Он посмотрел на Фиркина – с ненавистью, которую не смог обуздать. И с жалостью, и с печалью. И с теплотой, повеявшей летним ветром из памяти.

Новое воспоминание – острее и четче прежнего. Он сидит на матрасе, тщательно отгородившись от родителей занавеской. Перед ним на матрасе – адский арсенал заговорщика, выкраденный с фермы и маминой кухни. Билл внимательно осматривает свои сокровища: старый ржавый столовый нож, огрызок угольного карандаша, обрывок вощеной бумаги, пригоршня остро заточенных палочек, лопатка…

Шорох за спиной заставил мальчика стремительно набросить покрывало на сокровищницу, но когда он обернулся и увидел отца, глядящего в щель у края занавески, то понял: слишком поздно. Поймали.

– Эй, младший. Чего у тебя тут? – спросил папа.

У отца – круглое добродушное лицо, выгоревшие на солнце волосы, обветренная загорелая кожа. Биллу папа кажется крепче горной скалы, сильнее богов. Больше его о мире знает только мама.

Сопротивление бесполезно.

Запинаясь и с трудом подбирая слова, Билл объяснил, что это. И зачем.

– Пап, у Фиркина есть план, – сказал Билл наконец. – Чтоб дать сдачи им. Ну, не как драться кулаками. Ты мне говорил, чтоб не драться, так я и без драки. Но чтобы им навредить, а нам нет. Он все это придумал. Точно.

Билл волновался. Папа должен увидеть: отлично придумано! Он ведь точно увидит.

Но отец лишь улыбнулся. Ах, эта терпеливая улыбка взрослого при виде детской глупости. А Билл схватил лопатку и дерзко потряс ею, не совсем понимая, что с ее помощью можно сделать, но отчаянно желая изобразить гордое бунтарство.

– Пап, он все правильно придумал!

Улыбка поблекла. Отец кивнул и сел на край постели.

– Сын, а как насчет опустить эту штуку и поговорить?

– Пап, он действительно!.. – выговорил в отчаянии Билл, но опустил лопатку, втайне очень довольный, что его не отругали.

– Фиркин рассказал тебе про битвы сразу после прилета драконов?

Билл яростно закивал.

– Страшное было время. Вся жизнь менялась. У нас вырвали с кровью все наше прошлое. Мы испугались, и мы дрались.

Хоть Биллу было всего шесть лет, он понял, к чему клонит отец. Он хотел сказать, что Фиркин – трус, что ему нельзя доверять, но Билл по-настоящему верил Фиркину. Они разговаривали как мужчины. В этом отец не сможет разубедить сына.

– Пап, я знаю, что он не бился. Он сам сказал мне.

Ответом стал папин кивок – медленный и неумолимый, будто смена времен года.

– Да, парень. А ты знаешь, что Фиркин делал?

Билл нерешительно покачал головой. Фиркин на этот счет особо не распространялся.

– Да, Фиркин не пошел с оружием в поля и леса, это правда. Но он не сидел сложа руки, не бежал и не прятался. Он не был трусом, а был, как говорят люди, «стратегом». Он говорил нам, как воевать, – если понимаешь, о чем я. Он знал, куда нам идти и когда. И как туда попасть, и что делать, когда попадем. И как лучше добиться своего. Он знал не известное никому, и я до сих пор не понимаю – откуда. Может, ему кто-то подсказывал? Правда, иногда он уходил. Наверное, тогда и разузнавал, что к чему. Я не знаю. Но в этой части долины он был самым важным человеком для нашей войны.

Папа обнял Билла, притянул к себе.

– Парень, мы проиграли, – сказал папа.

В его голосе прозвучала такая боль и тоска, что Билл в свои шесть лет мог ощутить лишь малую их часть.

– Все планы Фиркина закончились тем, что Мантракс засел в крепости и принялся слать солдат по наши деньги. А ведь у него были хорошие планы. Просто они оказались недостаточно хорошими.

После этих слов Билл лучше понял, что такое настоящая взрослая горечь. А папа поглядел в глаза сыну и обнял крепче.

– Билл, я люблю Фиркина, как брата. Когда-то я тоже воевал за него. Но наш проигрыш, власть дракона, страх… в общем, Фиркина надломило. Он стал как плуг, которым уже не пропахать ровной борозды.

