А с неба разом падали снег, дождь и град. Две облачные рати столкнулись над проливом, с грохотом осыпая друг друга молниями, и лишь иногда среди них проглядывало словно маленькое золотое солнце. Но сииртя и печорцы, видя это буйство стихий, лишь приободрились.
— Сыны Юга бьются с Сынами Севера! А вот и Минлей-птица! Нум не забыл нас! — кричали северяне и ещё усерднее теснили нечисть.
Воины Вишвамитры не заметили бегства вождя ненцев. Они пробивались навстречу крушившим лёд гигантским выдрам. Первыми это сумели Сагсар с Нежданом. Острая голова чудовища на длинной толстой шее нависала над ними, извергая пар из ноздрей. Из зубастой пасти вырывалось злобное шипение. Сагсар метнул аркан. Выдра недовольно замотала головой, легко сбросила человека с коня, потащила по льду. Но сармат не отпускал аркана. Ловко забравшись за трупы сюдбя-великана и его медведя, Сагсар упёрся ногами в снег и, напрягая до боли мышцы, тянул на себя морского исполина.
— Давай, сынок! Орта-а-гн! — разом звал сармат на помощь сына и бога войны.
Неждан разогнал коня и всадил копьё в шею гиганта. Кровь фонтаном ударила из перебитой артерии, хлынула рекой из пасти. Громадный хвост вздымал волны, могучие перепончатые лапы пытались достать людей. Но вот уже голова выдры-змея бессильно легла на залитый кровью снег. Сагсар свистом подозвал коня, как ни в чём не бывало вскочил в седло, подъехал к сыну и похлопал его по плечу:
— Молодец, сынок! Если бы не обет, я бы такую выдровую шубу справил твоей матери! Давай хоть отрубим голову этой твари, чтобы не говорили, будто Сагсар накурился конопли и принял речную выдру за невесть какое чудище!
Неждан радостно улыбался. Немало подвигов совершил Сарматич, прежде чем отец перед всем родом признал его своим сыном, а мать Неждана взял в жёны. Сарматки и венедки охотно сплетничали насчёт того, где Сагсар чаще бывает: в юрте со старшей женой или в мазанке с младшей.
Навстречу второй выдре скакали Вишвамитра с Ардагундой. Нечисть шарахалась в стороны при виде воскресшего росского великана. И вот уже перед ним выросла громада, покрытая серой лоснящейся шерстью. Только эта шерсть и напоминала, что перед ними не дракон, а родич речной выдры, опасной лишь для рыбы. Однако зубастые челюсти твари могли сокрушить не только самую большую рыбу, но и всадника с конём. А мощные перепончатые лапы были способны этого всадника размазать по льду.
— Отвлеки её! — бросил индиец жене.
Амазонка принялась слать стрелу за стрелой в морду выдры. Стрелы не могли пробить толстую кожу, но разозлили чудовище. Яростно шипя и выбрасывая клубы пара, оно двинулось на Ардагунду. Лёд трещал и проваливался под тяжестью исполинского тела. Внезапно лошадь поскользнулась, и поляница оказалась на снегу. Зубастая пасть метнулась к ней сверху. Ардагунда выбросила вперёд руки, и выдра, ослеплённая их светом, отпрянула. И в этот же миг на шею твари обрушилась тяжёлая кханда. Не часто гигант индиец брал свой двуручный меч обеими руками. В этот раз одного удара хватило, чтобы голова чудовища отлетела. Горячая кровь ударила фонтаном, облив амазонку с головы до ног. Длинная шея поникла, и алая река потекла по льду. Ардагунда проворно вскочила, рукавом вытерла лицо и, набрав пригоршню чистого снега, стала оттирать им кровь со своих пышных волос.
А в это время Хаторо из рода Моржа, потеряв коня, бился с нечистью непривычным длинным копьём. Досада рвала сердце молодого сииртя. Рядом Солнце-Царь сражается с огненным китом, а он, опытный зверобой, ничем не может помочь вождю, великодушно подарившему ему жизнь. Внезапно на глаза юноше попался оброненный кем-то щит. Тут же молнией вспыхнула хитрая и смелая мысль. Он быстро и сноровисто привязал щит к копью. Получилось что-то вроде длинного весла. Охотник прыгнул на небольшую льдину и принялся грести, направляясь прямо к киту. Едва не задохнувшись от дыма и горячего пара, он вдруг увидел перед собой чёрный блестящий бок гиганта. Хаторо ножом отрезал ремни щита и с силой всадил копьё, надеясь достать до сердца. Уже нанося удар, он ясно услышал голоса людей и плеск весел. В следующий миг волна, поднятая уходившим в глубину китом, перевернула льдину и отбросила юношу далеко от берега. Мокрая одежда потянула на дно. Он отчаянно забарахтался, и тут увидел перед собой байдару, и услышал: «Эй, держи!» Сарматский аркан полетел к нему, и сииртя крепко ухватился за кожаную петлю...
