— После такой короткой встречи несправедливо считать человека нестоящим.

— А я и не сужу о нем, был ли он справедливым или предвзятым. Мы все довольно часто решаем по первым впечатлениям, просто Яан чувствовал, что его резкий запах не созвучен нашей атмосфере.

15

Засыпая, Лео почувствовал, как обостряется обоняние. Все благоухало. Человек в забытьи не в состоянии проверить соответствие своего подсознания реальности. Ему казалось, что рядом на блюде сочатся медом соты, наливаются колосья ржи, покачиваются спелые яблоки и лежат в траве приторно-сладкие дыни. Постепенно запахи исчезли, теперь набирало силу тепло, оно растекалось по конечностям, мускулы словно размякли.

Он проснулся от звона стекла. Вовсю сияло солнце, Лео все утро проспал в гамаке. Он приподнялся, опустил ноги. Видно, у сестер что-то разбилось на крыльце, они стояли там сгрудившись. Криков слышно не было, люди с высокой культурой общения не станут поднимать скандала по пустякам. Лео поболтал ногами, пошевелил пальцами, травинки щекотали подошвы. Поистине отдых: во сне вдыхаешь запах дынь; а когда просыпаешься, то лениво покачиваешь ногами и разглядываешь многоцветную зелень, которая со всех сторон понемногу придвигается к хозяйскому дому, ветви деревьев того и гляди скоро врастут в открытые окна. Лео был доволен, что двор и сад пришлись ему по душе: значит, он начинает привыкать. Говорят, что в наше время отдых не дает того результата, что раньше. Человек, привыкший к быстрому ритму жизни, тратит свободные дни просто на то, чтобы обрести новый настрой. Он по привычке нервничает из-за бесцельно ускользающих часов (современный рациональный человек старательно удерживает в поле своего зрения коэффициент полезного действия) и возвращается из отпуска порядком измученным. У кого как, Лео, во всяком случае, чувствует, что за то время, которое он продрыхнул в гамаке, его нервная система укрепилась, — возможно, внутренние силы организма были еще не столь скудными.

Настроение у Лео поднималось.

Чем бы ему порадовать трех прелестных сестер? Они все еще стоят носом к носу на крыльце. И чего они так долго разглядывают эти осколки? Никогда не стоит горевать из-за вещей, даже когда разбивается что-то нужное и разрывается цепь будничных дел.

Они не мелочны. И не препираются, Сильви уже сметает со ступеньки в совок осколки и с грохотом высыпает их в железное ведро. Если не окунаться в повседневные дела и смотреть на чужие хлопоты со стороны, то букашечья человеческая суета может показаться незначительной, но именно из подобной суеты в большинстве своем и состоит жизнь.

Лео решается оторвать сестер от их хлопот.

Они подпирают метлой дверь и от всей души смеются над этой милой деревенской привычкой. Лео обещает разобрать увесистый ржавый замок, почистить и смазать его, что за дом, если ключ приходится поворачивать с усилием!

Машина снова покачивается в зеленом тоннеле, золото солнечных бликов осыпает ветровое стекло и капот.

Едва Лео открыл рот, как сестры тут же бросили все свои хлопоты и решили проведать Эвелину.

Возле магазина они попросили Лео остановиться. Обещали купить коробку конфет и бутылку красного десертного вина. Эвелина от него не откажется. Лео все равно. Разве обойдутся бабы без хлопот, так уж повелось. Вот они уже возвращаются с набитой покупками сумкой. В их походке появилось что-то крестьянское: травка, пешеходные тропки и мягкая обувь повлияли на осанку.

Забравшись в машину, сестры тут же принимаются оживленно рассуждать о том, как там поживает Эвелина, сколько лет не виделись. Как хорошо, что подвернулся случай съездить в Медную деревню. Жалко, что нет с ними Вильмута. Интересно, ездит ли он помогать своей одинокой сестре?

Они сворачивают на разбитую полевую дорогу, на рытвинах и ухабах машину подкидывает, несмотря на сухую погоду, приходится ехать по грязным лужам. В старину окрестные хозяева засыпали дорогу гравием из карьера, но навезенный когда-то гравий уже исчез в бездонных лужах. Наиболее подозрительные ямины Лео объезжает по обочине, машина кренится, сестры хватаются за скобы и перестают щебетать.

