Помощник управляющего опознал двоих. Тот, которого закололи — первый выпавший из комода — прибыл в отель три дня назад, зарегистрировался как Тюдор Ингрэхэм из Вашингтона, округ Колумбия, и занял номер 915, через три двери отсюда.

Тот, который вывалился последним — которого просто задушили — проживал в этом номере. Его звали Винсент Девелин. Он был страховым маклером, и сделал отель своим домом с тех пор, как умерла его жена, примерно четыре года назад.

Третьего мужчину часто видели в компании Девелина, и один из служащих вспомнил, что они сегодня вместе вошли в отель примерно в пять минут первого. Визитки и письма в его кармане указывали, что его имя Гомер Энсли, партнер юридической фирмы «Лэнкешем и Энсли», офис которой был в Майлз-билдинг, рядом с офисом Девелина.

В карманах Девелина оказалось полторы или две сотни долларов; в бумажнике Энсли было чуть больше сотни; карманы Ингрэхэма дали урожай в три сотни, и в поясе было еще две тысячи двести долларов и два не вставленных в оправу брильянта среднего размера. Все трое имели в карманах часы — у Девелина самые дорогие — и еще Ингрэхэм носил два кольца, оба довольно ценных. Ключ от номера Ингрэхэма был у него в кармане.

Помимо этих денег — чье присутствие, казалось, указывало на то, что грабеж не был мотивом убийства — мы ни у кого из них ничего не нашли такого, что могло бы пролить свет на это преступление. Также и тщательный обыск номеров Ингрэхэма и Девелина не дал нам ничего.

В номере Ингрэхэма мы нашли дюжину или более упаковок аккуратно крапленых карт, несколько шулерских игральных костей и огромную кучу сведений о беговых лошадях. Так же мы обнаружили, что у него были жена, которая жила в Буффало, на Ист-Делэвен-авеню, и брат в Далласе, проживавший на Крачер-стрит; еще был список имен и адресов, который мы отложили, чтоб заняться им позже. Но ничего в обоих номерах не давало сведений, даже косвенных, об убийстве.

Фелс, сотрудник полицейского бюро бертильонажа, нашел множество отпечатков в номере Девелина, но мы пока не могли сказать, имеют они какую-либо ценность или нет, пока он не обработал их. Хотя Девелин и Энсли были, без сомнения, задушены руками, но Фелсу не удалось снять отпечатки ни с их шей, ни с их воротничков.

Горничная, которая обнаружила кровь, сказала, что наводила чистоту в номере Девелина тем утром между десятью и одиннадцатью, но она не положила в ванную свежие полотенца. Это и было причиной, почему она пошла в номер днем. Она было хотела сделать это раньше — между 10:20 и 10:45 — но Ингрэхэм не впустил ее.

Лифтер, который поднял Энсли и Девелина из вестибюля наверх в начале первого, вспомнил, что они во время поездки со смехом обсуждали свой вчерашний счет в игре в гольф. Никто не заметил ничего подозрительного в отеле в тот промежуток времени, в который доктор поместил убийство. Но этого и следовало ожидать.

Убийца, видимо, покинул номер, закрыл за собой дверь и ушел прочь, ощущая себя в безопасности, так как человек в полдень в коридорах отеля «Монтгомери» не привлечет особого внимания. Если бы он жил в отеле, он просто пошел бы в свой номер; иначе он или прошел бы пешком весь путь до улицы, или спустился вниз на пару этажей и вызвал бы лифт.

Никто из служащих отеля не видел Инрэхэма и Девелина вместе. Ничто не указывало на то, что они хоть сколько-нибудь были знакомы. Ингрэхэм обычно оставался в своей комнате до полудня, а потом не возвращался в номер до поздней ночи. Ничего не было известно о том, чем он занимается.

В Майлз-билдинг мы — то есть, Марти О’Хара, Джордж Дин из отдела по расследованию убийств и я — расспросили партнера Энсли и сотрудников Девелина. Оба, Девелин и Энсли, как казалось, были обычными мужчинами, которые вели обычную жизнь, жизнь без темных пятен и странных причуд. Энсли был женат и имел двоих детей, он проживал на Лейк-стрит. Оба мужчины имели нескольких родственников и друзей в разных краях страны; и насколько мы смогли выяснить, их дела были в совершенном порядке.

