— Где, бля, моё фуа-гра? — Ваас задумчиво заглянул в огромную кастрюлю, в которой лежал отварной рис.

— Ты не просил, — повар и бровью не повёл. Подобные замашки со стороны Вааса его, в общем-то, не удивляли уже давно.

Командир стянул пустую тарелку, соорудил на ней горку из риса, добавил какое-то подобие карри, которое Анас — так звали главного кашевара острова — готовить нихрена не умел. Вообще Анас было созвучно с другим, не к завтраку сказанным словом, поэтому он охотнее откликался на кличку Сильвер. Кличку придумали экстренно, после того, как Ану... Анас перерезал глотку своему обидчику.

Но, с другой стороны, всё же его стряпню жрать было можно — пока еще никто не сдох. Как говорится, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Еда Анаса как раз делала тех, кто её пытался есть, сильнее: количество пищевых отравлений на базе сократилось в разы.

Сильвером его обозвал как раз Ваас из-за того, что Анаса несколько покалечило из-за разборок с ракьят — у него теперь не было части ноги и пары пальцев на левой руке. Стрелять и швырять гранаты он, конечно, мог, но из-за протеза его проворность заметно снизилась, и получить пулю для него теперь стало гораздо проще. Из уважения к прошлым заслугам и просто потому, что надо было спихнуть готовку хоть на кого-то, его отправили на кухню, где он теперь выхрамывал между мойкой, холодильной камерой и плитой в течение дня. Почти всегда ему выдавали кого-нибудь в помощь, но он яростно отстаивал свое право шефа и заставлял всех несчастных “поварят” заниматься грязной работой — чистить овощи или мыть тарелки. При всей его инвалидности орудовал ножами он лучше, чем мозгами, поэтому стычки на его кухонных территориях были не редкостью.

Командир покрутил в руках незамысловатый завтрак и вновь пошел на улицу. Будет есть специально на виду у Кармона, пока тот занимается спортивными упражнениями. Сто процентов, ассистент уже голоден, как собака, и будет пускать слюну от одного вида этой прекрасной тарелки, полной белоснежного риса, политого сверху не особо аппетитного вида карри, но всё же это была еда. Съедобная и достаточно вкусная. И питательная. А ассистент, который ставил перед собой цели и пытался изо всех сил достичь их, даже занимаясь спортом, который, правда, с трудом ему давался, навряд ли бросит тренировку раньше, чем выполнит все предписанные упражнения. Чёртов педант.

От увиденного на площадке Ваас чуть было не выронил тарелку, потому что он ожидал увидеть тщетные потуги качать пресс или отжиматься от земли, но, как неожиданно выяснилось, Майкл Кармон владел техникой армейского рукопашного боя. Мало того, что его движения были отточены практически до совершенства, так он еще и объяснял Третьей, как выполнить лоукик. Девушка яро колотила ногами какого-то зазевавшегося пирата.

— Так, бля! — рявкнул Ваас, приближаясь к беспредельщикам. — Что вы тут, мать вашу, устроили? Какого хуя вы калечите моих людей без моего разрешения?

— О, Монтенегро проснулся, — ассистент не отвлекся на командира, продолжая поучать Третью, как правильно наносить удары по ноге несчастного пирата. — Выше бей и сильнее. Да, вот так. Давай еще раз, с самого начала.

— Да вы охуели! — начал было возмущаться тот, но первый же удар лишил его всего воздуха в легких.

Ваас тяжело вздохнул и сунул ложку риса в рот, наблюдая за тем, как девушка херачит его человека. Формально он мог прекратить эту самодеятельность сразу, как увидел, но именно этот пират, который сейчас служил тренажером, был редкостным говнюком. Навряд ли Третья сломает ему кости, максимум наставит синяков и ссадин — это не смертельно.

— Слышь, Кармон, где балету научился? — Ваас продолжал заниматься своим завтраком.

— Я бывший военный медик. Нам не только аптечкой надо уметь помахивать. Красный крест на шапочке, знаешь ли, от идиотов не спасает.

— А хули ты тут тогда делаешь?

Майкл одарил пирата взглядом, в котором читалось четкое: “Что ты до меня доебался?!”, — но все же ответил:

— Всем нужны деньги, Монтенегро. Тебе ли этого не знать.

