* * *
...В семнадцатом году, еще не понимая
Что с нами будет, что нас ждет,
Шампанского бокалы поднимая,
Мы весело встречали Новый Год -14
тот самый год, о котором пророчествовал Лермонтов:
...Настанет год, России страшный год,
Когда царей корона упадет...
Обыкновенно люди не ценят того, что им дано,- банальное
Что имеем, не храним,
Потерявши, плачем.
Но кому выпало счастье жить "в волшебном городе на берегах Невы", ценили его, гордились им и любили его
Любили, как еще любили...
Анна Ахматова, сжимая тонкие руки под своей знаменитой "ложноклассической шалью",15 читала взволнованным, хватающим за сердце голосом:
...И ни на что не променяем пышный,
Гранитный город славы и беды,
Широкие, сияющие льды,
Торжественные черные сады
И голос Музы, еле слышный...16
Ни на что... Ни за что... отзывалось во взволнованных сердцах слушателей.
"Еле слышный голос Музы", поющей о неизбежной гибели и беде, с годами начинал звучать все явственнее, прозрачная тень грядущей катастрофы, ложась на дворцы, площади и сады, все зловеще и ширилась и сгущалась. Быть может, никто не слышал голоса Музы, не видел зловещей тени так ясно, как поэт, предостерегавший:
...О, если б знали, дети, вы
Холод и мрак грядущих дней...
Но пророческое предостережение казалось тогда только удачно найденными строками:
"Дети страшных лет России"17 верили ему. Никогда еще жизнь не казалась такой восхититель-ной, скользящей, ускользающей, нигде не дышалось так упоительно, так сладостно-тревожно, как в обреченном, блистательном Санкт-Петербурге.
...И этот воздух смерти и свободы,
И розы, и вино, и холод той зимы
Никто не позабыл, о я уверен...18
В те последние зимы
...От легкой жизни мы сошли с ума...19
Да, несмотря на предчувствие гибели или, может быть, именно от этого предчувствия. Ведь:
Для сердца смертного таит
...Все то, что гибелью грозит.
Неизъяснимы наслажденья...
очнулись только
...В черном бархате советской ночи...
...В трезвом, беспощадном свете дня... 20
- советского дня.
В Петербурге мы сойдемся снова.
Словно солнце мы похоронили в нем.
Или говоря не столь поэтически, словно в нем мы потеряли все, для чего стоило жить.
Петербуржца Осипа Мандельштама, обещавшего нам этот свидание, давно нет. О его трагической смерти известно только, что он выбросился из окна, чтобы избежать "окончательной ликвидации".
Словно звезды, встают пророчества,
Обрываются, не сбываются...21
Не сбылось и это пророчество.
И все же,
Бывают странными пророками
Поэты иногда.22
И слова поэтов иногда заключают в себе магическую силу. А вдруг это пророчество Мандельштама все же сбудется и
В Петербурге мы сойдемся снова?
Но кто же сойдется? Призраки? Ведь
Все, кто блистал в тринадцатом году,
Лишь призраки на петербургском льду... 23
Если не все, то почти все. Из всех блистающих тогда поэтов жива только одна Ахматова да еще... Я чуть было не закончил - и пишущий эти строки,- но вовремя спохватился. Ведь сказать "я блистал" так же невозможно, как "я кушал". Известно, что глагол кушать спрягается так: я ем, ты кушаешь, вы кушаете...
Впрочем, "Пушкин - наше все", Пушкин, не только самый великий, но и самый петербургс-кий из всех русских поэтов, дал нам пример обращения с этим неудобным глаголом:
...Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы,
Или блистали, мой читатель.
Там некогда гулял и я...
- значит, как глагол "кушать", так и глагол "блистать" спрягается своеобразно: Я гулял, ты блистал, он, она, они блистали.
Заканчиваю свою фразу: из всех поэтов жива только блиставшая в Петербурге Анна Ахматова и когда-то гулявший в нем - я...
Да, как это ни грустно и ни странно - я последний из петербургских поэтов, еще продолжаю-щий гулять по этой становящейся все более и более неуютной и негостеприимной земле.
Впрочем, если бы она и не была так негостеприимна и неуютна, вряд ли что-нибудь сущест-венно изменилось бы для меня без Петербурга, вне Петербурга:
...Быть может, города другие и прекрасны,
Но что они для нас? Нам не забыть, увы,
Как были счастливы, как были мы несчастны
В волшебном городе на берегу Невы...
Примечания
Опубликовано в журнале "Возрождение" № 27, 1953, стр. 179-189. В журнальном тексте воспроизведены репродукции двух старинных гравюр с видами Петербурга. Очерк никогда не перепечатывался.
1. "Порфироносная вдова" - слова Пушкина из "Медного всадника"
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.
2. С "дней Александровых прекрасного начала" - из стихотворения Пушкина "Послание цензору".
3. "...За окном шумя полозьями" и т. д.- строфа из стихотворения Г. Иванова "В пышном доме графа Зубова" (вошло в его книгу "Портрет без сходства") . Цитируя свое стихотворение, он заменил слово "гаснул" на "таял".
4. "Невы державное теченье" - Пушкин, "Медный всадник".
5. "Желтый пар петербургской зимы" - И. Анненский, "Петербург" (1909).
6. "Над желтизной правительственных зданий" - О. Мандельштам, "Петербургские строфы" (1913). Стихотворение посвящено Н. Гумилеву.
7. "Широким жестом запахнув шинель" - О. Мандельштам, то же стихотворение.
8. "Ночь, улица, фонарь, аптека..." - цитируется первая строфа стихотворения Блока (1912).
9. "Над Невою многоводной..." -А. Ахматова. "Стихи о Петербурге" в книге "Четки".
10. "Зеленая звезда в холодной высоте" - неточно цитирует Мандельштама, у которого:
На страшной высоте земные сны горят.
Зеленая звезда мерцает.
О если ты звезда - воды и неба брат.
Твой брат, Петрополь, умирает.
11. "Бывают сны" и т. д. Неточно цитирует свои "Петербургские зимы". Ср.: "Есть воспомина-ния, как сны. Есть сны, как воспоминания. И когда думаешь о бывшем "так недавно и так давно", никогда не знаешь,- где воспоминания, где сны".
12. "Странно царь глядит вокруг" - неточная цитата из Ахматовой. Имеется в виду ее стихотворение "Зажженных рано фонарей..." (1919):
