14
Понятно, что в городском шуме и суете мозг, естественно, начинает требовать возможности спокойного размышления. Все системы стремятся к упорядоченности.
Неужели так и не удастся по-настоящему выспаться за отпуск? Вроде бы пытаешься следовать основным правилам ухода за собой, но поди ж ты! Видимо, прошло еще слишком мало времени, чтобы городские привычки развеялись. Вообще ночные пробуждения Лео в последнее время носят странный характер: Лео просыпается вдруг, словно от электрического удара, и в голове тотчас же устанавливается полная ясность, никакого сонливого состояния. Будто мозг заведен еще до момента физического просыпания, чтобы в один миг, когда колесики его достигли полных оборотов, выполнить непререкаемый приказ: внимание, сознание пробудить!
В городе он мог найти достаточно объяснений подобному самоуправству. За день накапливалось множество впечатлений, произнесенные слова, рассуждения, незавершенные мысли; разум участвовал в двигательных процессах: пространство можно было преодолеть на колесах и пешком, по вертикали и горизонтали, все перемещения постоянно контролировали настоящие и мысленные светофоры. Будто некая ЭВМ выбирала вместо тебя модели поступков, без конца загорались красные и зеленые огоньки: молчи, разумнее держать язык за зубами и придать лицу глубокомысленное выражение. Или: смело говори дальше, твоя правда ясна как божий день, у всех на лицах отражается благосклонность, именно такого мнения и ожидали от тебя, аналогичное высказывание вертелось у многих на языке, обнародуй свое решение проблемы первым; ведь всегда считали умными тех, кто делает всеобщим достоянием также невысказанные мысли других.
Во время отпуска повседневные раздражители устранены. Будто призывая к порядку мозг, Лео уже в который раз внушал себе, что обитательницы старой усадьбы, три сестры, совсем ненавязчивы. Они сами затачивают или притупляют шипы в своих душах и не принуждают Лео принимать в этом участие.
Лео находился в сумерках летней ночи в полном одиночестве, на всем верхнем этаже не было никого, за окном покой, в комнату струился ласковый воздух. На расспросы товарищей по работе Лео мог бы ответить: у меня для сна были самые благоприятные условия.
В ночное время лучше, чтобы голова отдыхала, однако мозг пребывал в ожидании: подкинь-ка какое-нибудь сложное уравнение! Будто мало в последнее время было праздных моментов для наведения порядка в мыслях. Может, как раз наоборот: времени полно, знай себе просеивай песок прошлого. Уже не один бугор и холм просеян, а горизонт все еще дыбится горками.
На этот раз память соизволила вновь вернуть его в Стокгольм. Лео знал, в какую гору он теперь воткнет свою лопату. Дрыхнул бы себе, зачем мучиться! Он уперся пятками в подлокотник, деревянная рама под обивкой затрещала. Старые предметы действовали порой Лео на нервы. Пожалуй, целых два поколения прожили с этой софой, ни моль, ни мыши не смогли ее доконать; запас прочности у этой вещи завидный. Дело рук человеческих намного пережило своего создателя.
Они с фру Уллой вышли из кафе вместе, стеклянные двери за спиной с шелестом закрылись. Каждый пошел своей дорогой. Бросили друг другу: до встречи вечером. Еще не наступил день расставания, чтобы в какой-то миг удрученно отвести глаза и понять: наверное, навсегда.
Лео не спросил у сестры, куда она торопится. Сам он никуда не спешил, он мог со спокойной душой болтаться по чужому городу. Добрел до Сенного рынка, там, на площади, между высоких зданий находился целый скамеечный островок для отдыха. Лео пристроился на свободное место, осмотрелся, стал разглядывать семенивших по площади женщин, поудивлялся их стройным фигурам, будто вымуштрованная армия манекенов. Пронизывающие осенние ветры не достигали этой площади, окруженной высотными зданиями, находиться здесь было приятно. Взгляд в любую сторону упирался в стеклянные витрины, находившиеся отсюда на расстоянии сотни метров. Хотя был будничный день, у Лео возникло ощущение, что он разглядывает предпраздничную сутолоку. Прозрачные двери были нараспашку, люди входили и выходили с покупками в цветных пакетах из пластика. За стеклянными стенками верхних этажей эскалаторы переносили человеческий муравейник вниз и вверх, между домами, в полутьме торговых рядов, пестрела неоновая реклама.
