- Нет, пистолет - мой. Но выдал меня ваш мент Полухин.
- Ну вот, видишь. Сам виноват, что здесь у нас камере паришься. А теперь давай расскажи поподробнее о Полухине. Мы тоже не любим кусочников, тем более из наших ментов.
Выслушав рассказ Круглова, подполковник позвонил Полухину:
- Слушай, ты попал в неприятную историю. Так что бросай все дела и срочно приезжай ко мне.
- А зачем? Ну, убили бабу, проживающую на моей территории. Но ведь это случилось на другом конце города. При чем тут я? Пусть местные ребята и пашут. А вы там, в МУРе, им помогите! Мне чего туда соваться?
- Мой тебе совет, Полухин, не усугубляй своего положения. Будет лучше, если задам тебе пару вопросов я, а не ребята из службы собственной безопасности. Если ты мне все толково объяснишь и убедишь, что с мафией не связан, все останется между нами. Даю слово, а ты знаешь, я никогда никого не подводил. Так что приезжай, потолкуем. Все понял?
- Хорошо, сейчас буду, - нехотя согласился Полухин.
Езды до Главного управления было всего сорок минут. По дороге он обдумывал тактику разговора с Кондратовым. Важно было не ляпнуть ничего лишнего.
Когда Полухин вошел в кабинет, Кондратов указал ему на стул.
- Сам не знаю, как тебе сказать: "садись" или "присаживайся"?
- Хватит меня пугать, Кондратов. Я если в чем и виноват, то уж никак не в криминале. Говори, в чем меня обвиняешь?
- Не я обвиняю, а задержанный по твоей подсказке Круглов. Он утверждает, что ты его подставил, чтобы не отдавать долг и спать с его женой, пока он на нарах кости парить будет.
- Ну, посуди, Кондратов, кто может подтвердить наличие долга, если жена его мертва, а он в камере сидит. И его слово против моего ничего не стоит. А насчет "подставил", так ведь я пистолет ему в карман не подкладывал. Он его из-за кордона привез и постоянно с собой таскал. Значит, преступление налицо! Какие же ко мне тогда претензии? С женой его я не спал. Вряд ли она меня опровергнет с того света.
- Ладно, Полухин. У тебя, я вижу, на все ответ готов. Тогда скажи, о чем ты с ней говорил, когда она с утра к тебе за помощью прибежала?
- Посоветовал ей хорошего адвоката нанять. Вот она и повезла продавать вазу к антиквару. Вещь эта уникальная, дорогостоящая. Я у них дома был, когда Лариса с заявлением на хулиганов-подростков обращались. Так что видел вазу собственными глазами, могу дать подробное описание.
- Ну, так возьми листок бумаги и опиши все, что мне только что рассказал. Будем считать, что для этого я тебя и вызвал.
Кондратов подождал, пока Полухин напишет объяснение, и спросил:
- Ты вправду не знал, что она к антиквару поедет?
- Не знал, тут я могу чем угодно поклясться.
- Ну ладно, иди работай! Пока!
И когда Полухин уже стоял в дверях, Кондратов не удержался и сказал с раздражением:
- Не обижайся, но в засаду я бы с тобой не пошел.
- А я, кстати, и не напрашиваюсь, - зло огрызнулся Полухин. - У меня своих дел хватает.
Дверь с грохотом захлопнулась, и Кондратов подумал: "С червоточинкой парень. Надо к нему присмотреться. Завтра же предупрежу капитана Ильина: пусть знает, кто с ним рядом работает. От такого типа всего можно ожидать. Не удивлюсь, если в процессе расследования убийства антиквара наши пути ещё пересекутся".
Дело об убийстве антиквара Кондратов рассматривал как перспективное: "На такие разбои без тщательной разведки не ходят. И подозрение в первую очередь вызывает домработница антиквара Дина. По её словам, она сразу открыла дверь бандитам, подумав, что пришел кто-то из клиентов. Маловероятно, но возможно. Но без проверки её отпускать нельзя. Задержим на трое суток и пошлем запрос на её родную Украину. А пока допрошу её сам: попробую разговорить это юное нежное создание".
