3.Плывем!
Теперь было важно разобрать и распределить груз в лодке так, чтобы она сидела на воде ровно, чтобы было место для отдыха и управления, чтобы было место для складирования будущих образцов. Мы с Володей, учитывая прошлогодний опыт плавания по Лене, поставили в передней части судна, позади скамейки для гребли, мачту. К ней прикрепили задний верхний угол гребня крыши двухместной палатки. Такой же передний угол натянули на стойку. Левый и правый края крыши привязали к бортам. Получилась очень даже уютная кают-компания. К мачте, нсмотря на издевательские реплики Жоры ("позапрошлый век", "тоже мне Беллинсгаузены...") приделали рею с парусом из тента.
Вскрыли ящики. Отдельно расположили посуду и продукты, чистые записные книжки и тетрадки, карандаши, аптеку, спирт, противокамариную жидкость, спички, горные компасы, зубила, геологические молотки и кувалдочки, упаковку тряпичных мешечков для образцов, брезентовые плащи. четырехместную палатку с тентом. Все богатство, сложенное на корме укрыли брезентом, а размещенное на носу- плащом.
Из ящика, под конец, вытащили трехсильный подвесной мотор, и Жора приступил к его установке. Стоя по колено в воде, сопя, он и так и эдак пытался навесить мотор на транец, ругал горе-судостроителей. Наконец, мотор повис на транцевой доске. Осталось только его завести. Во всяком случае уже можно было плыть. Все сели по местам. Володя с помощью шеста столкнул нашу лайбу от берега. И Алдан понес ее в непредсказуемое будущее.
Но заставить мотор работать оказалось проблемой. Он не хотел заводиться! Жора оккупировал все место на корме возле транца и продолжал оживлять мотор.
- Наверное, бензин плохой, - заподозрил Жора.
- У хорошего танцора сам знаешь, что мешает, - обратил внимание на возможное влияние анатомических особенностей механика, Володя.
Жора чертыхался, продолжал наматывать ремень на головку двигателя в попытке запустить его... И вдруг он чихнул и, о чудо- затарахтел! И лодка понеслась по течению как сумасшедшая. Так красиво неслись, и тут я увидел перекат. Тут течение ускорялось.
- Жора, осторожнее!- крикнул я. И вдруг т-р-р-р--ак!
Мотор ударило, он чихнул и замолк. Наступила тишина. Лодку по-прежнему несло над мелким галечным дном вместе с прозрачной алданской водой. Не так, теперь, быстро, и боком.
- Камни! Шпонку срезало!- завопил Жора. На него жалко было смотреть. Из его не очень-то связной речи мы заключили, что срезало какую-то шпонку, что без нее мотор работать не будет, что он, Жора, забыл в Москве прихватить запас шпонок, а вернуться обратно в Томмот за шпонками против сильного течения мы уже не сможем. И осталось только надеяться на весла и, при попутном ветре, на парус. В принципе и механик нам теперь не был нужен...
И мы с Вовкой принялись убеждать приунывших начальниц, что ничего вовсе не потеряно. Нам предстоит проплыть по Алдану всего около четырехсот километров. Сейчас двадцатое июня. Можно сказать, все лето впереди. Скорость течения свыше пяти километров в час. Даже если не считать наших весел и паруса, то все расстояние мы можем без всякого мотора сплыть за 80 часов, то есть всего за 10 дней! А у нас этих дней минимум 40. Есть основание для оптимизма! А. Что касается Жоры, то нам ведь нужен повар...
Для начала мы взялись за весла. Ритмичные шлепки лопастей успокаивали...
Экипаж, успокоившись, обратил, наконец, внимание на разворачивающийся перед нами пейзаж: стремнину реки в обрамлении светлых галечных пляжей и прибрежные, покрытые лесом сопки с проплешинами светлокоричневых скал. Солнце стало припекать и породило легкий ветерок с левого берега. Мы быстро подняли парус. Он напрягся и потащил лодку. Володя сел на корму и стал управлять судном с помощью обломка весла. Благодать!..