Отец посмотрел на Билла и умолк. Разве тут помогут слова?

Билл обвел взглядом пещеру, посмотрел в лицо Летти, полное ожидания. Хорошо бы сказать ей именно то, что она желает услышать. Билл подумал, что Фиркином, наверное, владело похожее желание понравиться людям, говорить то, что они хотят услышать. Но теперь Фиркин – валяющийся под ногами пьянчуга. Билл не станет таким.

– Я понимаю: вам кажется, что мне многое известно и меня можно использовать, – проговорил Билл, ухмыляясь, но не ощущая ни грана веселья. – Но вот беда: все мое знание говорит: ограбить дракона невозможно.

Повисла долгая тишина. Билл расслабился. Наверное, с авантюрами уже покончено. Можно попробовать выспаться и распланировать остаток жизни поутру.

Балур повернулся к Летти и спросил:

– Как суть, по-твоему?

Та дернула плечом.

– Способ всегда есть.

Билл стиснул зубы. А что, если эти идиоты и вправду попробуют? Подумают, что умения расправляться с гоблинами хватит на Мантракса? Жуть. Тогда придется не только уносить ноги от Консорциума, но и стать сообщником покушавшихся на Консорциум.

Билл попытался описать головорезам всю непрактичность плана.

– Единственный способ открыть ворота – загнать все население деревни в горы и заставить столпиться на плите.

– Да, – кивнула Летти. – Это сработает.

В ее голосе прозвучала деловитая констатация факта, сильно напугавшая Билла.

– Нет, не сработает! – возразил он.

Лицо Летти сделалось подозрительно вдумчивым.

– Деревенские ни за что не пойдут! – в отчаянии заявил Билл. – У всех имеется маленькое глупое желание дожить до завтра.

– Да, их суть нужно побуждать, – пробормотал Балур, кивая.

– Чем? – засмеялся Билл. – Денег не посулишь. Их нет. Потому мы и говорим про ограбление. Конечно, побудить-то всегда можно, если наварить огненного зелья на всю деревню. С зельем море по колено и драконы на завтрак. Но где ж ты отыщешь того, кто наварит?

Он фыркнул.

Чуда неожиданно расправила плечи и объявила слегка удивленно:

– А что такого? Я могу наварить.

Затем она поймала взгляд Балура и быстро добавила:

– Это алхимия. Мое хобби. Ну… расслабляет…

Она глянула на Балура.

– Но это не магия, нет! Я же говорила вам, я поклялась!

– Нет! – выдавил обескураженный Билл.

И что же он наделал? Все вдруг сделалось хуже некуда.

– Ох, я, конечно, не приветствую подобной активности вообще, – поторопилась пояснить Чуда. – Это мысленный эксперимент, не более того. Правда, увидеть драконье логово – воистину захватывающая перспектива. Определить, что именно собирает животное. Это произведет научную революцию, я уверена!

– Революцию?! – выговорил Билл и схватился за голову.

Он-то посчитал Чуду в здравом уме, несмотря на странное мнение о местных хозяевах. От нее буквально исходит аура интеллектуальности. Но похоже, эта аура всего лишь тщательно сделанная маска, прикрывающая кучу абсолютного сумасшествия.

– Вы все свихнулись! – воскликнул Билл, шлепнув себя по лбу. – Думаете, можно скормить всей деревне забродивший огненный корень? Но, во имя Пантеона, как? Или вы собрались подмешать его в утренний хлеб?

Балур с Летти переглянулись.

– А ведь отличная идея! – восхищенно определила Летти.

– Не-ет! – снова взвыл Билл, лихорадочно озираясь, отыскивая хоть какой-нибудь островок спокойствия среди безумного урагана, несущего в полное дерьмо.

На земле спокойно похрапывал Фиркин. Билл уставился на него – и понял, что, если в поисках средства от безумия глядишь на Фиркина, дела уж совсем табак. Язык не хотел ворочаться во рту, но Билл заставил себя.

– Допустим – оно сработает. Но что вы поделаете с огромной гребаной ящерицей, вдруг увидевшей, что ее парадное взломали? И что – с людьми, которых вот она, – Билл указал на Чуду, – отправит на верную смерть? Для них у вас тоже найдется зелье?

– Это зависит от того, сколько уют-травы растет в здешних лесах, – пожала плечами Чуда.