Ардагаст с тревогой замечал, как растёт над островом зловещее пламя сполоха. Он был уже готов оставить поединок с китом и поспешить навстречу Быку Севера, когда услышал сквозь туман голоса сииртя и сарматов. Взметнулся к небу огромный хвостовой плавник, солёная вода брызнула в лицо Зореславичу. Когда же пар и дым рассеялись, он увидел вместо чудовища байдары с людьми. В передней лодке, удерживая обеими руками гарпунный линь, стоял Сорак.
— Видишь, царь: от Сорака-Преследующего никто не уйдёт! — радостно кричал царевич.
— Нет, это я, росский дружинник, убил кита! — громко возразил ему из другой лодки Хаторо.
Гарпун царевича и копьё сииртя поразили добычу почти одновременно, но смертельную рану нанёс именно северянин. Это выяснилось уже потом, когда разделывали тушу.
Увидев гибель морских чудовищ, нечисть дрогнула и стала отступать к острову. А всадники на конях и оленях по-прежнему стояли друг против друга, выжидая, чьи же волхвы окажутся сильнее. И по-прежнему поднимался над святилищем чёрный столб — источник силы Паридэ-Хабта и его шайки. Неожиданная и на редкость дерзкая мысль посетила царя росов.
— Сорак! Оставь кита сииртя и плыви сюда! — крикнул он.
Взяв с собой лишь Ларишку, Ардагаст сел в байдару. Царь с царицей гребли наравне со всеми, стараясь не выделяться. Весь расчёт был на то, что чёрные шаманы, поглощённые магическим поединком, не придадут значения тому, что несколько байдар зачем-то поплыли обратно. Сначала лодки двинулись на запад: пусть враги думают, что сииртя испугались боя и убегают. Потом, описав широкую дугу, стали заходить к Мысу Идолов. Западный берег его был высоким и обрывистым, восточный, где находилось святилище, — более пологим, и оттуда нельзя было разглядеть плывущих к западу от мыса. Если смотреть обычным зрением...
В мозгу Зореславича вдруг зазвучал голос Аристея: «Понимаю твой замысел, царь. Смело, но неосмотрительно. Постараюсь прикрыть тебя и Огненную Чашу от духовного зрения Чёрного Быка». Заклятие невидимости, употреблённое шаманом-вороном, было не столь уж сильным, зато своевременным. Увидев гибель чудовищ и отступление тунгаков, Паридэ-Хабт стал искать духовным взором Чашу. Так и не заметив её, он решил, что кит успел сжечь царя росов и расплавить солнечный сосуд.
Холодный ветер нёс в лицо гребцам то снег, то дождь, то мелкие градины. В небе гремела битва. Огненные стрелы Сынов Юга летели не только в Сынов Севера, но и в старуху и её оленя. Лишь это не давало злобной богине и зверобогу снова вырваться на лёд пролива и обрушить всю мощь северной непогоды на росов и их союзников. Но всё это было нипочём Сораку, сидевшему на самом носу байдары. Хмельная радость боя переполняла его душу. Царевич готов был сразиться с чудовищами, колдунами, бесами, добывая себе честь, Солнце-Царю — славу, а их священному делу — победу.
Лицо самого царя росов было сурово и сосредоточенно. Он рисковал, отчаянно рисковал, и понимал это. С ним не было сейчас ни одного волхва, чтобы защитить маленький отряд от колдовской силы Чёрного Быка, и стоит тому заметить их... Но только он, Солнце-Царь, избранник богов, мог и должен был так рисковать в этой битве. Ибо только в его руках Огненная Чаша обращалась в оружие, способное сокрушить проклятый чёрный столб.
Белые обрывистые скалы Священного острова, летом усеянные птичьими базарами, сейчас были пусты и безмолвны. Северный ветер мешал пристать, но южный ветер той же силы просто разбил бы байдары о скалы. Ардагаст хотел уже высаживаться у основания мыса, где берег был пониже и на него можно было с трудом вскарабкаться. Или лучше обогнуть мыс и ринуться на берег на глазах у колдунов, уповая на внезапность да на пламя Чаши? Вдруг царь заметил недалеко от оконечности мыса острый скальный зубец. Тут ветер ненадолго стих, и Зореславичу удалось с нескольких попыток набросить на зубец аркан.
