– У тебя есть план? Расскажи поподробнее.

– Окей, в общем… это слегка неожиданно, но мой друг ведет курсы столярного дела. Я подумал, мы могли бы попробовать.

Я закусываю губу. Звучит здорово, и я хотел бы пойти – особенно, если учесть, что тогда я смогу вычеркнуть из списка еще один пункт, – но у меня осталось всего 10 долларов.

– Я бы с радостью, Люк, но… хм, может, на следующей неделе? Или в любой день после зарплаты?

Но он, покачав головой, сверкает этой своей улыбкой с ямками на щеках.

– Нет. И не волнуйся. Первое занятие – бесплатно.

От плиты начинает распространяться божественный аромат, и я, чтобы посмотреть, что там, соскакиваю со стула. Заглядываю в духовку и вижу там 4 рождественских пирожка. Люк словно прочел мои мысли.

Я оглядываюсь на него, стоящего за кухонной стойкой. Он окутан солнечным светом, его профиль золотистый и теплый, темно-каштановые волос пряди ярко блестят, а его губы…

Я сглатываю, он в тот же миг поднимает взгляд на меня, и тогда я, торопливо присев, чтобы скрыться из виду, снова принимаюсь разглядывать пирожки.

Я слышу за спиной скрип его стула, затем шаги. Он подходит к плите. Смотрит на меня сверху вниз, складывает руки и хмурится.

– Если смотреть на них, они быстрее не испекутся, – говорит он. Но все равно присаживается на корточки рядом.

В духовку он, однако, не смотрит. Его взгляд устремлен на меня.

– Ты помнишь, что произошло с нами ночью.

Это не вопрос. Это утверждение. Меня охватывает непонятная паника, и я, поддавшись мгновенному импульсу, трясу головой.

Люк склоняет голову набок. Секунду рассматривает меня.

– Я не верю тебе, – произносит он. – Но хорошо. – Он отворачивается к пирожкам. – Можем не обсуждать это, если не хочешь.

Я не знаю, что ответить или сказать, и он предлагает мне простой и удобный выход из ситуации. И я его принимаю.

Но после этого пирожки не приносят мне столько удовольствия, сколько должны. Я осознаю присутствие Люка как-то по-новому и от этого нервничаю. Он не просто мой друг, который смотрит в окно. Еще он мужчина, чьи губы я чувствовал на своих, чей язык переплетался с моим. Мне тревожно от мысли, что я целовался с парнем, но еще тревожнее то, что, вспоминая об этом, я возбуждаюсь.

Просто я нарушил табу, думаю я. Отсюда такая реакция. Я сделал нечто такое, чего многие люди не одобряют.

Плюс, целуя его прошлой ночью, я ощутил себя невероятно свободным. Словно мне и впрямь всего 20 лет.

Да. То, что он парень, совсем не при чем. Причина в свободе.

Которую ты не прочь почувствовать снова. Я проглатываю это желание вместе с куском пирожка. Но по возбужденному зуду внутри понимаю, что надолго оно там не останется.

Оставив половину пирожка на тарелке, я откидываюсь на стуле и пытаюсь расслабиться – или, хотя бы, выглядеть таковым, – но все бесполезно. Я чересчур напряжен, и в голове по-прежнему бьется боль – и мысли о Люке.

Он смотрит куда-то мимо меня, глаза затуманены мыслями, и я задаюсь вопросом, беспокоит ли его прошлая ночь. Или же ему, как и мне, наш поцелуй показался освобождающим и… возбуждающим?

– Ты готов ехать? – наконец произносит он и, собрав тарелки, уносит их к раковине. – Занятие начинается в час. Это в городе, так что потом я могу подбросить тебя до машины.

Я медленно поднимаюсь и поправляю солнечные очки, радуясь, что надел их, – с учетом того, сколько я пялился на своего друга.

– Угу. – Я хлопаю в ладоши, чтобы показать Люку энтузиазм, который изо всех сил пытаюсь почувствовать. – Я всегда готов к интересному курсу. Погнали.

Обычно Люк смеется, когда я выдаю что-то настолько жалкое, но на сей раз его губы даже не дрогнули. Он уходит к столу и вытирает его.

Потом, бросив тряпку в раковину, кивает на стол.

– Хорошо. Тогда едем.

С этими словами он поднимает мой круглый стол и, демонстрируя впечатляющую силу, выносит его наружу, к пикапу.

