Блаженный стоял в трех шагах от них и с удовольствием оглядывал окрестности, как вернувшийся на родину после долгого странствования на чужбине. Вид у него и правда был блаженный.

– Пришли, командир, – выдохнул Блажь. – Там – Падь, пилить, конечно, еще и пилить, но выйти можем как раз к Северному форту. На юг – Большие лужи и Дуга, но туда соваться не стоит, в зомбака, как делать не хрен, превратишься.

– Сначала надо найти наших, – перебил Полоз, вставая. – Если они пробились к «запасному», то выберутся севернее нас. А где «наука»?

– А черт его знает, – пожал плечами Блаженный. – Не вышел он из темноты этой долбучей. А искать – сам понимаешь…

– Ни звука от него, вообще ни черта, – подтвердил Свят. – Как призрак, е-мое. Был головастый – и нет его.

Полоз задумчиво почесал подбородок, прислушался к ощущениям. Голова успокоилась, зрение тоже не подводит. Окинул взглядом снаряжение. Необходимый минимум у них был, а там…

– Ладно, будем решать проблемы по очереди. Сначала надо найти парней, если они выбрались.

Свят и Блаженный не возражали. Сборы не заняли много времени. Передохнуть – передохнули, а опыт многочисленных боестолкновений давно научил быстро восстанавливаться, даже после сильных потрясений.

Полоз огляделся. За спиной на пожухлой, почерневшей листве пробило дорогу – видимо, скатились под уклон. Там, на верхушке холма, еще можно было увидеть дверь – черный проем, уводящий в недра гор, где он оставил половину отряда. Да, вот тебе и выбрались. Вот тебе и Батюшка Урал. Сначала половину вещей оставили в тягаче, теперь и вовсе – гол как сокол. И если еще и Нестера с Якутом потеряли, если не найдутся парни…

– Где он твой, запасной? Куда идти? – Голос Свята вырвал из размышлений.

– Так. – Полоз быстро сориентировался. – Судя по всему, выше по склону, метров триста.

– Пойдем, чего сидеть. – Свят закинул пулемет за спину. – Найдем своих, там и покумекаем.

Первый шаг дался с трудом. Видно, какие-то повреждения в организме все-таки были, не прошла для него бесследно потеря сознания в кромешной тьме комплекса. Свят шагал впереди, перескакивал по камням, и, чтобы не отстать совсем, Полоз прибавил шагу. На сколько хватало глаз, простирались вокруг камни, склон да чахлые, изуродованные то ли катаклизмом, то ли природой перекрученные березки. Там, откуда они пришли, вниз уводила едва заметная, пробитая тяжелым транспортом дорога, теперь затянутая жухлой листвой, молодыми побегами деревьев.

Свят забирался все выше, Блажь едва успевал за ним. Он считал себя крепче – но к увиденному в комплексе оказался совершенно не готов. Подишь ты, сколько накручено этими вот ногами по Пади – и от гуффонов отбивался, и от мокриц, и от псевдоволков отстреливался, да и остального до кучи. За артами, опять же, есть что вспомнить. Как с Колей Бешеным трое суток внутри «колец» сидели, дожидаясь, пока аномалия успокоится, даст шанс выбраться наружу. Как с ним же от «дикарей» по болотам петляли, не всякая собака такие кренделя нарезала! И это не говоря уже про свои злоключения в пространственной аномалии, что занесла его в Салехард! Сидел ведь, дерьмо от штанов отстирывал, куда идти, куда податься. Город ведь, как есть город, только побитый сильно. Самолеты над взлетке, кто на боку, кто стоймя стоит, будто рука великана игралась с ними, да и бросила. А вот гляди – есть еще предел, по ночам в кошмарах сниться будет – белесые твари из темноты.

Погруженный в свои мысли, Блажь едва не влетел в спину Святу.

– Тихо ты! – прошипел Свят.

Блажь оглянулся, дожидаясь Полоза.

– Что там? – Командир добрался до них, присел рядом.

– Вот за тем валуном.

– Наши?

– Не знаю. Засек движение.

Командир прислонился спиной к камню, вытащил гарнитуру.

– Якут – Полозу.

В прозрачном холодном воздухе треск зазвучал неестественно громко. За валуном зашевелились. Гарнитура выплюнула какофонию звуков, давая понять, что связи не будет.

– Свои, – коротко выкрикнул Полоз.

