Вернувшись с поля, главного геолога в камералке не нашел. Выяснилось, что Игорь Георгиевич и Павел Петрович, вместе с визитерами уехали на место планируемого эксперимента – ознакомиться с обстановкой на месте. Далее у них запланировано посетить полевой лагерь аэропартии, проводящей аэромагнитную и аэрорадиоментрическую съемки, и где по техническим причинам последнюю неделю стоит на приколе самолет АН-2 с дорогущим оборудованием на борту. Городское начальство намеревалось разобраться в причинах простоя, и кому следует дать «втык», а заодно и показать, как это делается, начальству рангом пониже, то-есть нашему. А так как до аэропартии почти сто пятьдесят километров по прямой, то туда дана радиограмма готовить для гостей ночлег.

Получалось, что Игорь Георгиевич появится только завтра, и возможность порадовать его сегоднишними находками откладывается на сутки. Так что зря Паша два часа стоял над душей у работяг, заставляя углублять и углублять канаву там, где среди зеленых песчаников вскрывалась бурая разрушенная масса, индефицировать которую оказалось просто невозможно. Только с полутора метров он ухитрился достать небольшой образец, не развалившийся прямо в руках. Учитывая, что канава проходилась на месте пробы с содержанием золото пол грамма, бурую дезинтегрированную массу можно было с большой натяжкой считать не совсем типичной «железной шляпой».

Для справки: «железная шляпа» образуется на выходе рудного тела на поверхность, представляет бурую ноздреватую массу, в которую превращается руда под воздействием воды и кислорода воздуха на глубине первых, до десятка, метров. Найти ее – большая удача.

Паша даже огорчился – так ему хотелось продемонстрировать «драгоценный» образец главному геологу, и тут же побежал по комнатам показать желающим, намекая что руда у него чуть ли не «в кармане».

Пока я и Владимир возились с бумагами, завершая рабочий день, Паша успел многим задурить голову, и в комнату повалил народ, поздравить и нас по случаю выявления нового рудного объекта. Я только усмехался и скромно объяснял, что говорить о руде оснований нет, а Владимир просто кипел в негодовании.

«Какая руда!» – чуть ли не кричал навещавшим нас доброжелателям, – «Что это за «железная шляпа», если как глина в руках размазывается! Железа точно много, а золота нет и быть не может!» И оборачивался ко мне: «Да скажи ты малахольному, что бы зря людей не нервировал!»

После таких выступлений гости принимали озадаченный вид и комнату нашу покидали, как я предполагал, для еще одной встречи с «первооткрывателем». И наверное что-то ему говорили не совсем приятное, а потому коллега не зайдя к нам испарился, покинув камералку «по английски» и не дав Владимиру высказать все накопившееся.

Но через пол часа я его снова лицезрел, уже скромным как мышка. Возник у меня в огороде, поздоровался с Чапой за лапу, потрепал его за голову. И после этого непрерывно покашливая, строя на лице непонятные гримасы и чуть ли не заикаясь, понес ахинею:

«Тут такое дело, без тебя не обойдешься», – я обратился весь во внимание, – «в магазинах ни мяса, ни курятины. Тебе хорошо, ты и рыбак, и охотник, тебе ни то, ни другое не требуется, а Людке (это его жена) уже кормить нечем. Вот она и решила курей завести, что бы хоть яйца были.» И замолчал, так что пришлось поинтересоваться:

«Ну а я как могу помочь? С курами никаких контактов!»

«А Людка договорилась,» – стронул его со стопора, – «в Придорожном баба из холодильника инкубатор устроила, цыплят на продажу клепает», – и замолчал снова.

«Ну а я то что могу сделать?»

«Съездить за ними не на чем», – шмыгнул он носом, – «а надо сегодня, иначе продаст кому другому, и следующие появятся через месяц».

Ну Паша, ну и зануда! Неужели нельзя просто сказать, по человечески, по товарищески, что я на час-другой нужен ему с машиной! Мы же не только коллеги по работе, но и по жизни друзья!

