Дракон Гримвульф. Алекс Фьерро с ее гарротой. Локи, проникший сквозь дядю Рэндольфа в мою голову, чтобы предупредить о свадьбе, которая состоится пять дней спустя… Слишком многое здесь соответствовало действительности, чтобы попросту отмахнуться от этих видений.

Я оказался на яхте с Рэндольфом в день, когда он потерял семью. Наши воспоминания с ним сплелись в единый клубок, и на грудь мне тяжелым грузом легло его горе. Дядина боль от утраты Кэролайн, Обри и Эммы отзывалась теперь во мне столь же сильно, как скорбь по маме. Подозреваю, что Рэндольфу было даже в чем-то больнее. Я-то, по крайней мере, наверняка ведь знал, что мамы уже нет в живых, а его день ото дня изводила и грызла надежда на их возвращение.

Второе видение, с Блитценом и Хэртстоуном, которые явно спешили ко мне на помощь, меня бы даже обрадовало, если бы перспективу грядущей встречи не омрачила тревожная жестикуляция Хэрта: «Слишком опасно… смерть…»

И, наконец, сцена в баре. Странная парочка. Молот, который спрятан где-то у Трима. Обсуждение планов захвата Мидгарда и женитьбы на Сэм. Готов поспорить на пятьдесят дублонов из красного золота и обед в «Фалафельной Фадлана», что они великаны. Я ощутил во рту вкус маринада. Трим собрался жениться на… Сэм! Какого Хельхейма?

– Ты должен доставить невесту и приданое, – всплыли у меня в памяти слова Локи. – Альянс. Исключительно выгодное предложение.

Да он что, окончательно спятил? Хороша помощь! Вернуть молот в обмен на Сэм. И почему же она мне сама не сказала об этом ни слова? Действительно, что ли, стесняется, как убеждал меня Локи?

Память моя воскресила нашу с ней встречу в «Мыслящей Чашке». Она так напряглась тогда, стоило мне коснуться темы ее семейных проблем. Даже чашка в ее руке задрожала. Значит, она торопится отыскать молот не только из-за опасности нападения великанов на Мидгард. В это дело замешана напрямую ее собственная судьба.

От мысли, что если мы не отыщем вовремя молот, она готова ради спасения мира принять ужасающий брачный сговор, меня затрясло. Самира ведь любит Амира, они помолвлены. У Локи нет никакого права мешать ее счастью. Я должен разрушить этот кошмарный план и добьюсь своего, пусть даже понадобится поднять целые армии эйнхериев, эльфов и элегантно одетых гномов и сжечь Йотунхейм. Но в первую очередь мне, конечно же, следовало как можно скорее откровенно поговорить с ней.

Я выбрался из кровати. Колени мои еще ныли подагрической болью пожилого дядюшки Рэндольфа. Разумеется, мне это теперь лишь казалось, однако на пути в ванную я с удовольствием бы воспользовался его тростью.

В кухне я взял со стола мобильник. На экране высветилось девятнадцать ноль два. Следовательно, ежедневный вальгалльский пир уже начался. Ни разу я еще так долго не восстанавливался после смерти в учебном бою. Обычно мне удавалось, наоборот, ожить одному из первых. Но раньше мне не сносили ни разу гарротой голову.

Одеваясь, я листал пришедшие эсэмэски. От Аннабет ни одной. Как же мне бы сейчас пригодились и ее свежий и здравый взгляд на события, так сказать, извне, и ее советы, и вера, что я в состоянии справиться с любыми трудностями.

Дверь распахнулась. Внутрь влетели три ворона и, покружась над моей головой, приземлились на нижнюю ветку дерева в атриуме. Я поежился под их взглядами. Они взирали на меня так, будто я не гожусь им даже на ужин.

– Ну, извините уж, опоздал, – покаянно пробормотал я. – Только сейчас удалось проснуться.

– Кар-р!

– Кар-р!

– Кар-р!

Я легко это перевел:

– Поторопись-ка, лентяй!

– Двигай конечностями!

– Вперед, недоумок!

Могли бы так и не суетиться. Я и сам собирался скорей оказаться на месте. На пиру ведь будет Самира. Вдруг мне удастся поговорить с ней.