Внимательно вслушиваясь в бесхитростный рассказ девушки, Кондратов не мог найти в нем противоречий. Все выглядело обыденно просто: Приехала к тетке с Украины. Месяца три назад родственница умерла, и выбор оказался невелик: идти на панель, либо вернуться на родину. А там даже высококлассные специалисты без работы ходят. Но ей повезло устроиться домработницей к старичку антиквару. А теперь после гибели хозяина не знает, что делать дальше.
"Ишь ты, как складно врет. А наивный дурак следователь Пашин смотрит на неё с сочувственной завороженностью и верит каждому её слову. Попробую сейчас развенчать в его глазах эту смазливую Дину". Кондратов агрессивно прервал рассказ девушки:
- Все это конечно интересно и выжимает слезу. Но объясни, почему молодую женщину, случайно зашедшую в квартиру, замочили, а тебя не тронули?
- Она кричать начала, а я молчала.
- Логично, но зачем им оставлять в живых свидетельницу двойного убийства?
- А вы у них спросите, когда найдете, - взорвалась девушка.
- А может, они спешили, или их вспугнул кто-нибудь? - вмешался Пашин.
Недовольно поморщившись, Кондратов кивнул:
- Все может быть. Значит, ты Дина, предлагаешь нам найти убийц и спросить у них. Ну что же, мы так и сделаем, а пока тебе придется немного у нас погостить. Дня три, не больше: мы должны во всем разобраться.
Пашин не решился возразить: "Не везет девчонке. Сколько горя пришлось хлебнуть. А теперь ещё эта история с убийством антиквара. И сыщик с Петровки её мучает. Хотя в камере Дине будет безопаснее: там бандиты её не достанут".
И ощущая себя предателем, Пашин оформил протокол задержания Дины Загоруйко на трое суток.
Но весь день его мучили сомнения. Перед глазами стоял образ девушки, её чуть удлиненное лицо, пухлые губы и брошенный на него жалобный взгляд, когда её уводили в камеру. И внезапно Пашин понял, что влюбился. Вот так просто взял и влюбился в первую встречную, да ещё подозреваемую в убийстве. И чувство вины перед девушкой охватило его: "И зачем только я, дурак согласился с этим волкодавом Кондратовым, которому везде преступники мерещатся. Завтра же выпущу её из камеры".
Принятое решение успокоило Пашина, и он быстро уснул. Во сне он занимался любовью с синеглазой красавицей. И странно было наблюдать за собою со стороны, как в цветном порнофильме. Утром он долго лежал в постели, прокручивая в голове сладостный сон.
"Еще немного, и я просто рехнусь. Надо срочно принимать меры", подумал в отчаянии Пашин. Решив, что если выпустит девушку, то обретет покой, отправился на работу.
Войдя в кабинет начальника отделения милиции, он прямо с порога заявил:
- Николай Сергеевич, я как лицо процессуально самостоятельное принимаю решение освободить Дину Загоруйко.
- Не горячись и не кричи, я тебя и так слышу. Ты следователь, и тебе решать. Мог бы и не ставить меня об этом в известность. Но раз пришел, значит, сомневаешься. Я тебе вот что скажу: не та ситуация, чтобы суетиться. Пусть девчонка отсидит трое суток, положенных по закону. Может, наши доблестные сыщики разузнают о ней что-нибудь интересное.
- А если нет? Ответ на запрос, посланный в Украину, придет дней через десять, не раньше. Или же оттуда вообще не ответят. У сыщиков на неё ничего пока нет. А задерживать человека просто так, на всякий случай, закон запрещает. Я очень жалею, что пошел на поводу у Кондратова.
- Ну, как знаешь. Ты в университете учился, а там профессора все шибко грамотные. Не то, что мы!
После ухода Пашина подполковник решил предупредить Кондратова и позвонил в МУР. Но сыщика не оказалось на месте, и начальник махнул рукой: "Будь что будет". Тем более что он и сам не верил в виновность домработницы.
Спустившись в изолятор временного содержания, Пашин вывел Дину из камеры. У неё был заспанный вид. И Дина трогательными мягкими движениями проводила ладошками по лицу и волосам, словно умывающаяся кошечка. Охваченный страстью к девушке, Пашин с трудом подавил желание заключить Дину в объятия.
А Дина, заметив волнение молодого следователя, окончательно поняла: "Мальчишка в меня влюблен, и надо быть дурой, чтобы упустить свой шанс. Он видит во мне наивную, насмерть перепуганную девочку. Надо ему подыграть".