Я тут же пошел открывать гараж, и через десять минут, прихватив Людочку, мы катили на «копейке» к Мирному, что бы из него по ведомственному асфальту добраться до областного шоссе, и уже по тому, свернув направо, до холодильника, переоборудованного умельцами в птичий инкубатор. Чапа, конечно, не замедлил в машину забраться и устроиться у Паши на коленях – удобно смотреть на дорогу.

Поселок Придорожный, куда мы направлялись, репутацию имел отвратную. С недавних пор постоянной работы там почти не было, и народ кормился от проходящей рядом железной дороги, что вызывало головную боль у работников транспортной милиции – с грузовых вагонов лихачи сбрасывали все возможное, что оказывалось под силу. А несколько лет назад, когда возле него стояли дорожники – вели очередной ведомственный асфальт, тогда к молодому поселку Пионерному, где как и в Мирном началась добыча золотосодержащей руды, там организовалась преступная группа, занявшаяся хищением этой руды и ее частичной переработкой. Наша партия тоже пострадала – с площадки возле разведочной шахты вывезли несколько богатых отпалок, причем дело дошло до смерти вначале одного партийского работника, а позже, уже в процессе следственных действий , гибели еще троих человек.

Преступников удалось уличить в содеянном, руду партии вернуть, а я принимал в расследовании участие как знаток местности, на которой разворачивались события, и как специалист по всему, что касается руды. Славные были времена! Сейчас, когда мы катили к месту давних событий, а пассажиры скромно молчали, я о них и заговорил, что бы оживить атмосферу:

«Помнишь, Люда, как бандиты из Придорожного руду с нашей шахты спереть пытались?» – обратился к представителю прекрасного пола, – «Я тогда вокруг все облазил, руду искал, даже в самом поселке.»

«О ваших подвигах, Юрий Васильевич, в партии все знают» – Людочка сзади зашевелилась, – «Вы все умеете, не то, что мой оболтус,» – легонько стукнула Пашу по говове ладошкой, – «Вам то ни к чему, а мне вот приходится кур разводить, кормить семью нечем!» – перевела разговор на житейские темы, – «В магазинах сейчас хлеб да крупа, а мясными продуктами и пахнуть перестало!»

«Рыбу и я домой приношу,» – попытался Паша реабилитироваться, обернувшись назад, – «а зимой даже мясо, когда к нам сайга приходит!»

Уже стало веселей, потому что милые бранятся – тешатся, чему я в данный момент был свидетелем. И не желая, что бы потехи переросли в ссору, тему разговора постарался чуть-чуть изменить, задав Людочке простенький вопрос:

«А кто в поселке индивидуальной деятельностью по выращиванию цыплят занимается?»

«Женщина одна, днем в медпункте сидит, а после работы с инкубатором возится,» – и на мой недоуменный на нее мимолетний взгляд – с чем там можно возиться – пояснила, – «Каждый день яйца ворочить надо, что бы зародыш к скорлупе не присох, малявок кормить, следить чтобы не замерзли и друг друга не поклевали».

Во страсти какие, а я думал, всего и делов яйца в инкубатор запихнуть, а из него цыплят вынуть! Нет уж, лучше семью ружьем пропитаю!

Когда двенадцать малявок, очень заинтересовавших собаку, в коробке из под обуви определили на заднее сидение и Чапа немедля взял их под защиту как уже личную собственность, а Людочка возле крыльца дома расплачивалась с их бывшей хозяйкой, с неба донесся непонятный гул, и сразу прекратился. Все задрали вверх головы – самолет АН-2 планировал над поселком, неожиданно еще раз проревел на максилальном режиме.

«Движек барахлит, что ли?» – Паша глянул на меня и вновь уставился в небо. Самолет, теперь нормально гудящий, удалялся в направлении на Мирный, куда он прилетал из районного центра Солнечное дважды в день – утром и после полудня. Не похоже, что у него проблема с двигателем, и я брякнул первое, что пришло в голову:

« Это он друга из местных жителей приветствует. Может извещет о чем-то.»

«Кого тут можно приветствовать или извещать!» – усомнился Паша, устраиваясь в машине, потому что Люда расчет закончила и к нам подходила.

Вроде бы и событие ерундовое: ну проревел самолет, ну и что из этого? Но факт в памяти отложился, и как окажется, будет иметь прямое отношение к появлению у меня в руках сумки с деньгами.