Через час приятного движения возникла идея подойти к берегу, сварить обед и посмотреть обмытые участки прибрежных скал.
4. Немного геологии.
Река, прихотливо изгибаясь, текла на восток по удивительной пограничной области между гористым Алданским нагорьем и Приленским плато. Здесь Сибирская платформа под влиянием глубинных сил приподнялось на поверхность, выпячивая наружу глубокие и самые древние
ее слои- нижний гранитный цоколь и отложения более чем полумиллиардлетней давности.
Нас интересуют древнейшие отложения, в которых похоронены диковинные организмы того времени. Найти их и изучить- вот цель, которую поставили перед собой наши начальствующие дамы, а наша задача- помогать им и собирать материал для собственной дипломной работы...
Однако, если уж обедать, то, как говорится, с пользой для дела. Убрали парус и подгребли к отмели, за которой виднелась невысокая скала. Нос зашуршал на гравийной отмели. Володя выскочил из лодки с веревкой и привязал ее к ближайшему дереву. Жора должен был развести костер, приготовить обед, подготовить холодную закуску, нарезать хлеб... А мы пошли к скале.
Нас ожидал сюрприз. Скала в нижней части была сложена собранным в складки и давленным древним гранитом- гнейсом, а выше залегал доломит, порода, состоящая из кальциевых и магниевых солей угольной кислоты. Нам повезло- это был редкий случай, когда в первом же пункте наблюдения мы наткнулись на выступ цоколя Сибирской платформы и отложения древнейшего моря, залившего недавно образованную Сибирскую платформу более 700 миллионов лет тому назад.
Мы с Володей быстро наломали веток и изготовили эрзац-веник для расчистки контакта гнейсов и доломитов. После недолгой но интенсивной работы мы его увидели. Поверхность гнейсов была неровной и покрыта сцементированной щебенкой с песком из обломков этих же гнейсов. На них лежали доломиты. Это была первичная поверхность Сибирской платформы, которая, как видно, представляла собою голое твердое, довольно ровное, сглаженное пространство . И вот что интересно- судя по рисунку складок, из этих гнейсов миллиарды лет назад формировались горы. Сколько же времени потребовалось, чтобы гнейсовые горы разрушились и на их месте возникла подобная равнина?..
Но вот, наступило другое время, и эта равнина словно грандиозная плоская пустыня, стала погружаться, и сюда хлынули морские воды, богатые солями магния и кальция. Такой раствор мог сформироваться только в условиях жаркого засушливого климата. Юный бассейн Сибирской платформы, в то удивительное время на жестоком солнце выпаривался, был мелководным, сильно соленым. В нем не было ни ракушек, ни рыб, а уживались только пленки и слизи неприхотливых сине-зеленых водорослей и накапливались калийные, натриевые, кальциевые и магниевые соли хлорной и угольной кислот...
- Кушать подано!- громкий крик Жоры застал нас на стадии выколачивания образцов из скалы. Пришлось поторопиться. Проголодались все.
Жора не перетрудился. Ни каши, ни супа он не сварил. Зато вскипятил огромный чайник алданской воды и круто заварил его плиточным грузинским чаем. А выручила его холодная закуска: копченые колбаса и свиная грудинка, извлеченные из одного из ящиков, и хлеб, запасенный в Томмоте.
По случаю первой дневки на Алдане, разлили по 50 граммов спирта. Женщины и Жора развели спирт водой в отношении 1:3. А мы, студенты-геологи, хлопнули его неразведенным. Неразведенный спирт намного приятнее неразведенного. У него своеобразный вяжущий вкус. Только пить его надо с соблюдением определенного правила: после проглоченного напитка нужно задержать дыхание и запить спирт холодной водой. При несоблюдении этого условия можно обжечь гортань...
Поставили на берегу палатку для женщин, обработали и упаковали образцы. Теперь было необходимо благоустроить наш дом на воде- палатку, размещенную на лодке. Внутри вполне укладывались три спальных мешка с изголовьями направленными к носу. К стойке, на выходе из палатки к корме привязали жестяную банку из-под тушенки. В нее была поставлена свеча, которая решала проблему ночного освещения...