Лео надоело сидеть, он побродил по Сенному рынку, повернул налево, потом направо. Он не отдавал себе отчета, сможет ли выбраться из этого лабиринта. Если понадобится, таксист позаботится о том, чтобы сориентировать его. Лео вышел к книжному магазину, который тянулся на целый квартал. Он медленно продвигался вперед, уставившись глазами в витрины, разглядывал выставленные книги, любовался элегантностью академических фолиантов и был задет безвкусицей обложек массовых изданий. В одной из витрин он увидел великолепные альбомы по искусству и возле них богатый выбор книг и журналов по архитектуре. Ноги сами понесли его в магазин, он чутьем отыскал в огромном расчлененном зале отдел, который его интересовал. Остановился зачарованно у стенда, перед которым были навалены журналы. Раскрыв первый из них, он тут же понял, что сюда он себя пригвоздит и роскошные тома по истории архитектуры на этот раз не останутся неперелистанными. В каком направлении движется в сегодняшнем мире архитектурная мысль? Любопытно! Попробуй угадать, где скоротечная мода или штукарство, а что является принципиально новым и поворотным.
Он листал один журнал за другим и просто вбирал в себя увиденное, технически безупречно напечатанные снимки выглядели почти объемными, едва ли у Лео, углубившегося в рассматривание, мелькнула какая-нибудь посторонняя мысль, разве что та, что коллеги не могут встать у этого стенда и оказаться соучастниками этого процесса.
Лео забыл о времени и о том, чтобы сменить положение, ноги были налиты свинцовой усталостью, но он не ощущал неудобства, все несущественное выветрилось из сознания, он не замечал сновавших в магазине людей и продавцов. Не слышал, говорили поблизости от него громко или так же, как он, сопели под нос.
Позже, вспоминая свое выключенное состояние, Лео осознал всю необычность и красоту того ненасытного момента восприятия. Он был даже слегка тронут своей способностью увлечься, будто мальчишка, который застывает в упоении: какой разнообразный и богатый мир! Лео удивился, что в его возрасте человеческое равнодушие способно разом отпасть. Новая и в какой-то мере забавная грань самопознания. Такими вот мыслями он впоследствии тешил себя.
Там, возле стенда, он в одно мгновение понял, что мир в действительности очень крохотный, обточенная ветрами пылинка в бескрайности, и люди между собой куда больше связаны, чем это угадывается в повседневности. Он взял очередной журнал, раскрыл его наугад посередине и угодил на серию снимков, которые потрясли его.
Лео следовало бы бежать, однако он остался на месте, лишь расставил пошире одеревеневшие ноги, тело, удерживая равновесие, судорожно напряглось: иллюзия землетрясения продолжалась, может, секунду, а может, и целую минуту. Освободившись от неприятного ощущения, он почувствовал нестерпимое желание закурить, достал из кармана сигарету и зажигалку, автоматически приготовился уже прикурить, но в последний момент, перед решающим движением, осознал, где он находится.
Благоприятные условия — это воздух, пробормотал Лео пересохшими губами и расстегнул пуговицу на воротничке под галстуком. Я — гений, гигант, поднимались из бездонного омута его сознания переливающиеся цветами радуги пузыри. Взгляд жадно охватывал отпечатанные на мелованной бумаге снимки. Тут же ему захотелось, скривив губы, с презрением посмеяться над собой, странно и неприятно было раздваиваться; его внешняя оболочка отлетела куда-то в сторону, он стал тем, другим, который смог воплотить в реальность плод его фантазии. Ему представилось, что над серией снимков напечатано его имя и что это тот, другой, стоит, расставив ноги, случайно оказавшись в книжном магазине перед грудой журналов, и таращится на цветные виды, которые чертовски точно совпадают с тем, что создано им, Лео, на бумаге и что ему не удалось воплотить наяву. Именно тот, другой, был обескуражен, хватал ртом воздух, качал головой, у того дрожали коленки — возможно ли вообще такое совпадение полета фантазии? Мистика? Мираж? Сон? Галлюцинация? Нет, временного совпадения не существовало; как явствовало из пояснительного текста, тот, другой, создал свой проект лет на десять позже. Может, кто-то украл идею Лео? Может, он где-то говорил об этом, описывал или даже обнародовал наброски? Глупость! Проект Лео и дополнительные материалы по сегодняшний день хранились дома в футляре, тетрадь с выкладками валялась где-то на книжной полке, он просто по инерции хранил эти чертежи и бумаги, наконец ценности они не имели. Лео не припоминал, чтобы он перед кем-нибудь хвастался своими проектами; по крайней мере, специалистам, которые могли оценить грандиозность его замысла, он ничего не показывал. Свой каменный корабль он воплотил на бумаге, чтобы определить границы собственных возможностей и фантазии. Эта работа была пробой самого себя, моменты творческой страсти с лихвой окупили перенесенные тяготы.
