— Хорошо. Рампейдж, почему бы тебе не сбегать за Ширсом и Кэррионом? Я пойду найду Лакуну. Психошай и Стигиус могут отправиться с Вайндплопом туда… а ты точно уверен, что боевой ограничитель Цербера в порядке? — добавила я. Вайндклоп кивнул, а робот злобно забурчал.

Сетра Грейвис взглянула на Ксанти.

— Пойдём-ка в рентген-кабинет. Там есть костюмы для работы с опасными материалами, которые дадут тебе и твоим друзьям хоть какую-то защиту от радиации — и зебра, всё ещё ворча о проклятиях, покорно поплелась следом.

Похоже, у меня талант. Теперь нам оставалось просто сделать всё, что было запланировано. Вздохнув, я поднялась и направилась обратно к рынку в приёмном отделении. Когда я заглядывала туда в прошлый раз, Лакуна была в углу в окружении гулей и я, раздобыв плащ для Ксанти, не стала отвлекать её. Теперь же я проталкивалась через толпу гулей, пытаясь вытащить аликорна обратно. Интересно, сделали ли они что-нибудь с её гривой?

— Извините! Простите! Позвольте пройти! — повторяла я, проталкиваясь вперёд. Я надеялась, что бы они ни делали с Лакуной, это не поставит фиолетовую аликорна в слишком неловкое положение. Пробираясь вперёд, я гадала, что это будет, кожа или кружева. Тут толпа наконец расступилась и…

Богини…

Впервые я видела аликорна, не похожего на дешёвую подделку Луны или Селестии. Надетое на ней золотистое шёлковое платье с бордовыми вставками выглядело как закат, каким я его себе представляла. Её расчёсанная вьющаяся грива казалась в нём порывом призрачного ветра. Блеск для губ и золотые блёстки в уголках её глаз вспыхивали искрами. Бордовые ленты и золотая проволока, которой я расплатилась с Тулип, вились вокруг её копыт. Из этой проволоки они даже свили для неё тиару. Собравшиеся гули с восхищением взирали на неё, стоящую перед всеми нами. Если Селестия была солнцем, а Луна — луной, Лакуна могла бы быть рассветом и закатом.

— Я боюсь, они немного увлеклись, — проговорила пунцовая от смущения Лакуна.

Я взглянула на сияющих Вельвет и Сноуфлейка, и снова на неё.

— Ни чуть. Вовсе нет — ещё несколько секунд я смотрела, поражённая её видом, затем вздохнула. — Но, к сожалению, мы готовимся распланировать наш следующий шаг, — казалось, ей досадно было расставаться с этим нарядом.

— Я понимаю, — отозвалась она, вежливо улыбаясь окружающим её гулям. — Что ж, я хочу поблагодарить всех вас, за вашу доброту. Это действительно прекрасное платье.

Вельвет зарделась.

— Ну, приятно было сделать что-то особенное, — сказала она чуть всхлипнув, глядя на кобылу. Гули закивали, а некоторые даже, похоже, чуть поклонились аликорну. — Прошу. Возьми его. Я всегда мечтала сделать что-нибудь для членов королевской семьи. Думаю, как и любая швея. Ты позволила мне приблизиться к мечте как никогда.

— Я…. благодарю тебя, — торжественно сказала Лакуна, очевидно озадаченная таким вниманием и щедростью. Наконец, она вздохнула и осторожно сняла удивительный наряд. — Но я не знаю, как я могу взять его с собой.

— О, об этом не волнуйся, — заверила её Вельвет. Её рог засветился, она взяла платье, последовала магическая вспышка, и платье оказалось сложено и перевязано бордовыми лентами. — Вот. Так о нём будет проще позаботиться.

Кивнув, Лакуна уложила свёрток в свои сумки, затем сняла остальные украшения и передала их серой кобылке-гулю. Она по-прежнему выглядела великолепно. Где они достали косметику, было выше моего понимания. Наконец, она ещё раз поблагодарила их всех и, с румянцем на щеках, направилась к выходу из приёмного отделения.

— Что? — спросила она, глядя сверху на меня и на мою ухмылку.

— Ну так… рассказывай. Тебе это понравилось, не так ли? — поддразнила я. Она ещё чуть покраснела и демонстративно отвернулась, но всё же по-прежнему улыбаясь.

— Это принесло им немного радости, — тихо ответила она.

— И я уверена, Богине весьма понравилось всё это внимание, — добавила я, но вместо улыбки на моё поддразнивание, она вдруг погрустнела. — Лакуна?