На взгорке с землемерной вышкой уже вполне сносно, собственно, тут и нет дороги, одна лишь заросшая извилистая полоска, которая становится все уже.

Приятная нежность закрадывается в душу Лео. Он позволяет машине катиться очень медленно. В центре Долины духов Лео всегда охватывало благоговейное чувство. Именно на этом месте он снова и снова убеждался: доехал. Словно бы по середине поля пролегала какая-то невидимая граница: впереди тихое уютное местечко, за спиной огромный и презренный мир. Удивительно, что отдельные впечатления детских лет западают в память на десятилетия, будто можно разложить раз и навсегда по полочкам добро и зло, печаль и радость. Или в Медной деревне недоставало зла?

Странно, что местные жители называли поле долиной, на самом деле рельеф этого большого куска земли напоминал собой множество гиперболических параболоидов. Ни одна старинная героическая сказка не связывалась с этим местом, хотя причудливость здешнего рельефа можно было бы легко объяснить действиями неких исполинов, разбросавших гигантские седла. Окрестные люди, правда, любили легенду о барышне в кружевной шляпе, на нее валили все страхи и блуждания по Долине духов. Конечно, нервы щекотало больше, когда думали о злой порхающей барышне, нежели когда отчетливо сознавали, что очертания земной поверхности математически определены и своеобразием поля остается меняющийся через каждые несколько десятков шагов горизонт. Только что были на виду те или другие хутора, а через мгновение они уже исчезают с глаз, словно в болото провалились. Вот и попробуй тут сориентироваться, скажем, в снегопад!

Лео тормозит. Они подъехали к воротам. Уже хлопает дверь, Эвелина бежит по тропке им навстречу. Ее крупную фигуру обтягивает тесноватое выгоревшее ситцевое платье. Толстые колени как будто выталкиваются из-под подола, вообще движения у Эвелины резкие, и она почему-то сжимает кулаки.

Прежде чем кто-то успевает выбраться из машины, слышится крик:

— Не нужно мне вашего страхования! Я сама берегу свой дом и добро!

Эвелина налетает грудью на ворота, они подрагивают от толчка, и обеими руками хватается за обруч — пусть кто попробует проникнуть во двор.

— У Эвелины всегда были свои фокусы, — примирительно говорит Хельга и первой выходит из машины.

Она радостно улыбается, протягивает вперед руки и идет успокаивать Эвелину. Та кричит еще громче, в городском доме ее голос слышался бы на несколько этажей:

— Кто вы такие?

Спокойная Хельга размеренным шагом приближается к разъяренной Эвелине, громко говорит о ней. Эвелина решается снять с обруча правую руку и приложить ее к уху. Хельга наклоняется над воротами, по всей видимости, женщины почти касаются друг друга лбами; переговоры продолжаются довольно долго. Наконец Эвелина снимает с ворот обруч — дорога гостям открыта.

Сильви освобождается от напряжения, смеется и говорит:

— В свое время, когда приходили подписывать на заем, говорят, Эвелина выгнала уполномоченного из дома горящей головней. Потом Лилит тайком от дочери ходила в контору и подписалась.

— Человек живет в полном одиночестве, — грустно и с сожалением заметила Урве.

Они гуськом направляются к воротам хутора Виллаку, заходят во двор и недоуменно останавливаются: Эвелина со всех ног бежит в дом и с ходу захлопывает дверь. Гостям становится неловко. Сестры поглядывают друг на друга и пожимают плечами. Никто не отваживается войти в дом без приглашения, чтобы найти занятие, они ходят по двору и разглядывают цветочные грядки под окнами, где вперемешку посеяны ноготки и многоцветные травянистые растения, которые в народе называют американским чудом. Под стрехой на веревочке сушатся лекарственные растения, Урве осмеливается их потрогать. Берет один пучок, дает понюхать сестрам, что-то объясняет. Обычное дело, думает Лео, пожилые люди начинают верить в чудодейственную силу трав. Делают настойки и отвары, охотно обмениваются рецептами. Все же Урве, наверное, истинный знаток, уж не профессиональный ли она фармацевт? Сильви даже как-то намекнула об этом. Он, во всяком случае, плохо знает своих вновь обретенных родственников.