Визы нам почему-то не закрыли.

Через шесть месяцев в каюту постучали.

- Я эта каюта жил, - говорит, - четыре роки. - И ставит на стол "Скотч виски".

Мы работали на австралийской линии, возили сезонных рабочих из Европы.

Оказалось, хорват из Дубровника.

- Вас тоже двое жило? - спрашивает Дацюк, хватило такта не сказать "трое".

- Так самэ, так. Он Уругвай работал.

- Михуил, твою мать! - кричат снаружи. - Поднимай меня!

Гость выглядывает в иллюминатор, а там судовые золушки висят на трапециях и вытирают борт тряпками. На причале толпа зевак, Сидней такого еще не видел.

Ночью в ходу выпустили масло не из того шпигата, и пароход в отработанном масле, такой вот конфуз. Налил в бумажный стаканчик, передал в иллюминатор.

Золушка выпила, не моргнув глазом, и поблагодарила почему-то по-немецки.

- Потому у вас страна нет страйк, - сказал. И улыбнулся грустно.

- Ты спишь? - спрашивает. Два часа ночи. Когда засыпал, Дацюка не было, а теперь сидит на диванчике, сосет баночное пиво.

- Хочешь пива? Я в баре со Светозаром зацепился.

- С каким?

- С югом, который к нам приходил. Это ведь его жена плавала в нашей каюте, а потом с его товарищем убежала в Уругвай.

- Бывает, - говорю.

Я знаю подобную историю, правда, вместо Уругвая там фигурировали Кицканы.

- Я что думаю... На чужой беде счастья не построишь. Что-нибудь обязательно случится.

- Что?

- Мало ли.

Мало ли. После выхода из Фримантла мы всей командой искали бомбу. Потом горели в доке Триеста. Пароход уцелел, визы нам после самовольной экскурсии в Каракас не закрыли, значит, что-то должно было случиться с одним из нас. Коля Дацюк через год с небольшим выбросился за борт. Я же оказался в шкуре того хорвата и стал безработным.

О пользе сезонников никто не спорит. В команде "Фрама" был единственный иностранец Иван Кучин, из поморов. О Кучине у нас на всякий случай не писали.

Теперь можно, но тоже не пишут. Пишут о себе. Названия броские: "Наши в Тюрингии" (Патагонии, Соуэто. Кстати, Соуэто наши упорно называют Совето).

Или: "Как я был помощником фермера". Фермера же, а не канцлера. Но печатают охотно и все подряд: "Как я пил пиво "Бэкс" и закусывал сосиской", "Как я был гастарбайтером". В конце хвастливой заметки гастролер выясняет, что никто из великих не начинал с заграншабашки. Линкольн был дровосеком у себя дома, ему некуда было рвать, в Старой Англии все повырубали. Ронни Рэйган до Голливуда тоже подвизался на лесоповале, но опять же в Иллинойсе.

А наш прочтет и бежит к соседям деньги одалживать. Переплачивает за мультивизу, загранпаспорт ему выписывают за два дня как тяжелобольному.

Контакты тесные, и тихо завидующие получают информацию не только из газет.

Общаются часто и беспорядочно. Один ездил из Брауншвайга в Мелитополь смотреть КВН с Новосибирском. Получил социал и ту-ту. Назад на свое ПМЖ отправляется как в рейс, пустой и пьяный. Хочется, почему не поехать? Я с ним стелил черепицу-эрзац. Ему хватает. С самостийной стороны тоже топчутся непоседы.

Есть места в автобусе? Хорошо. Нет, придет через три дня к отходу другого. Ему ж не на похороны. Он и сам не знает, зачем мотается, соскучиться не успевает.

Денег в обрез, только до Франкфурта-на-Одере. Вещей - кулек "Lidl" дешевого государственного супермаркета, в кульке железнодорожное расписание, еще сухарик с прошлой поездки. Он путешественник облегченного типа.

- А дальше как? - спрашиваю.

- На электричке.

На электричках от Берлина-Цуу до Мюнхена можно добраться за сутки.

- А если контролеры?

- Скажу, сел на последней станции.

Для чего и справочник в кульке с оторванной ручкой. В электричке он неуязвим, там два этажа. Герр контролер на горыще сунется, он вниз. В конце концов кнопку можно нажать, и двери откроются до полной остановки.

- Автостопом не пробовал? - спрашиваю.