Они покинули свои офисы в тот день, чтобы вместе перекусить, сперва намеревались зайти в номер Девелина и выпить за здоровье каждого из бутылки джина, который кто-то привез ему контрабандой из Австралии.

— Хорошо, — сказал О’Хара, когда мы вышли снова на улицу, — много проясняется. Если они поднялись в номер Девелина выпить, то, наверняка, они были убиты, почти сразу, как только вошли в комнату. Те стаканы для виски были сухие и чистые. Кто бы не провернул это дело, он, должно быть, поджидал их. Меня интересует этот парень Ингрэхэм.

— И меня это тоже, — сказал я. — Если разбираться в том, в каких позах они были, когда я открыл комод, Ингрэхем служит ключом ко всему. Девелин стоял спиной к задней стенке шкафа, Энсли стоял перед ним, оба были повернуты к двери. Ингрэхэм был повернут к ним лицом, а к двери спиной. Комод достаточно большой, чтоб в нем они все поместились, и одновременно достаточно тесен, чтоб они не соскользнули вниз, пока дверь была закрыта.

Затем, в номере не было никакой крови, кроме той, что натекла из шкафа. Ингрэхэм, с его широкой резаной раной на спине, возможно, он не был заколот, пока он не оказался внутри комода, или он бы все залил кровью вокруг. Он стоял вплотную к остальным, когда его ткнули ножом, и кто-бы его не зарезал, тот быстро закрыл дверь сразу после этого.

Теперь, почему он стоял в такой позе? Не заключается ли решение в том, что он и кто-то неизвестный сперва убили этих двух приятелей, а потом, когда Ингрэхэм заталкивал их тела в комод, этот его сообщник зарезал его самого?

— Возможно, — произнес Дин.

Это «возможно» оставалось всем, что мы разузнали и три дня спустя.

Мы разослали и получили тюки телеграмм, опросили родственников и знакомых погибших, но мы не нашли никакой зацепки, что касалась бы этого убийства.

Мы также не нашли никакой, даже самой тоненькой, связи между Ингрэхэмом и двумя другими. Мы проследили жизнь этих двоих шаг за шагом, почти до самой колыбели. Мы взяли на учет каждую минуту их времени, с того момента, как Ингрэхэм прибыл в Сан-Франциско — достаточно тщательно, чтоб убедиться, ни один из них не встречался с Ингрэхэмом.

Ингрэхэм, как мы выяснили, был букмекером и шулером. Они с женой разошлись, но оставались в хороших отношениях. Примерно пятнадцать лет назад он был осужден за «нападение с целью убийства» в Ньюарке, штат Нью-Джерси, и отсидел два года в тюрьме штата. Но человек, на которого он напал, умер от пневмонии в 1914 году в Омахе.

Ингрэхэм приехал в город, имея цель открыть игорный клуб, и все наше расследование показывало, что вся его деятельность в городе была посвящена только этому одному.

Отпечатки пальцев, что собрал Фелс, оказались принадлежащими Стейси, горничной, полицейским детективам и мне. Короче, мы не нашли ничего!

Очень значительный результат наших стараний найти мотив трех убийств.

Мы оставили это направление и занялись деталями — взялись отследить, очень тщательно и неторопливо, след убийцы. От любого преступления до его автора всегда идет след. Он может быть — как в нашем случае — темным; но так как ни одна вещь не может придти в движение, не задев других предметов на своем пути, всегда есть — или должен быть — хоть какой-то след. И детективу как раз и платят за обнаружение и отслеживание подобных следов.

В случае убийства иногда возможно найти короткий путь к концу следа, если сперва найти мотив. Знание мотива зачастую сужает поле поиска, иногда приводя напрямую к виновному.

До сих пор мы знали о мотиве в этом отдельном случае, то, что это не был грабеж; если только не было украдено что-то, о чем мы не знали — что-то достаточно ценное, что заставило убийцу пренебречь деньгами в карманах жертв.

Мы, конечно, не полностью пренебрегли поисками следа убийцы, но — мы тоже люди — большую часть своих усилий посвятили поиску короткого пути. Теперь мы намеревались отыскать нашего человека, или людей, без связи с тем, что подвигло его совершить преступление.