Глава 21

Джереми

Мама мнется на кухне. У нее на лице – то самое выражение дискомфорта, которое обычно появляется перед тем, как она напоминает мне Золотое Презервативное Правило и вручает банан.

Эх, надо было задержаться у Стивена.

Я прекращаю переписываться по телефону и, пока жду, коротко обдумываю идею, а не сделать ли ноги. Я бы сбежал, если б не сидел за столом. Но к тому времени, как я слезу со стула, мама успеет встать между дверью и мной.

Я верчу в руках телефон, думая, как бы заставить его зазвонить.

Мне надо как-то отвлечься.

Я быстро набираю сообщение Стивену. Позвони. Это СРОЧНО.

Заправив свои длинные темные волосы за уши, мама подходит к столу, но к чаше с фруктами не прикасается.

Я начинаю нервничать. Что она хочет сказать?

Может, она узнала правду про Стивена? Я сглатываю и присматриваюсь к ней более пристально. Она выглядит скорее напряженной, чем злой, так что, думаю, на этот счет можно не волноваться.

Но мне все равно очень не по себе. Что-то нашептывает мне из глубин подсознания. Брось, Джереми, ты знаешь, что сейчас будет. Мама наконец-то откроет тебе свой секрет.

Я трясу головой, потому что не готов услышать этот секрет.

– М-м… – Я резко встаю. – Мне надо пописать.

Она склоняет голову набок и внимательно оглядывает меня – как она делает, когда пытается угадать мои мысли.

– Ты же только что был в туалете. Можешь присесть на минутку? Я хочу обсудить с тобой одну вещь. – Стул, который она выдвигает из-за стола, издает ужасный визжащий звук, и я надеюсь, что это не плохая примета.

Я бухаюсь обратно на стул.

– И… какую же? – Стиснув в руках телефон, я заклинаю Стивена позвонить и спасти меня.

– Тебе нравится этот стол? – спрашивает она, положив ладонь на толстое полированное дерево.

Я хмурюсь. Отчего-то в этом вопросе чувствуется подвох.

– Он крепкий. Точно намного лучше, чем папин.

– Что ж, – говорит она. – Хорошо.

– И? – Я не понимаю, что на это ответить.

Мама, ломая руки, медленно выдыхает.

– Я знаю, в твоей жизни сейчас многое изменилось.

Она явно имеет в виду мою предполагаемую ориентацию, и я сглатываю вызванное враньем чувство стыда.

– Ну да. И что дальше?

– Я не хочу вносить в твою жизнь дополнительных перемен, понимаешь?

– Мам, ты напустила столько тумана. Но, кажется, суть я разглядел. – Хоть мне совсем не хотелось.

Она закатывает глаза.

– Я не хотела говорить тебе, пока не буду уверена, что это серьезно, но… – Она смотрит мне прямо в глаза, и ее лицо становится одной огромной улыбкой. – Я кое-кого встретила, Джереми.

У меня темнеет перед глазами, и я застываю. Голос из подсознания возвращается. О, вот и он. Тот самый секрет. Ну-ну. Не надо так удивляться. Я говорю ему заткнуть свою варежку и погружаюсь в пучину шока. А может быть в отрицание. Короче, во что-то.

– А?

– Мы с Грегом встречаемся уже около года.

– Около года, – повторяю я. И тут меня выбрасывает из ступора. Я слышу, что она говорит, отталкиваюсь от края стола и вскакиваю на ноги. – Футболки. Расческа… – Я не хочу ничего больше слышать. Не хочу знать, о чем именно рассказывает мне мама.

Но она не дает мне уйти. Когда я прохожу мимо нее, она ловит меня за рукав.

– Он приходил сюда в те недели, когда ты оставался у папы.

Это уже перебор. Он был здесь, и ночевал здесь, и… Меня передергивает.

Она опускает лицо.

– Наверное, стоило сказать тебе раньше. Я просто не хотела нагружать тебе голову.

– Тогда почему ты рассказываешь сейчас?

– Потому что хочу, чтобы вы познакомились. Чтобы ты узнал его.

Я вырываюсь из ее рук.

– С чего мне хотеть знакомиться с ним? – Мне не нравится, к чему все идет, и я надеюсь, что, если буду вести себя достаточно противно и громко, мне не придется этого слышать. Что она передумает, и все останется, как было и есть.