Ваас как-то мгновенно ощетинился, словно Майкл сам того не замечая, задел какую-то болезненную тему для пирата, но почти сразу вернулся в нормальное состояние, теперь занимаясь тем, что усердно жевал овощи в карри.

Тем временем Кармон уже отозвал Третью от избитого пирата, и теперь пытался привести того в более-менее адекватное состояние. По всей видимости, девушка случайно ударила несчастного ногой в голову, и у того теперь сотрясение.

— Кстати, Монтенегро, — ассистент профессора поднял взгляд на командира. — Что у вас тут творится на острове? Когда мы сюда ехали, нам говорили совсем иное.

— В смысле?

— Нам говорили про военное противостояние с местными жителями, но нам не говорили об их геноциде.

— Воу-воу, полегче! Светлый мозг, посмотри на меня, я, бля, из местных! Вон те двое на вышке — тоже из местных. Никто этих ушлёпков не убивает просто так. Хотят жить, как нормальные люди — милости просим, пусть тащат свои загорелые жопы, куда им скажут. Но как говорится в одной умной книжке, которую многие так любят, взявшие, блять, меч, от меча и сдохнут. Хули ты хотел, если они бегают по острову и, как обезьяны, размахивают оружием? Что я их, блять, по головке поглажу и на чай позову?

Кармон продолжал смотреть на Вааса с некоторым укором во взгляде.

— Что, блять? — не выдержал тот, срываясь на крик. — Я тебе что, блять, еще исповедоваться за каждого долбоёба должен? Давай, медик, выйди за ворота, погуляй по джунглям, может, встретишь кого из местных. Вернись, расскажи мне, блять, какие они добрые! Вы сами сюда приперлись, сами! Вас никто не заставлял! Вы, блять, приперлись, заплатили бабла, чтобы проводить свой сраный эксперимент. Кармон, какой это эксперимент? Обдолбанная тёлка без куска мозга, которая без твоего разрешения пукнуть не может? Это ли не геноцид, Кармон? Посмотри на неё, блять! Посмотри, Кармон! И скажи мне, что я — мразь и гандон, что я убиваю местных, которые лезут на меня с оружием! А делать из человека вот это вот — это милосердие?

Майкл поднялся с земли, отряхнул штаны от пыли и двинулся на пирата. Их отделяла разве что тарелка с завтраком командира.

— Я бросил семью ради их благополучия, Монтенегро, — голос ассистента походил теперь на шипение змеи. — Моя дочь смертельно больна и, сидя на этом сраном острове, я делаю так, чтобы она ни в чем не нуждалась хотя бы в последние месяцы своей жизни. Вместо того, чтобы быть с женой и ребенком, я сидел сначала в богом забытом Кирате, потом судьба потащила меня в еще более конченое место — Рук-Айленд. И теперь какой-то наркоман рассказывает мне, что я что-то делаю неправильно. Ваас, я еще помню, как сломать человеку хребет.

— Не уходи от вопроса, Кармон. Мне срать на твою дочь. Ты издеваешься над человеком, учишь её убивать, заставляя забыть, кто она на самом деле. Это как-то с клятвой Гиппократа не сходится, — пират расплылся в одной из своих мерзких улыбочек садиста.

— Когда меня перевели в отдел по работе с Третьей, я уже ничем не мог ей помочь, Монтенегро. Как только она умрет, я уеду домой. Я могу помогать ей лишь лекарствами и поддержкой. Поверь, ей тоже снятся сны, даже в её состоянии. И они не самые радужные и веселые. Сколько бы Фун Ко не убивал в ней человеческое, всё равно что-то да остаётся.

Хойт Волкер появился в воротах базы, когда его не ждали. В смысле, совсем не ждали. В последнее время он взял привычку появляться совершенно неожиданно и чуть ли под страхом смерти запрещал людям Вааса сообщать о его прибытии на остров, словно это были проверки ревизора. Однако с момента появления на территории базы двух недо-Менгеле, Хойт полностью отстранился от северного острова, словно ему оплатили еще и полную его аренду вместе со всеми местными жителями, пиратами и заложниками.

К удивлению командира пиратов, Фун Ко не побежал жаловаться начальству на отвратительное поведение Вааса и его команды при первой же возможности. Он вообще безучастно сидел в сторонке рядом с барной стойкой, которая располагалась на улице под навесом из бамбука, и потягивал минеральную воду из запотевшей бутылочки.