Диптих Держи ум свой во аде и не отчаивайся. Св. Силуан I. «A это слово „человек“…» …А это слово «человек» Звучало гордо. О, как гордо! Какие мощные аккорды Озвучили железный век — И заглушили литургию. Одни намеренья благие Гремели, как колокола Победные над силой зла. Век был уверен и параден. Он позабыл, что рядом край. И мы не держим ум во аде. Нам усыпил сознанье рай. Мы – сами боги. Нам не надо Напоминать про пламя ада, – Про этот внутренний огонь. Нам нужен гром и лязг погонь, Нам надо бить по зеркалам И превращать в руины Храм. II. «Но в рай не входят мимо ада…» Но в рай не входят мимо ада. Так было. И да будет так. И лишь не знающий пощады К себе, способен выжечь мрак. Есть равновесие в природе — Уму неведомый закон: И если в мире свет восходит, То значит в Боге мрак сожжен. И выносил тоску такую, И так сегодня солнцу рад, Что всеми крыльями ликует Мой дух, прошедший через ад. И он готов спуститься снова В кромешный мрак, сойти на нет, Чтоб беспощадный Иегова Сказал опять: «Да будет Свет!» «Есть остров Сознанья в разливе Стихии…» Есть остров Сознанья в разливе Стихии. О, берег размывшие волны морские! О, бьющие в грудь неуёмные страсти, Крошащие, рвущие душу на части. О нас переросшее грозное горе! Я – остров, а смерть – бесконечное море, Я – остров, а боль – это вал океана, Враждебной стихии прибой неустанный. Я – остров Сознания, остров Покоя, Что врезался точкой в безбрежье морское. Я – малая точка в огромном просторе, Но мне по плечу осознание моря. Да, есть повеленье душе. Есть заданье — Стать целостным Морем, стать Морем Сознанья, Стать Тем, над которым не властны условья. Открытым простором, бессмертной Любовью. «Тот, пеленами оплетенный…» Тот, пеленами оплетенный, Тот, одолевший естество, — Не нарушение закона, А исполнение его. Когда по Божьему приказу, Высвобождаясь из тенет, Выходит из могилы Лазарь, Над миром вновь восходит свет. Но чтобы он восстал оттуда, — Из бездны, с мирового дна, — В великом напряженьи чуда Душа безмолвствовать должна. И вечно укрощает волны И по морю ступает Тот, Кто не нарушить, а исполнить, Кто созидать сей мир идет. И – снова буря… Боже правый, Опять густеет в мире тень, И Ты опять в поту кровавом. И все-таки – восходит день. «Встань в молчаньи и дух собери!..» Встань в молчаньи и дух собери! — Целый ад загудел над тобой, Кто промолвил: «Господь мой внутри», Тот все внешнее вызвал на бой. Духа с плотью тяжелою спор. У земного предела стою. Тяжким шагом идет Командор Обуздать дерзновенность мою. Этот шаг в мировой тишине Сквозь молений ночных немоту… Кто промолвил: «Господь мой во мне», Тот себя приготовил к кресту. Смысл и боль моего бытия, Огнь, горящий в моей черноте, Дух мой, Мощь моя, Сущность моя, Не остави меня на кресте!.. «Я счастлива сквозь боль, я счастлива сквозь муку…» Я счастлива сквозь боль, я счастлива сквозь муку. В прорывах ада – рай, в прорывах бездны – свет. – И к вечной жизни путь – сквозь вечную разлуку. Тот, кто прошел сквозь смерть, Тот свел ее на нет. – Ну, а нельзя иначе? Быть может как-нибудь полегче, стороной?.. Не сквозь, а мимо, так, чтоб эти волны плача Не разрывали грудь, а – рядышком со мной… Пусть духу моему судьба предел очертит: От сих, мол, и до сих, как тварям суждено. – Да разве можно жить, соседствуя со смертью? Когда – ни жив, ни мертв? – Нет, что-нибудь одно! Единый океан, в котором нету края, Единый небосвод, в котором нету дна… Когда приходит смерть, я с каждым умираю, Когда ликует Дух, вся смерть побеждена, О, Господи, прости за малодушье наше, За этот вечный страх у роковой черты… Да, все еще звучит моление о чаше. Но – не как я хочу, а так, как хочешь Ты… «Нам даются равнины бескрайние эти…» Нам даются равнины бескрайние эти И молчащих морей синеокая гладь, Чтоб могли мы всем сердцем, всей жизнью ответить. Вопрошают они, а душе – отвечать. Я в сей мир рождена для ответа, я знаю. И течение дней, нагнетание лет — Это тихо растущий, как чаща лесная, Это мой вызревающий в сердце ответ. Лишь ко мне обращаются сосен вершины И пронзительный глаз мирового огня. И никто не поможет ни словом единым, — Не ответит никто никогда за меня. Боже мой, мне на смерть Твою надо ответить, Созерцая Твой крест. Я же слепну от слез И глаза отвожу уже двадцать столетий, Задавая Тебе свой ненужный вопрос. |