Из-за укрытия показался Якут. Короткий вздох облегчения сменился нарастающей тревогой. Полоз вскарабкался наверх, опередив Свята и Блаженного.

Воха лежал на боку, около него на коленях стоял Нестер. По разбросанным пустым гильзам от портативных шприцев было понятно, что дело плохо. Воха вздрагивал всем телом, время от времени силясь открыть глаза. На спине, разодранной в хлам, кое-как затянутой коллоидной пленкой, густо сочилась кровь.

– На выходе уже, – ответил на невысказанный вопрос Якут. – Он нас прикрывал, пока мы с дверью разбирались…

– Воха, слышишь меня? – Свят опустился на колено рядом с Нестером, взял Воху за руку. Рука была холодной и скользкой, словно рыбья чешуя. – Воха?

Воха открыл наконец глаза. Взгляд, подернутый пеленой, невидящий, слепой, остановился на Нестере. Он силился что-то сказать, но не мог.

– Тихо ты, тихо. – Нестер похлопал его по плечу, успокаивал как мог, потом повернулся к Полозу: – Я биоблокаду ему вколол.

Полоз кивнул, с трудом протиснул в горло воздух. Все летело к черту, вся миссия, а теперь нужно вздернуть себя, привести в чувство, командовать, и попробуй сделать так, чтобы голос твой звучал уверенно, четко, как командиру положено.

– Понесем его. Поднимайте.

Свят и Нестер подхватили Воху с двух сторон. Он выгнулся дугой, словно от непереносимой боли, но горло так и не издало ни единого звука.

– Блаженный, вперед.

Блажь занял место в голове отряда. Наметил место спуска и двинулся под гору, заново вспоминая, каково это – ходить по Пади. Здесь он никогда не был, и оставалось только надеяться, что и в этом конце земли не разродилась Мать-природа новыми аномалиями и зверьем.

Под гору идти были легче, но путь с раненым на руках затруднял спуск. Блажь несколько раз останавливался, ждал, пока Свят и Нестер, передавая друг другу Воху, сползут за ним по склону. Пару раз дорогу перегораживал неизвестно откуда взявшийся валежник, и приходилось менять маршрут, чтобы обойти препятствие. Здесь, ниже линии гор, уже встречались птицы. По каменистым склонам чертили свои росчерки разноцветные лишайники.

– Стой.

Блажь оглянулся. Воха сполз с плеча Свята и теперь лежал на земле, судорожно хватая ртом воздух. На спине, там, где еще недавно пузырилась кровь, теперь густо сочилась непонятная белая субстанция. Ноги вытянулись, похудели, штаны, плотно перехваченные портупеей, сползали вниз. Глаза затянуло молочно-белой катарактой. Он по-прежнему не мог произнести ни слова, только поскуливал хрипло.

– Он обращается, – нервно, шепотом, произнес Якут, избегая смотреть в глаза Полозу. – Командир, он…

– И что, мне его теперь пристрелить? – Полоз отчаянно искал выход и не находил его. Казалось, что-то еще можно сделать, исправить ситуацию. Полоз отчетливо понимал, что сделать ничего не мог, но разум искал выход, просчитывал варианты.

– Командир, если что-то собрался делать, делай побыстрее. Световой день через пару-тройку часов кончится, а нам еще решать, где ночевать будем. Сам знаешь – на голом месте, с голой жопой ночевка та еще.

Блажь не хотел торопить Полоза, но солнце уже давно перевалило за горизонт, и он прекрасно понимал, что времени остается немного. Полоз повернул к нему изуродованное ветвистым шрамом лицо – по скулам ходили желваки.

– Дай я, командир. – Свят положил ему руку на плечо.

Полоз несколько секунд смотрел на него. Молча и в упор. Потом перевел взгляд на оставшихся бойцов – Якут кусал тонкие губы, Нестер смотрел прямо перед собой. В какой-то момент он перевел взгляд на Полоза, словно хотел сказать: «Решай, командир. Я за тобой повел своих ребят, и все они там остались, в комплексе этом чертовом. Гуцул, Спица, Заслон, Коча. Теперь твоя очередь». А может, и не хотел он всего этого говорить. Может, стоял и ждал решения Полоза. Как и все они.

– Сам.

Полоз вытащил пистолет из кобуры. Подошел к Вохе, хрипящему на камнях. Затянутые катарактой глаза невидяще искали что-то, руки сжимались в кулаки. Полоз встал на колено, сжал в кулаке его плечо.