Я надел на шею цепочку с кулоном. По груди моей разлилось тепло. Похоже, Джеку хотелось ободрить меня. Или у него просто было хорошее настроение после встречи с той алебардой. Я тоже радовался, что мы снова вместе. И к тому же испытывал четкое ощущение, что в ближайшие несколько дней казенный вальгалльский меч будет мне бесполезен. Ситуация достигла уровня Меча Лета.

Мало нам было драконовского четверга, так нам еще организовали в Трапезной Павших Героев гавайское луау.

Меня теперь от одного этого слова тошнит!

Руководство отеля, конечно, из кожи вон лезло, стремясь обеспечить эйнхериям, ожидающим здесь наступления страшных дней Рагнарока, интересный и разнообразный досуг. Но даже с такой точки зрения и даже с учетом того, что викинги всегда охотно заимствовали элементы чужих культур, хотя сами культуры эти потом порой и уничтожали, луау мне представляется слишком уж неуместным заимствованием. Представьте себе толпу из тысяч эйнхериев в гавайских рубашках и с ожерельями из цветов. Я бы уж лучше, чем видеть такое, предпочел, чтобы мне кинули промеж глаз гранату с неоновой краской.

Столы в Трапезной Павших Героев располагались ярусами, как скамейки на стадионе, с той только разницей, что вместо арены высилось Древо Лерад. Размером оно могло посоперничать с небоскребом торгово-развлекательного центра Пруденшл, а ветви его раскинулись во всю ширь огромного потолка-купола. Весь зал до самого верхнего яруса был забит народом. Возле корней Лерада, над огнем, разведенным в глубокой яме, жарился на вертеле наш обычный ужин – туша Сэхримнира, вечного волшебного животного для пиров, шея которого сегодня была украшена ожерельем из орхидей, а в пасть ему запихнули ананас размером со штат Висконсин.

Валькирии метались в воздухе, наполняя кувшины, подавая еду и осторожно лавируя между множеством факелов, которые горели в проходах, чтобы от их пламени не вспыхнули травяные юбки в гавайском стиле.

– Магнус! – услышал я голос Ти Джея. Он мне показывал жестами, что занял для меня место рядом с собой. Возле него стояла винтовка, обмотанная рядами скотча. Хорошо же дракон над ней потрудился.

За нами не закреплено постоянных мест. Видимо, руководство отеля таким образом доставляет нам удовольствие перед каждой едой сразиться за лучшие, и сегодня моим друзьям удалось отбить для всех нас совсем недурные позиции. В третьем ряду, совсем близко от стола танов.

– А вот и наш соня, – улыбнулся Хафборн, продемонстрировав зубы с застрявшими между ними кусочками жаркого из Сэхримнира. – Аликарл, дружище!

– Не аликарл, а алоха, – двинула ему локтем в бок Мэллори. – То есть «привет» по-гавайски. А аликарл значит по-древнескандинавски «толстяк», и тебе, Хафборн, это прекрасно известно.

– Да просто слова похожие, – вновь улыбнулся тот и заколотил по столу моим кубком. – Медовухи и мяса для моего друга!

Я сел между Мэллори и Ти Джеем. Валькирии мигом налили мне медовуху, а тарелка моя наполнилась до краев жареным мясом Сэхримнира с галетами и подливкой. Очень кстати. Несмотря на кошмары, которые мне пришлось испытать сперва в битве с драконом, а затем в своих снах, голод меня обуял ужасный. У меня после возрождений вечно разыгрывается аппетит.

Какое-то время я молча и сосредоточенно наворачивал за обе щеки. Затем, утолив первый голод, принялся оглядывать трапезную. Стол танов занимало давно знакомое всем нам сообщество знаменитых покойников. Ближе всех ко мне располагались авантюрист и герой Техасской революции Джим Боуи, сложивший голову в бостонской битве, Криспус Атокс и известный журналист, лауреат Пулитцеровской премии Эрни Пэйл, погибший в битве за Окинаву во время Второй мировой войны. Справа и слева от них сидели другие героические и славные чуваки, отважно погибшие в разные периоды истории, – от древнескандинавских времен до наших дней. Ну и Хельги, естественно, тоже был среди них, а в центре стоял трон Одина. Всеобщий Отец появлялся здесь крайне редко. Последний раз это произошло, когда завершились наши январские приключения. С той поры о нем ни слуху ни духу. Одна только Сэм время от времени получает от него какие-то указания. Видимо, он поглощен работой над новой книгой «Пять ваших лучших дней перед Рагнароком» и попутно продумывает презентацию, которая будет сопровождать ее выход в свет.