мистер, это нечестно, он просто не видел далсвильцев своими глазами…

– Дальше! – оборвал ковбой Демонтина, думая о том, что на самом деле надо бы оборвать ему уши.

– Ну, у нас ведь было все необходимое, даже с избытком. Оставалось только убедить мистера сфинкса принять у нас давно мертвую голову. Что я и сделал, пока вы отдыхали, играя с минотавром и принимая грязевые ванны. Точнее, я идею предложил, можно сказать, аккуратно заложил ее в голову сфинкса, а дорогой Баран ее туда вбил. После чего наш гость удалился. Интересно… Может быть, ковыляя вдаль, он понял, что эта голова была ему не так уж и нужна? На самом же деле вполне хватало и своей? А, неважно. Кстати, а добротное большое сердце я оставил специально для Вас! Уверен, Вам его не хватает… Мертвое тоже, конечно, но хоть такое…

Только неудовлетворенное любопытство заставило Джона сдержаться и не наброситься на малолетнего приколиста, невозмутимо ковырявшегося в ухе выдранным из головы пером и несущего уже полную ахинею.

Скорчившись, как от зубной боли, ковбой с неподдельными страданиями в голосе промычал:

– Господи, да что еще за мертвое сердце?

– Ну, уж тут, конечно, должен признать, и вы немножко постарались, – снисходительно покивал головой индеенок. – Сердце Подлого Гарри. Я же служу на почте, помните? Решил сам доставить вашу посылку, найти эту третью жену, то ли с конца, то ли с начала. Вы вообще были в своем уме, когда писали такой адрес? Бедная женщина так эту бандероль ни в жизнь не получит, так что вы, считай, пожертвовали зачем-то своим гонораром, отказались от него. А башку Гарри вообще бросили на месте дуэли. В общем, я взял мешок, кинул туда сердце и голову, надев на нее вашу шляпу, угнал Барана, отдал шляпу ему и отправился за вами.

– Погоди-ка, – ковбой снова поднял глаза вверх, но смотрел уже отнюдь не на звезды. – Ты хочешь сказать, что этот… головной убор… насквозь пропитан… мм… соседством с плотью и сердцем Подлого Гарри? До меня она была надета на этот чертов кусок упыриного мяса?!

Кстати, знаете, кто сейчас позеленел? А вот и не угадали – Баран…

– Ну… да, а что вы так ревнуете? – озадаченно пожал плечами Демонтин. – Кстати, зачем так обзываться? Тем более про покойника, упырем… Вампир, он был всего лишь вампир…

В руке Джона появился кольт. Раздался выстрел. Потом еще, и еще, еще… – пока не кончилась обойма. Не волнуйтесь, индеенок не пострадал. Жертвами ковбойского произвола стали: одна ящерица (две пули: одна в хвост, одна в голову), три кузнечика (одна пуля) да полуразвалившийся старый гуль – живой мертвец, выкопавшийся метрах в десяти от дороги (одиночное попадание в гнилой мозг). Гуль, недовольно погугукивая, словно бы обращаясь к неведомым голубям, уполз обратно. Еще две пули предназначались ближайшим нахальным звездам, может, хоть одна и долетела…

Вместе с обоймой немножко разрядилась и обстановка. Демонтин снова улыбнулся, издав восхищенное «ух ты!», и Джон Смит даже скорчил ответную кривую гримасу. Затем устало спросил:

– Ладно, но почему именно ты решил отвезти неизрасходованные остатки подлого Гарри? Почему их не отправили на поезде?

– Хотел сделать вам приятное!

– Вот как? – поленился даже изобразить удивление ковбой.

– Да. Вы, наверно, плохо представляете, что такое отечественная почта и как долго послания идут до адресата. Вы слышали когда-нибудь о таком страшном звере как бурократия? Жаль, что Вы никогда на него не охотились. Поговаривают, что он тайно захватил власть в государстве и управляет всеми нами, запершись в секретном коричневом бюро. Монстра этого никто не видел, но все знают, что выглядит он страшно, и боятся его прогневить, а потому постоянно приносят ему жертвы. Еще мой дед говорил мне, что зверь этот сидит в каждом из нас. Он еще называл его каким-то даже более страшным словом… си-му-лякр, вот! Зверь этот питается страданиями людей, причем не любыми, а теми, которые вызываются осознанием абсурдности и бесчеловечности бытия. В общем, бестия эта, как и все, желает жить вечно, и потому старается страдания людей максимально растянуть. Ну а в итоге… Не буду описывать целиком процесс со всеми бланками, заявлениями, подписями и всем прочим… Скажу лишь, что посланные по почте тела обычно доходят уже в виде скелетов, шкуры успевает съесть моль, клыки рассыпаются в зубной порошок, а ваше, в смысле, вырванное вами добротное сердце дошло бы уже разложившимся на оладьи или закрутившимся в готовые вампирьи биточки. Так что Вам стоит меня отблагодарить. Например, можете просто прочитать письмо, которое я принес…

– Хватит! – взорвался бессердечный ковбой, сорвав с головы шляпу и в сердцах шлепнув ее оземь. – Я не собираюсь больше иметь с тобой дело, оставь меня в покое!

– Но… как же так? – растерянно пробормотал Демонтин, чуть не выпустив из рук вытащенный на свет божий лист бумаги. – Я же спас Вас! От страшного минотавра! Мы спасли, – поправился индеенок, приобнимая за рога Барана. Тот укоризненно посмотрел на Джона.

– Спасли?! Да если бы не вы, ничего бы и не приключилось! Я не хочу, чтобы ты втравил меня еще куда-нибудь!

– Вот это да… Какая… фатальная ошибка…

На глаза парниши навернулись слезы. Джон Даблю Смит их, впрочем, не видел, так как уже развернулся к Шальной Бэтти, намереваясь убраться отсюда подальше. Зато он легко различил заметное дрожание в голосе мальчишки, так и оставшегося стоять на месте, уставившись в удаляющуюся спину ковбоя:

– Но ведь мы только что пережили такое, а Вы… Да признайтесь, у вашего путешествия ведь даже цели конкретной не было. Ну что Вам стоит просто прочитать две строчки?

«Ну что ты как девчонка!» – захотелось крикнуть Джону, но почему-то вдруг стало стыдно. Чтобы этого не показать, он насупил брови, поджал губы, втянул щеки и вытянул подбородок – вообще постарался сделать лицо позлее. Паренек этого не оценил, тем более что ковбой-то к нему так и не повернулся. А вот верная Бэтти оценила – смерив хозяина уничижающим взглядом, демонстративно отвернулась, презрительно махнув хвостом. Ну хорошо, хорошо, ладно!