- Если по-немецки не базаришь, они боятся брать.

Так и доберется до Мюнхена ночными. А там подкормят, передачу всучат, обратный фаркартэ купят. А зря, лучше бы дойчмарками зарядили. Он же обратно не сразу поедет, еще в Дюссельдорф зарулит к родне первой жены, в душ-кабине носки освежит, носки у него одни, те, что на нем.

Кто победнее и рисковее, норовят вброд по низкой воде. Броды надо знать.

Зеленая машина посветит прожектором и дальше едет, а они поднимаются из вереска и шлепают, взявшись за руки, дети разных народов. Пожитки к головам привязаны, лучше не смотреть, смех разбирает. Много румын. Вьетнамцы, те вплавь, к надувным матрацам принайтованы ящики с сигаретами. Лягушки квакают, это хорошо, не так слышно. Дальше лес стеной. Холодно, дрожат. Им из чащи:

"Хальт!". Таксист для смеха. Веселому и переплатить не жалко. Такси до Галле - четыреста марок.

Румыны собрались за Одер не ишачить, конечно, а воровать в супермаркетах.

Зубная паста у них шестьдесят пфеннигов, я сам покупал.

Один житель Олонешт нарушал границу мокрым способом несколько раз, внука навещал, подрабатывал на подвязке хмеля.

Можно перейти мост за фургоном-тиром. Если пан пограничник проявит бдительность, то скажете, что вы Уво, а за рулем Дирк.

Имена водителей высвечены на лобовом стекле светодиодами. В самом неприятном случае откупитесь за десять марок. Лучше десять, двадцать могут вызвать подозрение. И вы же не к нему в Посполиту направились.

Есть еще способ, проехать на машине со знакомым немцем. Могут аусвайс вообще не потребовать.

Отлавливают иноземцев вяло, данные паспорта, если он имеется, вносят в компьютер и переводят нарушителя через речку.

2

Как ехать и как не ехать Можно поездом до Берлина, но билеты с рук дороже, а в кассе их нет.

До Вроцлава дешевле, но неудобно. От Вроцлава везут нашими микроавтобусами.

Потом снова поездом. Не дай бог. К тому же поляки нас не любят.

По средам из Санкт-Петербурга ходит паром "Анна Каренина" с заходом в Нюнесхамн. Правда, паромы иногда тонут, вы знаете. Летом что-то ходит или ходило до Гамбурга. Но в Гамбурге много соблазнов, кварталы для мужчин, Сан-Паули, Рено-бан, порнобюллетень издают "Сан-Паули эксклюзив". И потом, транссексуалы только частично слабого пола, могут и морду набить.

Открылось много турконтор, "Евровояж", "Мир без границ", совместных и каких-то благотворительных, но в последних все равно надо платить зелеными.

Моя прижилась под крышей райисполкома.

- Тебе куда, сынок? - спросила бабушка-вахтерша.

Разыскал комнату. На двери табличка: "Инструктор по вопросам соцкультбыта".

Захожу, хорошими духами пахнет. Девушка вписывает в билет заросшему акселерату номер бортового телефона.

- А колотуху? - напоминает он.

Тюкнула печать.

Иду назад, бабушка спрашивает:

- Нашел?

- Все в порядке, - говорю.

- В гости?

- Подработать.

- А то мы на них не наробылы. - И заплакала. - Я там три рокы була.

Так и благословила меня слезами.

Если б не купил билет, уехал бы на три дня раньше. В автобусе обычно есть пара свободных мест, но за наличные.

3

В бельэтаже по Европе На парапете у киевского цирка бутылки из-под шампанского, автобус высокий, разноцветный, по бортам номера телефонов.

Многие собрались насовсем. Временно провожающие обещают тоже переселиться.

- Коляска ваша? - Водитель в чреве автобуса трамбует ногой пожитки.

- А эта?

- Наша, наша.

Коляска, корзинка, картонка и маленькая собачонка. Собачонка одна на всех, нежный щенок при нежном юноше. В авоське собачьи пожитки, жилетка, мисочка, чтоб уши в супчике не мочил. Вычесал щеткой кобелька, достал пачку увлажненных салфеток. Для кого? Себе вытер ручки.

- У меня таксу за полторы взяли, - говорит евроюноше непоседа с кульком.

Человек дороги тут как тут. Уже не может. Если стрелять нечем, приходит провожать.