— Понравилось… сначала. И она наслаждалась моим унижением — она опустила взгляд. — Но когда это продолжилось, она разорвала контакт. Я боюсь, её душевное спокойствие было… задето.

Это было довольно странно. Я внимательнее взглянула на свою фиолетовую подругу и подтолкнула её в плечо.

— Ты изменилась, Лакуна — заметила я.

— Прошу прощения? — Лакуна удивлённо заморгала. Аликорн по-прежнему приковывал взгляды встречных гулей, даже в слабом свете моего заклинания.

— Ты. Когда мы впервые встретились, ты была… ну… немного жутковатая. Никогда не разговаривала и половину всего времени ты была Богиней. Теперь ты… это ты. Ты позволила пони наряжать тебя, потому что это делало их счастливее. Это потому что ты изменилась, или Богиня? — спросила, пока мы шли дальше.

Этот вопрос сделал её улыбку более задумчивой и печальной.

— Богиня не может измениться, Блекджек. Я хотела бы, чтобы она могла. Когда она формировалась, был достигнут баланс между доминирующими кобылами. Всё, что может нарушать этот баланс, будет сброшено в меня. Если я изменяюсь, это значит, что она отказывается изменяться. Она по-прежнему убеждена в собственном превосходстве и чётко представляет себе судьбу её детей.

— Но почему богиня не хочет чувствовать хорошие вещи? — спросила я, решив, что это довольно ненормально.

— Потому что это добавляет власти той её части, которой является Твайлайт Спаркл. Себялюбивое эго кобылы, ставшей Богиней, всё ещё помнит мелкие обиды, которые Твайлайт Спаркл нанесла ей за много лет до войны. И пока Богиню терзают страдания, сомнения и само-взаимные обвинения, Твайлайт не может заявлять о себе или угрожать господству Трикси. — она закрыла глаза и вздохнула. — Иногда я думаю, что она так много оторвала от Твайлайт, что теперь она больше во мне, чем в самой Богине.

— И вот поэтому ты… ну… хорошая? — спросила я?

Лакуна посмотрела на меня долгим взглядом, заставившим задуматься, не оскорбила ли я её.

— Богиня должна сохранять контроль надо всем, что она есть. Для этого она убирает сильные и хорошие воспоминания и помещает их в меня. Вещи, которые заставляют её стыдиться, чувствовать себя не комфортно или терять контроль. Если пони внутри неё вспоминают, кто они такие, она не может в достаточной степени сдерживать их.

— Но в целом-то Богиня хорошая или нет? — спросила я, подталкивая её в бедро.

— Она являет собой комбинацию сотен душ и воспоминаний. В ней соединились пони и хорошие, и плохие. Добродетельные и трусливые. Добрые и жестокие. Я чувствую, что разделение, установленное ею ради сохранения контроля, это ошибка, но оно остаётся неизменным — вздохнул фиолетовый аликорн, когда мы шли мимо мемориала Стонвинга. — И всё же я верю. Она может поступать лучше.

Следуя за шумом голосов, мы вошли в конференц-зал второго этажа. За одним концом ромбовидного стола сидели Рампейдж, Психошай и Стигиус. Левее от них к центру рядом с сестрой Грейвис сидела Ксанти в жёлтом костюме химзащиты, а рядом с ней парил Цербер, бормоча ругательства. Медсестра разложила перед собой две картонных коробки и пересчитывала бутылочки Рад-Икс в одной из них, пока Ксанти проверяла пакеты с оранжевым Антирадином. Напротив них вполголоса разговаривали Уиллоу и Вайндклоп. Кэррион скрывался в углу вместе с Ахвицотлем, выглядевшим излишне счастливым от всего происходящего. Дальний конец стола был занят рваньём мистера Шиарса.

— А, добро пожаловать. Я рад, что вы наконец-то закончили играть в модниц и присоединились к нам, — прохрипел Шиарс.

— Хорошо, — сказала я, обведя взглядом всех собравшихся. — Мы здесь, потому что собрались сделать невозможное: прорваться в Хайтауэр. Я знаю, что эта фонящая крепость заполнена автоматическими системами обороны, дикими светящимися гулями, смертельной радиацией и разрывающей души ХМА, но я знаю также, что работая вместе, мы сможем проникнуть внутрь, сделать всё, что нужно и выйти обратно. Если кто-то хочет отказаться, сейчас самое время.